— Но разве она хоть раз ошиблась и подвела их?
— И'Гатан…
Бесплотный голос прервал его: — Не будь дураком. Мы с тобой говорим начистоту и наедине. Случившееся в И'Гатане никто не мог бы предвидеть. Учитывая это — действия Адъюнкта Таворы были разумны и вполне достойны похвалы.
— Очень хорошо, — ответил Жемчуг, вспоминая ночь огня… далекие вопли, слышанные им из палатки… "в которую я, разгневанный и испуганный, спрятался, словно малое дитя". — Факты зависят от угла зрения, Императрица.
— Совершенно верно.
— Адъюнкт Тавора редко выходит из событий — даже случайных или благоприятных — без нового пятна на репутации. Лично я не понимаю, почему.
— Наследие Колтейна.
Жемчуг кивнул темноте. И нахмурился. "Ах, Императрица, я начинаю понимать…" — Итак, павший герой… оскоплен. Его имя стало проклятием. Его подвиги — ложью. "Нет, будь все проклято! Я видел достаточно, чтобы понимать истину!" Императрица, это не сработает.
— Почему же?
— Нет. Мы сами запачкаемся. Вера и преданность падут. Наша гордость станет грязью. Малазанская Империя останется без героев, а без героев она начнет разрушаться.
— Тебе недостает веры, Жемчуг.
— Во что же?
— В прочность цивилизации.
— То, что вы назвали "верой", Императрица, скорее походит на сознательное неведение. На отказ узнавать симптомы болезни, ибо так спокойнее. Самодовольство приводит только к слабости.
— Я могу быть всякой, — заметила Лейсин, — но только не самодовольной.
— Простите, Императрица. Я не имел в виду…
— Флот тех катамаранов, — сказала она, помедлив, — выглядит зловеще. Ты можешь ощутить текущую от них силу?
— Частично.
— Не следует ли заключить, судя по очевидности, что инородцы заключили союз с Таворой, увидев в ней нечто, чего мы не видим? Интересно, что.
— Не могу вообразить их мотивов, Императрица. Я с ними еще не встречался.
— Хотел бы, Жемчуг?
"Как я и предполагал". — Честно говоря, их мотивы мне мало интересны.
— Кажется, теперь тебе вообще мало что интересно, Жемчуг.
"И кто же донес тебе об этом?" Он молча пожал плечами.
— Флот стал на якоря, — резко сказала Императрица, подходя и становясь рядом с Когтем. Руки в перчатках легли на вытертый камень. — Только два корабля идут к причалу. Что она себе вообразила, отдав такой приказ? Еще интереснее, что адмирал Нок не стал возражать — его флаги все еще видны, команды ясны любому.
— Императрица, вся гавань не вместила бы их флот. Возможно, корабли будут подходить к причалам по мере…
— Нет.
Он замолчал. По телу тек пот.
— Ее первое действие, — прошептала Императрица, и в тоне было возбуждение — или мрачное удовлетворение.
Со стороны флюгера на крыше донесся пронзительный скрип. Жемчуг вздрогнул. "А ведь ночь безветренная…" Он посмотрел вниз, на город. На улицах много факелов. "Искры и трут. Весть о прибытии передалась из уст в уста, и все взъярились. Вернулись виканы, и толпа собирается снова.
Итак, Императрица… тебе нужно, чтобы корабли подошли ближе, чтобы надежно закрепились у причалов.
Нужно, чтобы жертвы сошли на берег. Тогда возгорится пламя".
Лейсин отвернулась. — Иди за мной.
Они шли по крытой галерее, по верхнему двору крепости. Шаги Императрицы звучали твердо, как бы нетерпеливо. В арку, между двоих неподвижных, скрывших головы под капюшонами Когтей — он чувствовал, что они открыли садки, сила бурлит между невидимых ладоней.
Длинный полутемный коридор, плиты пола местами вспучились, показывая, что некогда по замку прошла гигантская трещина. "Однажды все клятое здание рухнет в залив. И доброго пути". Разумеется, маги и инженеры уверяют, что такое стрясется минимум через полвека. "Какая жалость".
Еще переход. Императрица повела его налево — о да, это место ему знакомо. Здесь она сидела несколько лет назад, убив Императора и Танцора. "Убийство. Так ли это называется? Скорее подстрекательство и попустительство". Еще один перекошенный коридор и, наконец, двери приемной. У них стояли еще двое Когтей; левый заметил их, повернулся и открыл дверь, чтобы Императрица могла пройти, не сбавляя шага.
Жемчуг пошел за ней, а войдя в комнату — замер.
Стол в виде буквы Т, приготовленный словно для суда. Он стоял в середине. С другой стороны, напротив длинной части стола, поставили скромный трон; по бокам в креслах уже сидели двое. При появлении Лейсин они встали.
Маллик Рель.
И Корболо Дом.
Жемчуг постарался убрать с лица недовольное выражение. Перед ним, вдоль короткой части стола, были стулья. — На какой сесть, Императрица? — нерешительно спросил он.
Она села на трон и оглядела его. Тонкая бровь поднялась: — Жемчуг, я не нуждаюсь в твоем присутствии. В конце концов, ты признался, что не особо желаешь новой встречи с Адъюнктом. Избавляю тебя от этой докуки.
— Понял. Чего от меня ждут?
Сидевший слева от госпожи жрец — джисталь откашлялся. — Вам выпала тяжкая, но неотложная миссия. Требуется… организация — так это называется? Подготовка Руки, которую вы найдете у выхода. Одно умерщвление. Пьяница из завсегдатаев трактира "У Повешенного", что принадлежит Щупу. Имя: Банашар. После вернетесь в казарму и будете ждать дальнейших распоряжений.
Жемчуг не сводил взора с Императрицы, но она смотрела непроницаемо, будто дожидаясь, чтобы он сказал очевидное: "Должен ли Коготь получать приказы от джистальского жреца Маэла? От того, кто был доставлен сюда в цепях?" Он понял, что в молчании уже содержится ответ. Отвел взгляд, оглядев Корболо Дома. Мерзавец напан нацепил регалии Верховного Кулака. От выражения его наглого, надменного лица у Жемчуга зачесались руки. "Два моих излюбленных ножа срежут эту ухмылку вместе с лицом — боги, не думай так — можно погрузить лезвие в горло — может, я и успею. Или нет. В том-то и все дело. Спрятанный в комнате Коготь отбросит меня — но может, они не ждут… Не будь глупцом, Жемчуг…" Он снова взглянул в лицо Императрице и как-то понял, что она догадывается о всех его чувствах… и забавляется.
Он все колебался. Понимал, что сейчас самое время для громкого протеста. Для попытки убедить ее, что усевшимся по бокам стервятникам нужна не та, что появится в комнате очень скоро — нет, им нужен трон, который они окружили. "Лейсин, они убьют тебя. Они тебя убьют".
— Можете идти, — шипящим голоском сказал Рель.
— Императрица, — выдавил из себя Жемчуг, — прошу вас тщательно обдумать то, что скажет Тавора. Она ваш Адъюнкт, и ничто этого не изменит. Никто…
— Благодарю за совет.
Он открыл рот — и тут же закрыл. Поклонился Императрице и вышел из комнаты. "Итак, Жемчуг, ты всё свалил на Тавору. Всё. Проклятый трус.
Но кто же убил Лостару Ииль?
Адъюнкт, придется вам поплясать нынешней ночью!"
Да будет так. Ночи принадлежат Когтям. Корболо Дому он посвятит другую ночь, на досуге, и позабавится вволю. Может, и с улыбчивым ящером — жрецом. Почему бы нет? Супер пропал, может быть, убит. Жемчуг будет действовать во имя Империи. Не во имя Лейсин, но во имя Империи, ведь — теперь он понял это — эти два вида преданности не совпадают. "Как для любого Когтя, как для тебя прежней, Императрица, выбор тут очевиден. И неизбежен".
Он шел вниз, и поверх таких смелых мыслей другой голос шептал, то и дело проникая в разум. Другое слово, жгущее хуже кислоты, одно слово….
Трус.
Оскалившийся Жемчуг проходил этаж за этажом. Рука ожидает указаний по умерщвлению бывшего жреца, ныне пьяницы. И тут он, Жемчуг, слишком долго медлил. Он мог бы пробиться к Тайскренну, хотя ублюдок почти похоронил себя. Однако оставил множество скрытых помощников. О, Верховный Маг Империи желает быть близко к событиям, но не встревать в них.
Бедняга Банашар, одержимый и одураченный ученый. Он жаждет всего лишь потолковать со старым другом. Но Маллик Рель не желает, чтобы того беспокоили. "Ибо у него свои планы".
Неужели Лейсин такая дура? Невозможно доверять таким, как эти. Какой тогда смысл в присутствии их в комнате? Выбить Тавору из равновесия? "Из равновесия? Более походит на плевок в лицо. Неужели это необходимо, Лейсин? Не Тавора тут важна — важно, что нельзя опираться на людей вроде Реля и Дома. Они гадюки, они ужалят хозяйку".
Когда распространяешь ложные слухи, есть опасность, что операция окажется слишком успешной и лжец попадется в ловушку собственной лжи. Жемчуг начал понимать… возможности. Чтобы опозорить имя Колтейна, нужно было возвеличивать имена его врагов. Корболо Дом из предателя становится героем. Как-то… "нет, не желаю знать подробностей". Лейсин не может казнить или заключить в тюрьму героя, не так ли? Ей пришлось возвысить его. "Императрица, ты поймала сама себя. Не могу поверить, что ты еще не осознала…"
Он шагал все медленнее. Уже нижний уровень, десять шагов до задней двери, выводящей к основанию стены. Дальше темный путь до Врат.
"Так что ты пытаешься показать Адъюнкту? Крайне опасное положение, в котором оказалась? Ты просишь Тавору… о помощи? Сможет ли она, войдя в ту комнату, различить твои намеки? Ради Худа, Лейсин! Все это очень, очень ненадежно".
Жемчуг запнулся. Он может сделать то, что нужно. Прямо сейчас. Пройти к восточной башне, выбить дверь Тайскренна. Выдать дураку все, что ему следует знать. Он мог бы даже…
К нему шагнули двое в плащах с капюшонами. Когти. Они поклонились; стоявший слева заговорил: — Коготь, нас информировали, что цель находится в таверне "У Повешенного". На улочке сзади есть отхожее корыто, ночью он часто будет посещать его.
— Да, — ответил Жемчуг. Он внезапно очень устал. — Это идеально.
Капюшоны молчали.
— Чего вам еще?
— Вы должны распорядиться еще насчет…
— Насчет чего?
— Сэр, можно ли убирать свидетелей.
— Да. Идите.
— И еще, сэр… Цель передана нам… кое-кем. Тем, кто требует серьезного отношения к себе.
Жемчуг прищурился. И сказал: — Сегодняшнее убийство… вы не исполните задание без прямого моего приказа.