— Следует немедленно отдать противоположный приказ.
— Капитан, как ваше имя?
— Адъюнкт? Прошу прощения. Я Рюнаг. Капитан Рюнаг из Имперской Антанской Гвардии.
— А, так вы прибыли на остров вместе с Императрицей. Ваше положение — офицер Дворцовой Гвардии.
Рюнаг прокашлялся. — Правильно, Адъюнкт, хотя мои полномочия, разумеется, могут распространяться…
— Т'амбер, — оборвала его Адъюнкт, — прошу найти Калама Мекхара. Он, полагаю, где-то на корме. — Она снова глядела на капитана. — Императрица приказала мне прибыть одной?
— Она, гм, не уточняла…
— Отлично…
— Извините, Адъюнкт, есть одно исключение.
— О?
— Да-да. Верховный Маг Бен Адэфон Делат останется на борту до дальнейших распоряжений.
Тавора на миг нахмурилась. — Хорошо.
— Думаю, мы говорили об отмене приказов…
— Оставляю на ваше усмотрение, капитан Рюнаг, — сказала Адъюнкт. Т'амбер вернулась, таща за собой Калама. — Мы используем ваш эскорт и Алых Клинков Тене Баральты, чтобы обеспечить проход сквозь толпу.
Она сделала жест адъютанту Т'амбер и ассасину следовать за ней и сошла на берег.
Капитан озадаченно смотрел, как они движутся по причалу. Короткая команда стражникам Гвардии, небрежный взмах рукой Тене Баральте — "следуйте за мной" — и два отряда неуклюже сомкнулись, защищая Тавору и ее спутников. Группа двинулась в город.
Рюнаг повернулся к Кенебу: — Кулак?
— Да?
— Ээ…
— Все не так, как задумано? — Кенеб подошел к капитану, шлепнул по плечу. — Подумайте — могло быть хуже. Нет. Все уже хуже.
— Хватит вам, — рассердился капитан. — Теперь я командую Четырнадцатой Армией, Кулак Кенеб, и вот мои приказы. Сигнальте Адмиралу Ноку: корабли сопровождения должны немедленно сняться с якорей и отправиться в Анту. Сигнальте иноземному флоту: они должны стать на якоря вне гавани, у отмелей севернее Замка. Их поведет лоцманское судно. Наконец, сигнальте транспортам: мы устанавливаем такой порядок — по пятнадцать кораблей поднимают якоря и подходят к соответствующим причалам. Начать высадку как можно скорей. Солдаты должны быть без оружия, их вещи следует отдать на хранение.
Кенеб скреб щетину на подбородке.
— Почему вы еще здесь, Кулак Кенеб?
— Я пытаюсь решить, с чего начать, капитан.
— Что это значит?
— Да так просто. Во-первых, хотя вы командуете Четырнадцатой Армией, по рангу вы ниже Адмирала. Сигнальте ему сами. Он сделает так, как захочет.
— Я получил приказы от самой…
— Он пожелает лично посмотреть ваши приказы, капитан. Адмирал очень ценит протокол. Полагаю, приказы у вас с собой?
— Разумеется с собой! Так сигнальте ему, вызывайте на борт!
— Увы, он не согласится.
— Что?
— Теперь насчет Напасти. Это иноземный флот, капитан Рюнаг. Сейчас они будут подчиняться только своим приказам. Если хотите, посылайте сигналы, но будьте осторожны. Пусть это будут именно сигналы, а не угрозы. Вам не понравится, если они начнут защищаться.
— Вы не оставляете мне выбора, Кулак. Отстраню от должности!
— Извините?
— Я отдал приказы, а вы стоите…
— Вот как раз суть проблемы, капитан. Ни один из ваших приказов нельзя исполнять, ибо неотменяемые чрезвычайные обстоятельства не подвластны ни вам, ни даже самой Императрице.
— О чем вы?
Кенеб вздохнул. — Идите за мной, капитан.
Они прошли на корму. Громады транспортных кораблей качались в гавани, словно спящие чудовища.
— К сожалению, темнота мешает, иначе вы уже сами бы все поняли. Позвольте указать, куда вам смотреть, капитан. Вот верхний сигнальный флаг на каждом корабле. И на флагманском дромоне Нока тот же сигнал. Сейчас тучи заслонили луну, и — благословение Опоннов! — света слишком мало, чтобы увидеть. Капитан, существует эдикт касательно выживания личного состава. Вы, кажется, забыли — но Четырнадцатая армия и флот прибыли с Семиградья.
Тучи соскользнули с туманного, мутного лика луны, и свет лизнул волны, корабли и мачты. Рюнаг увидел. И чуть не поперхнулся. — Боги подлые…
— А Семиградье, — спокойно продолжал Кенеб, — поражено особо заразной чумой. Увы, вы видите, что мы неосторожно привезли ее с собой. Капитан, понимаете, почему мы не можем исполнить ваши приказы?
Бравый вояка вихрем повернулся, глядя полными ужаса и паники глазами: — А ваш клятый корабль? — захрипел он. — И тот, другой, что подошел к причалам? Кулак Кенеб…
— Оба свободны от чумы, капитан, как и корабль, с которого прибыли Алые Клинки. Будь иначе, мы не причалили бы. Итак, между кораблями нет сообщения, кроме сигнальных флагов. Причины понятны. Если вы полагаете, что Императрица стала бы настаивать на высадке, несмотря на опустошение, которое наше присутствие может вызвать на острове Малаз и, впоследствии, на континенте — можете попытаться противодействовать нашим стараниям. Хотя они продиктованы жалостью и милосердием. В этом случае имя капитана Рюнага войдет в легенды — по крайней мере, в легенды культа Полиэли. Всегда надо думать о лучшем, не так ли, капитан?
Сопровождение Адъюнкта все ближе подходило к заслонившей устья улиц воинственной стене. Калам наполовину вытянул кинжалы из ножен. Он оглянулся: рядом шла капитан Лостара Ииль, и лицо у нее было несчастное.
— Советую уже сейчас обнажить оружие, — сказал ассасин. — Этого должно хватить, чтобы их отогнать.
Женщина хмыкнула: — Или они начнут швырять кирпичи.
— Сомневаюсь. Мы для Императрицы, не для этих. Люди жаждут вонзить зубы в тех, кто на кораблях. Виканы. Хундрилы Горячих Слез.
— Хитрая уловка, эти флаги, — прошептала Ииль.
— Кулак Кенеб.
— Неужели?
— Да. — Калам улыбнулся: — Ткач Смерти. Лучшей лжи и не придумать. Скрипач, должно быть, лыбится от уха до уха. Если не утонул.
— Утонул?
— Он был за бортом "Силанды", прежде чем та убрала весла. Думаю, с ним также Геслер и Буян.
Они достигли шеренги Городской Стражи. Солдаты расступились, пропуская отряд.
Алые Клинки сдвинули щиты, со свистом достали мечи из ножен.
Как и предсказал Калам, мрачная толпа поджидала молча, отодвигаясь с дороги отряда.
— Итак, — шепнул ассасин, — нам предстоит длинная, скучная прогулка. Твой капитан правильно сделал, решив действовать самовольно.
От ее взгляда Калама прошиб пот. — Правильно?
— Ну…
Она уже смотрела прямо перед собой. — Кулак, — шепнула Лостара, — еще и не начинал действовать.
"Э… ну, все это совсем не здорово".
Толпа смыкалась за отрядом. Послышались новые вопли — на этот раз вопли страха.
— Чумные флаги! Там, на транспортах!
— Чумные флаги!
Воинственность мгновенно пропала, словно моча стекла по ногам — и теперь ужас крепко ухватил толпу промеж этих самых ног — СДАВИЛ СО ВСЕЙ СИЛЫ — люди побежали во все стороны. От полной паники их отделял едва ли волосок.
Калам сдержал усмешку.
Этот тихий звук, стук катящихся и бренчащих костей, встревожил Банашара. Сегодня ночь пробуждения Змеи, и с ней к беглому жрецу вернулась былая чувствительность к шепоту магии. За краткое время, в которое он успел сойти с мостовой, отыскать тупик и скорчиться в нем, Банашар ощутил множество магических биений — врата, разорвавшие едва заросшую прореху, яростное раздирание незримого гобелена и, наконец, содрогание почвы, как будто на сушу острова ступило нечто громадное и ужасное.
Ошеломленный наплывами ядовитых колдовских сил, Банашар неуверенно встал, держась рукой за стену, и пошел назад, к гавани.
"Нет выбора, нет выбора. Я должен увидеть и понять…"
Подойдя ближе, он ощутил в воздухе кислую и острую вонь паники; мимо замелькали бегущие люди — начинался исход. Лица скомканные страхом сменялись лицами, потемневшими от злости — как будто кто-то опрокинул их планы, и нет времени перегруппироваться, нет возможности продумать свои действия.
"Что-то случилось.
Может быть, связанное с тем упавшим камнем".
В прежние дни такое происшествие — в начале осени, в канун прихода Д'рек на землю смертных… "Да, мы запрудили бы улицы. Выбежали бы из храмов, вознося голоса к небу. Сундуки переполнились бы, ибо нет сомнений…"
Мысли унеслись прочь, оставив лишь привкус пепла во рту. — "Мы были так глупы. Небо падает, земля переворачивается, море смывает всё. Ничто из этого — ничто! — не связано с нашими драгоценными богами!"
Он вышел на широкую улицу, ведущую к причалам. Люди носились туда и сюда. Если в них оставался гнев, они уже не понимали, куда его излить. Жадное желание… осквернено.
Банашар схватил за руку проходящую мимо старуху: — Эй! Что стряслось?
Она так уставилась на него, как будто прикосновение несло заразу. — Чумные корабли! Отойди от меня! — завизжала старуха.
Он отпустил ее и устремил взор в сторону гавани и заполнивших ее судов.
"А, эти флаги…"
Банашар принюхался. "Полиэль? Ничего не чувствую… не здесь. Да и нигде ее нет, если подумать". Его глаза сузились. На губах появилась улыбка.
Тяжелая рука хлопнула Банашара по плечу, разворачивая кругом…
Кто-то пронзительно заорал.
Поднимается над бурлящей мутной водой. Выпрямляется, слизь и грязь стекают, жаждущие крови угри шлепаются, извиваясь на мокрых камнях, битой черепице и обломках кирпичей, устилающих подножие дока. Шаг вперед, еще один, тяжелый, скрежещущий.
Впереди грубая стенка, обнажающая взору слои старых улиц, укреплений, сточных канав, восходящих ко дням юности города — к тем векам, когда человек еще не ковал железо (тогда канализационная система совершенной сетью подземных тоннелей покрывала пространство под улицами). Так много устойчивых структур, являющих завидные упорство, мощь и волю.
Существо было в избытке одарено всеми тремя этими качествами.
Еще шаг.
Оно принялось карабкаться. Чужак явился в город Малаз.
Хватая ртом воздух, она прислонилась к стене. Что за глупость — плыть в полном доспехе! Еще и угри проклятые! Из воды она вышла, вся покрытая мерзкими тварями. Руки, ноги, шея, голова, лицо зудели