— Ох, да ладно тебе. Какие грязные сапоги. Откуда ты пришел, почему решил посетить Малаз именно в эту самую ночь? Чайку?
Бутыл заморгал и кивнул. — Я из Четырнадцатой Армии, Агайла…
— Ну, разве это не глупо?
— Простите?
— Дорогой малыш, нужно было прятаться на кораблях, как другие.
— Я не мог. То есть меня послала Адъюнкт…
Женщина обернулась: — Ко мне? И зачем бы?
— Нет, не так. Найти вас — моя идея. Я разыскиваю кое-кого. Это важно — мне нужна помощь.
Она опять стояла спиной, разливая травяной настой в две чашки. — Бери чаёк, Бутыл.
Едва он сделал шаг, Агайла развернулась, схватила его за края плаща и вытрясла куклу. Быстро осмотрела ее, скривилась и подняла фигурку к лицу Бутыла: — А это что такое? Ты хоть понимаешь, с чем играешься, малыш?
— Малыш? Погодите…
— Этого человека нужно найти?
— Ну… да…
— Ты мне не оставляешь шансов, так?
— Извините?
Она снова запихнула куклу ему в карман и в очередной раз отвернулась. — Пей чай. Потом потолкуем.
— Вы поможете мне?
— Спасти мир? Разумеется, да.
"Спасти мир? Адъюнкт, об этом вы умолчали".
Корик размял плечи, чтобы приспособиться к тяжести плотной кольчуги. Длинный меч и щит лежали на камне, в руках он держал арбалет. В трех шагах слева встала Улыба с жульком в руке; белые зубы матово поблескивали в тусклом свете луны. Справа был Каракатица, склонившийся над набором сложенных на дождевик припасов, среди которых виднелась и долбашка.
— Постой, Карак, — сказал Корик, заметив большую гренаду. — Отправь-ка долбашку назад. Или ты решил взорвать всех нас, не упоминая о "Силанде" и "Пенном Волке"?
Сапер скосил на него глаза: — Если она захватит сотню гадов, я буду счастлив. Не обращай внимания — она на крайний случай. Ты уж верно будешь к тому времени на земле.
— Может, еще живым…
— Приятель, постарайся умереть вовремя. То, что захочет с тобой сделать толпа, тебе не понравится…
Скрививший губы Корик снова поглядел на надвигавшуюся толпу. В двадцати шагах, кипит, изрыгает угрозы и злобные выкрики. Много серьезного оружия. Городская Стража исчезла; казалось, единственное, что удерживает дураков на месте — строй плотно сомкнувших щиты солдат. Тарр, Корабб, Уру Хела, Поденка, Курнос и Острячка. Через промежуток иногда летели камни и обломки кирпичей, и тогда щиты почти лениво поднимались, отражая их.
На краях толпы кто-то готовил горящие стрелы.
"Они решили сначала поджечь корабли. Это нехорошо". Он не думал, что "Силанда" загорится, ведь Геслер кое о чем ему рассказал. Но "Пенный Волк" — иное дело. Он оглянулся на капрала Мертвяка, вставшего на сходнях. К тому присоединился кулак Кенеб.
— Сержант Бальзам.
— Слушаю, Кулак.
Кенеб огляделся. — Где Геслер и Скрипач?
— На разведке, сэр.
— На разведке. Так вы за них?
— Стрелы, сэр…
— Дестриант Ран'Турвиан уверяет, что стоящие на якоре суда будут в безопасности. Транспорты — другое дело. Мы передали на ближайшие, чтобы они выходили за пределы выстрела. Это значит, сержант, что вы и ваши солдаты остались сами по себе. Единственная помощь — баллиста "Пенного Волка".
— Понятно, сэр. — Бальзам глядел как-то неуверенно. — Когда начнется осада?
— Простите?
Мертвяк кашлянул и сказал: — Не обращайте внимания, сэр. Как только начнется, он будет в порядке. Кулак, вы сказали, стрелы не подожгут корабли. Когда они это поймут, начнут стрелять в нас.
Кенеб кивнул и поглядел на Каракатицу: — Сапер, приказываю уничтожить стрелков на флангах. Не ждите, пока они ударят. Жульками, если долетят.
Каракатица распрямил спину. — Легко, сэр. Гвалт, Лоб, подойдите и возьмите по паре жульков — не долбашку, Гвалт! Идиот! Вон те маленькие круглые. Два, черт тебя, не больше. Нужно будет еще — вернетесь…
— Может хоть три….
— Нет! Подумай, Лоб. Сколько у тебя рук? Куда ты денешь третий — за щеку? Два, и не уроните — иначе взлетит вся пристань и мы с ней. — Он повернул голову. — Кулак, ударить прямо сейчас?
— Думаю, да. При удаче остальные разбегутся.
Полетели горящие стрелы, отыскивая паруса "Пенного Волка". Однако пылающие дуги исчезали, не достигнув цели.
— Хитро! — крякнул Корик. — Карак, давай действуй. Следующий залп пойдет в нашу сторону. Спорить готов.
Карак пошел направо, Лоб с Гвалтом налево; все трое подняли глиняные гренады. Прозвучал приказ.
Сотрясение земли, треск, как от разбитого камня… вверх взлетели вопящие, извивающиеся тела…
Основная толпа рванулась вперед, издавая утробный рев.
— ДЕРЬМО! — крикнул кто-то из панцирников.
Улыба швырнула свой жулек в середину атакующего вала.
Еще один взрыв, на этот раз в десятке шагов от стены щитов. Солдаты инстинктивно попятились, поднимая щиты и пригибая головы. Крики. Падающие тела, кровь и куски мяса; упавшие мешали бежать задним рядам толпы, и середина атакующей массы смешалась. Сзади всё ещё напирали.
Корик сдвинулся вправо: он расслышал, как суровый, уверенный голос отдает приказы — явно малазанский офицер! — и решил достать ублюдка.
Баллиста на носу "Пенного Волка" содрогнулась, громадная стрела пролетела над головами, ударившись в середину толпы. Снова брызнула кровь. Снаряд, предназначенный пробивать прочные корпуса кораблей, без всякого труда пронзил сразу несколько тел.
В сторону солдат пронеслось несколько стрел — и тут толпа накрыла строй.
Недисциплинированная масса, убежденная, что все решит натиск и количество бросившихся на стену щитов тел, оказалась не готова к слаженному ответу тяжелой пехоты. Щиты ударили им в лица, рванулись вперед лезвия мечей.
Один из солдат — Корабб Бхилан Зену'алас — был непривычен к сражению в малазанской стене щитов; Корик заметил, что Улыба становился позади воина, который начал размахивать саблей. Напротив него оказался здоровенный мужчина, орудовавший двумя тесаками (одним он рубил, другим колол). Корабб был вынужден уйти в глухую защиту, заслоняясь и щитом, и саблей — а Улыба, скользнув в просвет, бросила нож в горло его противнику. Тот склонился; Корабб прыгнул вперед, с хрустом разрубив беззащитную голову.
— Закрой просвет! — крикнула Улыба, толкая Корабба.
Корик краем глаза заметил некую фигуру на краю толпы — "Это не командир… боги, это маг, и он открывает садок!" — и поднял арбалет, спустил крючок.
Стрела заставила противника закувыркаться.
Еще три жулька разорвались в гуще наседающий массы. Атака захлебнулась; стена щитов двинулась — шаг, второй — замелькали мечи, приканчивая раненых. Люди начали разбегаться. Корик увидел на расстоянии кого-то, выкрикивающего команды, говорящего, где собираться для нового натиска. Сейчас его мало кто слушал.
"Первая атака отбита".
По всей платформе причала валялись десятки тел, кровь сочилась на мостовую, воздух заполнили стоны и жалобные крики.
"Боги подлые! Мы же своих бьем…"
На палубе "Пенного Волка" Кенеб повернулся к капитану Рюнагу. Он с большим усилием сдерживал ярость. — Капитан, в толпе были солдаты. Без формы.
Рюнаг побледнел: — Кулак, я ничего об этом не знаю.
— Какой смысл? Четырнадцатую им не разбить.
— Я… я не знаю. Это все виканы. Они хотят их. Погром начался, и нет способа его остановить. Карательная экспедиция выслана, армия движется на Виканские равнины…
— Армия? Что за армия?
— Ну, просто сброд… но их десять тысяч, есть там и опытные солдаты…
— Императрица разрешила? Да ладно. — Кенеб снова оглядел город. Ублюдки перегруппировались. — Ладно, — повторил он. — Придется мне забыть о приказе Адъюнкта. Я высажу всю армию…
— Кулак, вы не имеете…
Кенеб подпрыгнул. — Только что ты настаивал на этом!
— Чума, Кулак! Вы вызовете опустошение…
— И что? В подобных обстоятельствах лучше наступать. И если Императрица не спрятала в городе еще одну треклятую армию, Четырнадцатая сумеет положить конец бунту. Видят боги, к этому мы уже привыкли. Признаюсь, такая мысль греет мне душу.
— Кулак…
— Вон с корабля, капитан. Немедленно.
Тот вытаращился: — Вы угрожаете мне?
— Угрожаю? Колтейна распяли на кресте около Арена. Вся армия Пормкваля отсиживалась за стенами. Капитан, у меня большое искушение приколотить тебя подобным же образом, прямо здесь и сейчас. Дар неверующим, свидетельство, что не все забыли истину. Я сделаю еще три вдоха, и если ты…
Капитан уже смылся.
На глазах Корика капитан сбежал по трапу, миновал строй панцирной пехоты. Казалось, он спешит соединиться с толпой, кипевшей в начале ближайшей улицы.
Если бы Корик привык долго думать, он обнаружил бы в голове целый клубок темных мыслей — и каждая с нетерпением выкрикивала бы подходящие оправдания. Но он не раздумывал. Нужно сказать, оправдания ему не требовались.
Корик поднял арбалет.
Выпустил стрелу.
Она ударила капитану между лопаток, отчего он споткнулся и закувыркался, раскинув руки.
Тарр и остальные молча смотрели на сетийца. Шлемы скрыли выражение их лиц.
Улыба удивленно хохотнула.
По сходням застучали сапоги, Кенеб сурово крикнул: — Кто это сделал?
Корик повернулся к нему лицом: — Я, сэр.
— Солдат, ты только что убил офицера Дворцовой Гвардии.
— Так точно, сэр.
Тарр сказал: — Они собираются к новому броску! Похоже, Корик, ты их взбесил.
— Рад стараться, — прорычал полукровка, начиная перезаряжать самострел. Он ждал, когда же Кенеб откроет рот, отдавая Бальзаму приказ его арестовать.
Однако кулак промолчал, отвернулся и взошел на борт "Пенного Волка".
Улыба прошипела: — Погоди, Корик. Вот Скрип узнает…
— Скрип? — вопросил сержант Бальзам. — Как насчет Адъюнкта? Ты сам себе веревку на шею накрутил.
— Будь что будет. Лично я сделал бы это снова. Уроды хотели, чтобы мы выдали своих виканов.