Под полог поднырнул Блистиг. — Хорошо, что вы один. Тене Баральта говорил с вождем Желчем. Видите ли, осада явно…
— Блистиг, — оборвал его Кенеб, — не надо болтовни. Адъюнкт ведет Четырнадцатую Армию. Ей приказано сокрушить мятеж, именно это она и делает. Очень удачно, что последняя искра восстания будет погашена под И'Гатаном, мифическим местом Откровения…
— Да, и мы вот-вот подпитаем этот миф.
— Только если проиграем.
— Малазане мрут под И'Гатаном. Последняя осада все выжгла. Дассем Альтор, его отряд Первого Меча. Первая армия, Девятая. Восьмая — десять тысяч солдат? И'Гатан пьет малазанскую кровь, и жажда его неутолима.
— Вот так вы настраиваете своих офицеров, Блистиг?
Воин прошел к сундуку, захлопнул крышку и сел. — Конечно нет. Считаете меня безумцем? Но боги! Приятель, ты не чувствуешь нарастающего ужаса?
— То же было и во время марша на Рараку. Тогда мы решились, но ничего не произошло. Вот в чем проблема. Единственная проблема. Нам нужно затупить мечи, да хотя бы вытащить их из ножен, и все.
— Не надо было ей отсылать Калама и Бена. Да разве за происходящее в Имперском садке можно дать хоть бесхвостую ризану?
Кенеб отвернулся. Хотел бы он найти в себе несогласие… — У нее могут быть свои резоны.
— Хотелось бы услышать.
— О чем Баральта толковал с Желчем?
— Просто мы беспокоимся, Кенеб. Мы хотим прижать ее к стенке и получить ответы. Все кулаки согласны. Выслушать изложение причин и хода ее мыслей.
— Нет. Я не с вами. Мы же еще до города не дошли. Погодим — и увидим, что у нее на уме.
Блистиг недовольно хмыкнул, встал: — Я передам ваше предложение. Но ведь не только простые солдаты дошли до предела…
— Знаю. Погодим — увидим.
Кенеб вернулся на койку. Снаружи доносись звуки сборов: складывали палатки, запрягали волов, солдаты перекликались, готовясь у утреннему маршу. "Горячие Слезы, виканы, сетийцы, малазане. Что сумеет это пестрое сборище? Мы встанем лицом к лицу с Леоменом Молотильщиком. Проклятие. Он уже поразбивал нам носы. Но тактика "ударь — убеги" имеет мало общего с обороной города. Возможно, он трясется сейчас не хуже нашего…"
Утешительная мысль. Жаль, он ни черта в нее не верит…
Четырнадцатая уже пробудилась и хлопотливо суетилась. Сержант Хеллиан сидела на обочине. В голове у нее гудело. Восемь дней с клятой недоармией и зверем — капитаном, а теперь еще кончился ром. Трое солдат — весь ее недоделанный взвод — торопливо паковали снаряжение, не осмеливаясь обращаться к страдающей похмельем и приступами убийственной ярости сержанту.
Хеллиан страдала также от навязчивых воспоминаний о событии, запустившим череду ее несчастий. Храм резни, ярость жрецов, чиновников и следователей, необходимость услать всех свидетелей подальше, желательно туда, откуда живыми не возвращаются. Ну, она даже не осуждает… нет, как раз осуждает. Миром правят глупцы, вот истина. Двадцать два поклонника Д'рек убиты в храме на территории, за безопасность которой она отвечала — но ведь патрулям на разрешалось заходить внутрь храмов, так что она ничего не могла сделать… Нет, нет, это все пустяки. "Куда ушли убийцы, сержант Хеллиан? Почему вы не заметили их ухода? А как насчет человека, которого вы сопровождали, а потом потеряли?"
Убийцы. Их не было — то есть настоящих. Демон. Наверное, убежавший во время тайного ритуала, когда порвались сети чар. Глупцы сами себя убили, вот в чем суть. А тот человек был жрецом, изгнанным из другого храма, наверное, и колдуном. Едва понял, что там заварилось, сбежал со всех ног и ее оставил отдуваться.
Нечестно — но когда это вы видели честных?
Урб бросил рядом тяжелый тюк. — Мы почти готовы, сержант.
— Нужно было его придушить.
— Я и хотел. Честно.
— Точно?
— Точно.
— Но он сбежал. Как змея улизнул.
— Капитан желает, чтобы мы подошли к остальным взводам роты. Они дальше на дороге. Нужно успеть до начала марша.
Она поглядела на других солдат. Близнецы, Увалень и Нерв.
Молодые, жалкие — ну, может, не очень юные годами, но все равно желторотые. Она сомневалась, что они смогли бы успешно сражаться даже с повивальной бабкой. Да, это было бы жуткое зрелище. Если сюда вдруг забредет беременная женщина…
"Ах, Картул, город пауков, город хруста под ногами, пустых коконов и чего похуже. Как далеко до тебя". Здесь пауки летают по воздуху, но они хотя бы маленькие, их легко сбить небольшим камешком. — Бездна, — простонала она, — найди чего выпить.
Урб передал бурдюк.
— Не воду, идиот.
— Может, в роте, когда присоединимся…
Она косо глянула на него. — Хорошая идея. Ладно, помоги встать — нет, не надо. — Она встала сама и пошатнулась.
— Все в порядке, сержант?
— Будет в порядке, если ты снимешь с меня голову и раздавишь.
Солдат нахмурился: — Если сниму, у меня будут неприятности.
— Но не от меня. Ладно. Нерв, разведай дорогу.
— Мы уже на дороге, сержант.
— Все равно. Практика.
— Я ничего не вижу, — ответил молодой солдат. — Слишком много людей и повозок.
"О боги, ползущие в Бездне! Дайте мне прожить достаточно, чтобы убить подонка". — У тебя тоже трудности с ориентированием, Увалень?
— Нет, сержант. Не у меня.
— Отлично. Разведай и пора трогаться.
— А мне пойти с фланга? — спросил Нерв.
— Да уж, лучше за горизонтом, безмозглый кактус.
— Это тебе не обычный скорпион, — заявил Навроде, склонившийся, но не слишком низко, чтобы на него посмотреть.
— Чертовски большой, — сказал Замазка. — Видел я таких, но гораздо мельче.
— Наверно, выродок. Все его братья и сестры — малявки. Одинокий, и потому такой мрачный.
Замазка поглядел на Навроде. — Да, наверное. У тебя есть мозги в черепушке. Ну, думаешь, он может убить Радостного Союза? То есть такого же…
— Ну, может быть, нам нужно еще одного такого же.
— А я думал, его сестры и братья — малявки.
— Ох, и точно. Значит, нужен дядя или еще кто.
— Самый большой.
— Громадный. Больше этого.
— Надо начинать поиски.
— Я бы не советовал, — сказал Бутыл, сидевший в тени валуна шагах в пяти от солдат из взвода Бордюка.
Они вздрогнули. Замазка прошипел: — Он шпионил!
— Не шпионил. Горевал.
— Почему? Мы же еще не под И'Гатаном.
— Видели нового капитана?
Солдаты переглянулись. Замазка ответил: — Нет. Но слышали, что он прибыл.
— Она. Уже успела убить Радостного Союза. Пяткой. Хрясть!
Солдаты подскочили. — Убийца! — зарычал Навроде. Он опустил глаза на окруженного каменным кругом скорпиона. — О, попробуем Блеска — пусть ей локоть прокусит. Такому кажа мундира не помеха…
— Не глупи, — ответил Бутыл. — К тому же Блеск — девочка.
— И что. Девчонки всегда злее.
— Маленькие скорпионы — всегда мальчики. Девочек тут мало, потому что они скрытные. А эту лучше отпустить.
— Почему? — возопил Замазка. — Не пора ли подгадить кислой капитанше…
— Она станет самой меньшей из проблем. Мальчики чуют запах тревоги. Убьете девочку — и за вами потащатся сотни скорпионов. Тысячи. Станут очень агрессивными, уж поверь на слово.
Навроде усмехнулся: — Интересно. Ты так уверен?
— Не надо дурацких идей.
— Почему же? Мы горазды на дурацкие идеи. То есть я… э…
— Он хочет сказать, — продолжил Замазка, — что мы умеем продумывать. До самого конца. Бутыл, за нас не бойся.
— Она убила Союза. Больше боев не будет — передайте всем взводам, пусть отпускают малюток скорпионов.
— Ладно, — кивнул Замазка.
Бутыл недоверчиво оглядел обоих. — Включая и того, что у вас.
— Заметано. Мы просто на него полюбуемся чуток. — Навроде снова усмехнулся.
Бутыл помедлил, встал на ноги и ушел к стоянке своего взвода. Армия почти готова продолжить поход, с понятным отсутствием энтузиазма — чего еще ожидать от армии, садящейся в долгую осаду.
Безоблачное небо. Снова. Еще пыль, еще жара, еще пот. Кровяные мухи, чиггеры, проклятые стервятники над головой — они там со дня ухода из Рараку… но это же последний день марша. Впереди старая дорога, несколько опустевших деревень, одичавшие козы на лысых холмах, всадники, следящие за ними с окрестных горок.
Остальные члены взвода уже были на ногах, ожидали лишь его прихода. Бутыл заметил, что Улыба сгорбилась под двумя мешками. — Что стряслось?
Ее взор полнился унылой жалостью к себе. — Не знаю. Приказ новой капитанши. Ненавижу.
— Я не удивлен, — ответил Бутыл, поднимая свои пожитки и прилаживая лямки вещмешка. — Ты тащишь вещи Смычка?
— Не все, — сказала она. — Морантские припасы он мне не доверил.
"И слава Опоннам". — Капитан показывалась?
— Нет. Сука. Знаешь, мы решили ее убить.
— Да ну? Ладно, плакать не стану. А кто эти "вы"?
— Я и Каракатица. Он отвлекает, я втыкаю ножик в спину. Сегодня.
— Кулак Кенеб вас вздернет, сами понимаете…
— Сделаем все как несчастный случай.
Вдалеке прозвучали звуки горна. — Ну, давайте, — крикнул стоявший у дороги Смычок. — Двинулись.
Скрип колес, стук и скрежет камней, валявшихся в колеях, мычание волов, мельтешение тысяч полусонных солдат, нарастающий шум и гул голосов, все более плотные клубы пыли…
Корик пристроился шагать рядом с Бутылом. — Они этого не сделают.
— Чего не сделают? Не убьют капитана?
— Я тут долго присматривался, — сказал солдат. — Она не просто с Корелри. Она со Буревой Стены.
Бутыл покосился на грузного воина. — Откуда знаешь?
— На ножнах серебряный узор. Она командовала секцией Стены.
— Смешно, Корик. Во-первых, от вахты на Стене так просто не освободиться, если я верно слышал. А потом, она — капитан в самой негодной из малазанских армий. Командуй она секцией Стены, ей дали бы чин кулака — для начала.
— Это если она себя раскрыла. Но узоры рассказывают совсем иную историю.
Двигавшийся в двух шагах впереди Смычок повернул голову: — Значит, Корик, ты тоже заметил.