Используй её. Измени реальность, прорвись на другие Пути – Рашан, потом на Имперский, а оттуда…
На зов его ничто не отозвалось. Сипло выдохнув, Жемчуг бросился бежать ещё быстрее, вперёд по тёмному проходу…
Что-то позади – прямо за спиной…
Вспышки боли, прорезавшие обе голени, – Жемчуг заорал, когда рассечённые сухожилия втянулись под кожу, не удержался на ногах, внезапно ослабших, как влажная глина, бесполезных, неповоротливых. Он растянулся на земле, по-прежнему цепляясь за оружие, отчаянно пытаясь дотянуться до Путей…
Лезвия клинков продолжали лизать его, подобно языкам кислоты. Подколенные сухожилия, локти – затем одной рукой его подняли с почерневшей мостовой и швырнули в стену. Удар пришёлся в лицо, кости треснули, он рухнул плашмя, и вновь вернулась всё та же рука, пальцы вцепились в волосы, заставляя откинуть голову назад. Холодное железо оказалось во рту, резануло, отсекло язык. Захлёбываясь кровью, Жемчуг попытался вывернуть голову – и его вновь подхватили, швырнули в другую стену, сломалась левая рука. Он упал на бок – и тут же получил удар ногой в основание бедра, потом ещё и ещё – пока тазобедренная кость не превратилась в месиво… боги, какая боль – он чувствовал её и ничего больше, она его захлёстывала – его Пути – где?
Внезапно всё прекратилось.
Фигура застыла над Жемчугом. Затем опустилась на корточки.
Видеть убийца ничего не мог, глаза заливало алым, в голове звенело, к горлу мутными судорожными волнами поднималась тошнота с привкусом крови, вытекавшей из обрубка языка. Лостара, любовь моя, подойди поближе к вратам – и ты увидишь меня. Я иду.
Голос, мягкий и тихий, прорезал насквозь все мысли, все ощущения – беспощадно ясный и близкий.
– Моя последняя цель. Ты, Жемчуг. Можно было сделать это быстро. – В долгой паузе стало слышно медленное, размеренное дыхание. – Если бы не Калам Мехар.
Что-то воткнулось ему в живот. Глубже. Ещё глубже.
– Возвращаю тебе то, чем ты его убил.
Фигура распрямилась, отошла на пару шагов, но вдруг вернулась, уже когда по венам прошлись первые пугающие сполохи и огонь начал выедать глаза. Этот яд сохранял жертву в живых так долго, насколько возможно, подпитывал сердце всем необходимым, даже когда по всему телу один за другим начинали лопаться кровеносные сосуды…
– Ножи Калама, Жемчуг. Не знаю, чем ты думал. Невозможно открыть Пути, когда в руках отатарал. Так что мы с ним вместе тебя убили. Это правильно.
Пламя! О боги! Огонь!
Апсалар двинулась прочь. Вдоль по проулку, прочь от гавани. Прочь от всего.
Существо, поджидавшее её на другой стороне прохода, там, где начиналась улочка, ведущая через реку в Мышиный квартал, выглядело несуразно тонким и словно бы сотканным из теней. Перед ним Апсалар приостановилась.
– Скажи Котильону. Я сделала всё, как он хотел.
Престол Тени издал шепчущий звук, похожий на вздох и почти бесформенной рукой потянулся куда-то в складки призрачного плаща, ухватился за серебристый набалдашник трости, ударил один раз по мостовой.
– Я видел, моя дорогая. Твой Танец Тени. От самого Бастионного спуска и дальше – я наблюдал.
Она молчала.
Престол Тени заговорил вновь:
– Так не сумел бы даже Котильон. Даже Котильон.
Апсалар по-прежнему хранила безмолвие.
Внезапно бог захихикал:
– Слишком много ошибочных решений, бедная женщина. Как мы и боялись. – Пауза, снова смешок. – Сегодня пал Глава Когтей и ещё триста семь Когтей – все от твоей руки, дорогая моя. Я по-прежнему… не могу поверить. Не важно. Теперь она осталась одна. Тем хуже для неё. – Призрачная голова в капюшоне, почти неосязаемая, слегка склонилась набок. – Ах да, Апсалар. Мы держим обещания. Ты свободна. Ступай.
Она протянула два длинных ножа, рукоятью вперёд.
С поклоном бог принял оружие Калама Мехара.
Обойдя Престола Тени стороной, Апсалар пошла своей дорогой.
Он посмотрел, как она идёт по мосту.
Новый вздох. Внезапно голова в капюшоне вскинулась, нюхая воздух.
– О, добрые вести. Увы, пока что не для меня. Сперва небольшой крюк. Надо же, что за ночь!
Бог начал растворяться, но вдруг замерцал и проявился вновь. Престол Тени посмотрел на оружие в своих руках.
– Что за нелепость! Придётся идти. И очень быстро!
И он засеменил прочь, скрежеща тростью по камням.
Спустя совсем немного времени Престол Тени достиг подножия башни, которая была в гораздо лучшей сохранности, чем выглядела со стороны. Вскинул трость, постучал в дверь. Выждал с дюжину ударов сердца и повторил.
Дверь приоткрылась.
Тёмные глаза уставились на него с нараставшей яростью.
– Ну, будет тебе, будет, Обо, – примиряюще сказал Престол Тени. – Это визит вежливости, уверяю. Двое близнецов, обожающих лезть не в свои дела, захватили верхушку твоей башни. Осмелюсь предложить, чтобы ты их выставил оттуда – по-доброму, как обычно.
Бог изобразил тростью приветственный жест и двинулся прочь.
Не успел он сделать и два шага, как дверь с лязгом затворилась.
После этого Престол Тени вновь ускорился. В эту ночь ему оставалась последняя встреча, самая драгоценная. Теперь трость отстукивала ритм, как солдатский барабан.
Он был на полпути к месту назначения, когда башня Обо внезапно полыхнула огнём. Раздался грохот, полетели обломки кирпичей и черепицы. Но даже за этим шумом не затерялись два возмущённых вопля.
Престол Тени, невольно пригнувшийся, когда это началось, распрямился и прошептал:
– По-доброму, Обо. Да, это очень по-доброму.
И бог пошёл дальше по улицам города Малаза. Проявляя совершенно недостойную поспешность.
Они быстро шагали по улицам, стараясь держаться в тени, в десяти шагах за Леганой Бридом, который ступал по мостовой, позвякивая кончиком меча по булыжникам. Те немногие, кто случайно встречались им на пути, спешно разбегались при виде т'лан имасса в потрёпанном плаще из шкуры.
Скрипач выдал Геслеру и Урагану арбалеты, снаряженные «шрапнелями», а свой оснастил «руганью». Они добрались до широкой улицы, шедшей параллельно набережной, всё ещё южнее моста, который вёл прямиком к центральному порту. Со всех сторон Скрипача окружали знакомые строения, но было во всем этом что-то нереальное, как если бы рука безумного и гениального художника перечертила всю картину, углубляя, подчёркивая детали, придавая им куда больше смысла, чем они заслуживали.
Со стороны доков доносился вой сражения, временами перебиваемый разрывами морантских боеприпасов. В основном это были «шрапнели». Спрут. Мою заначку тратит!
Они подошли к перекрёстку. Посреди него Легана Брид задержался, медленно повернулся лицом к просевшей таверне на другой стороне. Там хлопнула дверь, и наружу выбрались двое. Раскачиваясь, они преодолевали каждый новый булыжник так, словно по камням переходили в брод бурную реку, хватались за руки, тащили, тянули, повисали друг на друге и спотыкались.
Негромко выругавшись, Скрипач направился к ним.
– Сержант Хеллиан, Худова плешь, – почему на берегу?
На звук его голоса оба разом икнули и обернулись.
Взгляд Хеллиан упёрся в т'лан имасса.
– Скрипач, – сказала она. – Паршиво выглядишь.
– Сюда смотри, пьянчуга. – Он махнул Геслеру с Ураганом, чтобы дальше шли без него, и подошёл ближе. – Кто это с тобой?
Хеллиан развернулась и посмотрела на человека, которого держала за руку. Смотрела она на него очень долго.
– Твой пл'нник, – подсказал тот, явно пытаясь быть полезным.
– Эт'точно. – Распрямившись, Хеллиан вновь упёрлась взглядом в Скрипача. – Его надо допросить.
– Кому?
– Мне, п'нятно, кому ж ещё. И в'бще, корабль наш где?
Геслер с Ураганом подходили к мосту.
– Иди к ним, – сказал Скрипач Легане Бриду, и т'лан имасс без единого слова двинулся в ту сторону, шаркая ступнями. Сапёр вновь обратился к Хеллиан: – Не отставай. Мы возвращаемся к кораблям.
– Хорошо. Рада, что ты здесь, Скрип, а то вдруг этот слинять поп'тается, да? Р'зрешаю тебе его пр'стрелить, если что. Только в ногу. Я от него ответов хочу, и я их д'бьюсь.
– Хеллиан, – сказал Скрипач. – Нам, возможно, придётся бежать.
– Это мы можем. Правда, Банаш?
– Идиотка, – пробормотал Скрипач. – Это же «У Зубоскала». Демон нормального эля не подаёт. В любом другом бы месте… – Он тряхнул головой. – Ладно, потопали.
Там, впереди, Геслер и Ураган уже ступили на мост и сейчас переходили его, старательно пригибаясь.
Скрипач услышал, как Геслер внезапно издал удивлённо-встревоженный возглас, и они с Ураганом устремились вперёд – прямо в сгустившуюся толпу.
– Вот дерьмо! – Скрипач тоже перешёл на бег.
Изгибающаяся сточная канава, полускрытая в темноте, – вена, бегущая ниже уровня площадей, улиц и переулков, где бушевало безумие и царила резня. Сзади с трудом переставляла ноги женщина, с каждым шагом сплёвывавшая сгустки крови. Адъюнкт Тавор Паран шла впереди, разгребая вонючий мусор.
Ближе и ближе – к рокоту сражения в центральном порту.
Всё это казалось невозможным – Когти их не нашли, не обрушили старые кирпичные стены, чтобы убить их в зловонном месиве, которое представляла собой река Малаз. Что ж, Тавор и Ян'тарь уже миновали несколько трупов по пути, но окружали их лишь плеск воды, топоток крысиных лапок и звон мошкары.
Всё изменилось, как только они добрались до края площади. Взорвалась «шрапнель», очень близко, затем полдюжины тел повалились вниз, когда обрушилась часть кирпичной стены прямо перед двумя женщинами. Вниз скользнула новая фигура, она кричала, размахивала в воздухе клинком и факелом…
…солдат обернулся – и увидел их…
Когда он заревел, объявляя о своём удивительном открытии, Ян'тарь шагнула мимо Тавор. Длинный меч сверкнул, опустился наискосок и отсёк верхнюю треть головы солдата, – через кость, через шлем – так, что белое вещество брызнуло во все стороны.
Затем Ян'тарь потянулась назад, сжала окровавленную руку на плаще адъюнкта и потащила её вперёд по осевшему берегу, по растрескавшимся кирпичам, песку и мелкой гальке.