Сила этой хватки ошеломила Тавор, а Ян'тарь взбиралась по склону так, что ноги адъюнкта оторвались от земли, – вверх, вверх на площадь. И Тавор повалилась на колени, как только рука отпустила её, а звуки боя взорвались вокруг…
Городская стража, по меньшей мере, три взвода – взрывами их отбросило на этот край площади, а теперь они набросились на двух женщин, точно бешеные волки…
Тавор рывком поднялась, отчаянным движением парировала выпад, направленный ей в живот так, что клинки зазвенели. Она инстинктивно нанесла ответный удар и почувствовала, как остриём меча рассекла кольчугу и мускулы плеча. Её противник ахнул и отшатнулся. Тавор рубанула ниже, по колену выставленной вперёд ноги, рассекла надвое коленную чашечку. Солдат завопил и повалился навзничь.
Слева Ян'тарь рубила, колола, парировала – одно за другим тела валились на землю вокруг неё. Но в тот же миг в её тело вошёл меч – и Ян'тарь пошатнулась.
Тавор закричала, повернулась, чтобы метнуться к ней…
И увидела – всего в двадцати шагах – не меньше двух десятков Когтей, которые уже бежали, чтобы присоединиться к сражению.
Клинок меча вырвался из спины Ян'тарь, между лопаток, а солдат, который держал его, метнулся ближе к жертве, сбил с ног, отбросил назад, так что женщина соскользнула с лезвия и тяжело упала на мостовую. Её собственный меч вылетел из руки и зазвенел по камням.
Саму адъюнкт и дюжину стражников разделяли шесть шагов, а позади них были быстро приближавшиеся Когти. Тавор отступила – лица обернулись к ней, лица, искажённые слепой яростью, холодные, жестокие, нечеловеческие глаза. Адъюнкт подняла меч, перехватив рукоять обеими руками, сделала шаг назад…
Стражники бросились вперёд…
А затем – ослепительная вспышка точно у них за спиной, и строй превратился в месиво изодранных тел, оторванных конечностей и потоков крови – рёв взрыва огнём полыхнул в голове у Тавор. Мир накренился, она вдруг увидела ночное небо, оно вдруг завертелось, звёзды помчались в разные стороны – и Тавор ударилась головой о брусчатку, так что шлем слетел, а она лежала на спине, смотрела вверх, оглушённая, в клубах дыма и кровавом тумане, все мускулы и кости отчаянно взвыли.
Второй взрыв оторвал её от мостовой, подбросил и швырнул спиной на какую-то поверхность, которая внезапно прогнулась. Сверху вновь хлынула кровь… Кто-то соскользнул, остановился рядом с ней, протянул руку и положил ей на грудь, лицо – размытое, но совсем рядом. Губы шевелятся, но ничего не слышно.
Вспышка узнавания. Сержант Скрипач.
Что? Что ты делаешь?
А потом её потащили за собой, так что сапоги болтались на бесчувственных ногах. Правый и вовсе остался где-то позади. Тавор уставилась на свою ступню в портянке – вымокшей от речной воды и крови.
Сержант продолжал волочить её к молу, но теперь адъюнкт увидела, что происходит сзади.
Ещё два морпеха прикрывали отступление со странными, непривычно большими арбалетами в руках. Но никто за ними не гнался – враги были заняты: умирали под ударами каменного меча в иссохших руках т'лан имасса. В неупокоенного воина впивались волны смертоносного колдовства, но он шагал вперёд и вперёд – и убивал, убивал.
Что происходит? Откуда тут взялись морпехи? Вот и ещё одна, тащит за собой пленного – но тот и не пытался сбежать, еле держался на ногах. Да они же пьяны, оба – ну, ладно, в такую ночь, наверное, можно это простить.
Ах, Ян'тарь…
Их окружили люди. Окровавленные солдаты. Изморцы. Все кричали – она это видела, – но рёв в ушах не стихал и заглушал всё остальное. Тавор подняла руку, уставилась на перчатку – мой меч. Где мой меч?
Ладно, не важно. Сейчас – спать. Спать.
Свищ привёл её в переулок, где лежало тело – человек сжался в комок, содрогаясь от судорог, а из глотки вырывались ужасные стоны. Подойдя ближе Лостара узнала его. Боль сжала её сердце, и она бросилась вперёд, мимо Свища, упала на колени.
Жемчуг был изранен так, будто его долго и тщательно пытали. И его терзала боль.
– О, любимый…
Позади послышался голос Свища:
– Им владеет яд, Лостара Йил. Ты должна лишить его жизни.
Что?
– Он думал, что ты умерла, – продолжил мальчик. – И сдался. Отрёкся от всего. Кроме мести. Против адъюнкта Тавор.
– Кто это сделал?
– Не скажу, – ответил Свищ. – Жемчуг хотел отомстить, и месть к нему вернулась. Вот и всё.
Вот и всё.
– Убей его, Лостара. Он тебя не видит, не слышит. Осталась только боль. Это всё пауки: они дышат кровью жертв, она им нужна богатая, ярко-красная. И потому яд не отпускает. А потом кислота вытекает из желудка и разъедает внутренности.
Потрясённая, онемевшая, она вытащила нож.
– Останови сердце.
Да, вон там, под лопаткой. Вонзить глубоко, провести по краю. Вытащить. Смотри, тело замерло, мускулы перестали судорожно сокращаться. Замерло. Его больше нет.
– Идём. Ещё не всё. Быстро.
Он пошёл прочь, а Лостара поднялась и двинулась следом. Ты оставил меня. Ты был там, в Паяцевом замке, но я не знала. И ты не знал.
Теперь они шли мимо груды трупов. Когти. Весь переулок был завален их телами.
Впереди – центральный порт, площадь…
Внезапно здания вокруг пошатнулись от взрывов. Крики.
У выхода из переулка, между складами, Свищ присел и взмахом руки позвал её.
Люди бежали – те, что ещё стояли на ногах, и было их очень немного. По меньшей мере две «ругани» разорвались посреди толпы. «Ругань» и «шрапнель», а ещё – треклятый т'лан имасс, который убивал тех, до кого ещё мог дотянуться.
– О, боги, – прошептала Лостара, – тут же, наверное, тысяча трупов.
– Да. Но смотри, ты должна это увидеть.
Он указал направо, в сторону реки.
– Что?
– Ой.
Свищ протянул руку и положил ладонь ей на предплечье.
И в один миг всё вокруг изменилось – будто новое освещение – сияние вокруг одинокого тела, слишком далеко, чтобы разглядеть как следует…
– Ян'тарь, – проговорил Свищ. – Только мы с тобой можем увидеть. Так что смотри, Лостара. Смотри.
Золотое сияние набирало силу, поднималось от тела. Слабый ветерок коснулся Лостары и Свища, уже знакомый, напоённый запахом трав саванны, тёплый, сухой.
– Она долгое время пробыла с нами, – прошептал Свищ. – Использовала Ян'тарь. Много. Не было выбора. Четырнадцатая – она идёт на войну, а мы идём с ней. Должны.
Теперь над телом проявилась присевшая фигура. Высокая, покрытая шерстью самка. Ни одежды, ни каких-либо украшений.
Лостара увидела, как т'лан имасс, который стоял в тридцати с лишним шагах от видения, повернулся и пристально посмотрел на неё. А затем, склонив голову, неупокоенный воин медленно опустился на одно колено.
– Ты же вроде сказал, что только мы можем это увидеть, Свищ.
– Ошибся. Рядом с ней такое бывает.
– Кто… что она?
– Эрес'аль. Лостара, ты не должна говорить об этом адъюнкту. Никогда.
Она нахмурилась:
– Ещё один треклятый секрет, который нужно от неё скрыть.
– Всего два, – возразил Свищ. – Ты справишься.
Лостара подняла глаза на мальчика.
– Два, говоришь?
Свищ кивнул:
– Да, про её сестру. Этот и тот. Никогда не рассказывай.
– Ну, это легко, – сказала Лостара, поднимаясь. – Я с ними не пойду.
– Нет, пойдёшь. Смотри! Смотри на Эрес'аль!
Странная самка склонила голову над телом Ян'тарь.
– Что она делает?
– Целует. В лоб. В знак благодарности.
Видение вновь выпрямилось, принюхалось, а затем расплылось, исчезло.
– Ой! – воскликнул Свищ, но больше ничего не добавил, а только взял её ладонь в свои. – Лостара. Адъюнкт потеряла Ян'тарь. Ты должна занять её место…
– Хватит с меня возлюбленных – мужчин или женщин…
– Нет, не это место. Просто… быть рядом. Ты должна. Она не сумеет это сделать одна.
– Что сделать?!
– Нам нужно идти – нет, не туда. К Мышиному причалу.
– Свищ… они поднимают якорь!
– Это не важно! Идём!
Смрад оттолкнул Скрипача и опустился на колени рядом с телом Тавор. Положил ладонь на её грязный лоб, затем отдёрнул.
– Худов дух! Я ей не нужен. – Целитель отступил, качая головой. – Треклятый отатарал – никогда не мог понять то, что он с людьми делает…
Глаза Тавор открылись. В следующий миг она с трудом села, затем приняла руку Скрипача, который помог ей подняться на ноги.
«Пенный волк» качнулся прочь от мола. «Силанда» уже отошла дальше, вёсла выдвинулись и скользнули в воду.
Моргая, адъюнкт огляделась, затем повернулась к Скрипачу:
– Сержант, где Флакон?
– Не знаю. Так и не вернулся. Похоже, Быстрого Бена мы тоже потеряли. И Калама.
Услышав последнее имя, она вздрогнула. Но Скрипач уже знал. Игра…
– Адъюнкт…
– Я никогда не видела, чтобы человек дрался так, как он, – проговорила Тавор. – Он и Ян'тарь – прорубились через весь город…
– Адъюнкт. Сигналят с других кораблей. Куда мы пойдём?
Но она отвернулась:
– Флакон… мы проиграли, сержант. Он должен был забрать одного человека.
– Человека? Какого?
– Теперь уже не важно. Мы проиграли.
Ради этого? Все погибшие, все павшие этой ночью – ради одного человека?
– Адъюнкт, можем подождать здесь в бухте до рассвета, послать подразделение на розыски в город…
– Нет. Конвой адмирала Нока получит приказ потопить транспорты – изморцы вмешаются, и будут новые жертвы. Мы должны уходить.
– Они могут попытаться нас догнать…
– Но не найдут. Адмирал заверил меня в своей полной некомпетентности.
– Так что, сигналим остальным поднимать якорь и ставить паруса?
– Да.
Кто-то из матросов закричал:
– Корабль подходит по правому борту!
Скрипач последовал за Тавор к планширю. Там уже стоял Кулак Кенеб.
Им наперерез шло небольшое судно. На носу возник фонарь, мигнул несколько раз.
– Они хотят высадить пассажиров, – выкрикнул вперёдсмотрящий.