Котильон вскинул руки.
– Постойте! Онрак, не отвечай на мой вопрос. Забудем, что я вообще о чём-то спрашивал. Это лишнее – разве у нас и без того мало врагов?
– Ты опасен, – обратился к богу Монок Охем. – Ты думаешь о том, о чём думать не следует, и говоришь вслух то, чего нельзя говорить. Ты подобен охотнику, идущему тропами, которые никому, кроме него, не видны. Мы должны подумать о последствиях. – Заклинатель костей развернулся и, стуча босыми пятками по камням, двинулся в зал Первого престола. Чуть погодя, Ибра Голан опустил клинок и потопал следом.
Котильон потянулся вновь пригладить волосы и обнаружил, что на лбу выступила испарина.
– Итак, – произнёс Трулл Сэнгар с намёком на улыбку, – ты оценил, чего мы стоим, Котильон. Нам же твоё посещение принесло горькие дары. К примеру, предположение, что все наши усилия по защите Первого престола бесплодны. Так что, решишь ли ты забрать нас отсюда? – Он не сводил с божества прищуренных глаз, и ироничная полуулыбка на лице сменилась… чем-то иным. – Нет. Я так и думал.
Возможно, я и вправду следую незримой тропой – такой, что не видна даже мне самому, – однако сейчас идти по ней дальше важно, как никогда.
– Мы вас не оставим, – заверил он.
– Так ты говоришь, – послышался сзади голос Миналы.
Котильон сдвинулся в сторону.
– Я вызвал Престола Тени, – сказал он.
Она приподняла бровь.
– Вызвал?
– Мы даём друг другу такое дозволение, в случае необходимости.
– Так вы действительно на равных. Я полагала, что ты служишь Престолу Тени, Котильон. Станешь ли ты теперь утверждать обратное?
Он выдавил улыбку.
– Мы полностью осознаём, насколько наши способности являются взаимодополняющими. – И больше не стал ничего объяснять.
– Времени было недостаточно, – сказала она.
– Для чего?
– Для тренировок. Тех лет, которые… им требовались. Чтобы повзрослеть. Чтобы выжить.
Он ничего не ответил, ибо она была права.
– Забери их с собой, – сказала Минала. – Немедленно. Я останусь с Апт и Панеком. Котильон, прошу тебя, забери их с собой.
– Не могу.
– Почему?
Он бросил взгляд на Онрака.
– Потому что я возвращаюсь не в Царство Тени, Минала…
– Какая разница, куда ты пойдёшь, – перебила она неожиданно резко. – Всё будет лучше, чем здесь!
– Увы, я не могу этого обещать.
– Не может, – подтвердил Онрак. – Минала, сейчас он и вправду встаёт на незримый путь. Я полагаю, больше мы его не увидим.
– Благодарю за доверие, – сказал Котильон.
– Мой друг видал лучшие дни. – Трулл Сэнгар потянулся, чтобы похлопать Онрака по спине. Удар вышел гулким, облачко пыли поднялось в воздух, и у воина в грудине что-то со стуком упало вниз.
– Ого, – опешил тисте эдур. – Я перестарался?
– Нет, – ответил Онрак. – Это был обломанный наконечник копья. Застрял в кости.
– Он тебе досаждал?
– Разве что неприятными звуками при ходьбе. Благодарю тебя, Трулл Сэнгар.
Котильон смерил взглядом их обоих. Какой смертный стал бы называть т'лан имасса другом? И они сражаются бок о бок. Я бы хотел больше узнать об этом Трулле Сэнгаре. Но, как и на многое другое в последние дни, на это у него не было времени. Со вздохом он повернулся и увидел, что юный Панек охраняет теперь узкий проход, в котором исчез Ибра Голан.
В ту сторону бог и направился.
Панек повернулся к нему.
– Мне его не хватает.
– Кого?
– Идущего по Граням.
– Почему? Сомневаюсь, чтобы этот мешок с костями сумел выбраться из берестяного гроба.
– Не для того, чтобы он сражался на нашей стороне, дядя. Мы тут выстоим. Мать слишком сильно волнуется.
– Которая из двух?
Ответом ему была пугающая острозубая улыбка.
– Обе.
– Так почему тогда тебе недостаёт Идущего по Граням?
– Из-за историй.
– А, ясно.
– Драконы. Глупые, мудрые, живые и мёртвые. Если бы миры были клетками на доске, они являлись бы фигурами. Но ни одна рука их не двигает. Они дикие, каждый сам по себе. А ведь есть ещё тени – Идущий по Граням объяснял – те, кого не видно.
– Объяснял, да? Тогда этот замшелый мерзавец любит тебя куда больше, чем меня.
– Они все отбрасывают тени, дядя, – сказал Панек. – В ваш мир. Каждый из них. Вот почему так много… пленённых.
Котильон нахмурился, а затем, неумолимо, по мере осознания сказанного, брови божества поползли вверх.
Трулл Сэнгар посмотрел, как бог проходит мимо Панека, одной рукой придерживаясь за каменную стену, как будто Котильону внезапно хмель ударил в голову.
– Любопытно, что там стряслось. Впечатление такое, что Панек его только что пнул между ног.
– За это я бы его расцеловала, – заявила Минала.
– Зря ты так, – возразил Трулл. – Я сочувствую Котильону.
– Тогда ты дурак. Впрочем, это для меня уже пару месяцев как не новость.
Он улыбнулся ей и ничего не сказал.
Минала покосилась в сторону прохода, который вёл в зал Первого престола.
– Что они там делают? Они же туда никогда не ходят.
– Думают о последствиях, вероятно, – предположил Трулл.
– И где Престол Тени? Он давно должен был появиться. Если на нас сейчас нападут…
Нам конец. Трулл сильнее опёрся о копьё, чтобы уменьшить давление на левую ногу, которая болела – слегка – больше правой. По крайней мере – мне. Хотя этого не миновать в любом случае, как только сородичи прознают, что я здесь, и не важно, что успеет сделать целитель. Однако он не мог понять, почему они нападают так вяло, вполсилы, выпускают вперёд необстрелянных ден-ратха. Зачем им вообще всё это? Он бы понял ещё, если бы речь шла о Тени – но кому нужно окаменевшее уродство, именуемое Первым престолом? Хотя, если копнуть глубже, смысл есть. Они заключили союз с Увечным Богом и с Развязанными т'лан имассами, которые теперь служат Скованному. Но мои тисте эдуры не доверяют союзам, заключённым с не-эдурами. Может, именно поэтому они пока и проливают кровь так неохотно. Хватило бы одного колдуна и отряда бывалых бойцов, чтобы не оставить здесь камня на камне.
Но они придут – придут непременно, как только меня опознают. Ему было не скрыться от их глаз: не мог же он остаться в стороне, когда крошили этих не знавших жизни человечьих юнцов, которых и солдатами-то назвать можно с натяжкой. Такие уроки жестокости и кровопролития – не то, что нужно детям. Это не то, чему детей следует учить. И мир, где их подвергают подобным испытаниям, – мир, где от милосердия остался лишь пустой звук, с отголосками насмешек и холодного презрения.
Четыре стычки. Четыре – и Минала стала матерью семи сотням разрушенных жизней, из которых половина ждёт смерти как избавления… покуда не появится Престол Тени, несущий свой обоюдоострый дар, холодный и бессердечный.
– Лицо выдаёт тебя, Трулл Сэнгар. Ты снова вознамерился лить слёзы.
Эдур бросил взгляд на Онрака, затем посмотрел на Миналу, отошедшую к Панеку.
– Ярость – её броня, друг мой. И моя главная слабость в том, что я не способен вызвать такое же чувство в себе. Вместо этого я стою тут и жду. Нового нападения, возвращения этой жуткой музыки – криков, боли и умирания, оглушающего рёва тщетности всех усилий, порождаемого нашей кровожадностью… с каждым ударом меча или копья.
– И всё же ты не сдаёшься, – заметил т'лан имасс.
– Не могу.
– Музыка, которую ты слышишь в бою, неполна, Трулл Сэнгар.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Когда я дерусь бок о бок с тобой, я слышу молитвы Миналы, даже если её нет рядом с нами. Даже когда она оттаскивает раненых и умирающих детей подальше от опасности, я слышу её. Она молится, Трулл Сэнгар, чтобы ты выстоял. Чтобы ты продолжал сражаться, чтобы чудо, каким являешься ты сам и твоё копьё, не изменило ей. Не изменило ей и её детям.
Трулл Сэнгар отвернулся.
– А, – сказал Онрак, – у тебя потекли слёзы, друг, и я вижу свою ошибку. Своими речами я желал вселить в тебя гордость, но вместо этого лишь разрушил броню и нанёс тебе глубокую рану. Отчаянием. Я сожалею. Я забыл слишком много о том, каково это – быть живым. – Потрёпанный в боях воин какое-то время молча взирал на Трулла и наконец проговорил. – Возможно, я смогу дать тебе что-то иное. Немного… надежды.
– Прошу тебя, попытайся, – прошептал Трулл в ответ.
– Временами в этом ущелье я ощущаю… некое присутствие. Очень слабо, звериным чутьём. Оно меня… успокаивает, не знаю почему, ибо мне не ясен исток этого чувства. В такие моменты, Трулл Сэнгар, мне кажется, что кто-то наблюдает за нами. Незримые глаза устремлены на нас. И в глазах этих безмерное сострадание.
– Ты говоришь это лишь с тем, чтобы утишить мою боль, Онрак?
– Нет, я не стал бы так тебя обманывать.
– Что… от кого это исходит?
– Не знаю. Но я заметил, что Монок Охем тоже чувствует это. И даже Ибра Гохан. Они встревожены, и это также радует меня.
– Ну, – проскрежетал голос совсем рядом, – это точно не я.
Тени сгустились, и согбенная фигура в капюшоне выступила из них, мерцая, точно в нерешительности – не готовая сковать себя единственным бытием в единственной реальности.
– Престол Тени.
– Исцеление, да? Отлично. Но у меня мало времени. Надо спешить, понимаете? Быстро!
И вновь я обновлён и готов встречать лицом к лицу всё, что грядёт. Жаль, у меня нет собственной молитвы. Слов утешения в голове… чтобы заглушить крики вокруг. И свои крики тоже.
Где-то внизу Карса Орлонг силился успокоить Погрома, и внезапные удары копыт по дереву, от которых у Самар Дэв задрожала палуба под ногами, были явным признаком того, что животное не скоро успокоится. Яггского коня трудно было не понять. Воздух внизу был спёртым, пропитанным болезнью и смертью, с резким привкусом безнадёжности.
Но нас эта участь миновала. Мы – Гости, ведь мой спутник должен прикончить их императора. Какая глупость. Спесь, самозацикленность, идиотизм. Лучше бы я осталась с Искателем Лодок там, на диком побережье. Лучше бы я развернулась и отправилась домой