. Она так хотела сделать это путешествие полным удивительных находок и открытий, её манили дальние, неведомые чудеса. А вместо этого теперь она в руках безумных, обуянных навязчивой идеей имперцев. Убеждённых в своей непогрешимости, видящих в своей военной мощи подтверждение богоугодности. Как если бы сила сама по себе обладала духовностью, а способность что-либо сделать уже являлась оправданием для содеянного. Типичное мировоззрение громилы из подворотни, которому хватает двух-трёх установок в голове, по которым он и выстраивает всё вокруг себя. Те, кого ему следует опасаться, те, кого он может поставить на колени, и, возможно, те, на кого он бы хотел походить – но даже здесь отношения основывались исключительно на силе. Самар Дэв тошнило от отвращения, и она с трудом подавляла накатывающую волну панику. И сухая палуба под ногами не могла спасти её от этого половодья.
Она пыталась держаться подальше от матросов-людей, ставивших паруса на громадном корабле, и наконец нашла место, где никто не толкал и не осыпал её проклятиями, – на самом носу, где приходилось цепко держаться за выбленки всякий раз, когда форштевень поднимался на волнах, а затем нырял вниз. Странным образом каждый такой бросок, от которого перехватывало дух, давал всё больше умиротворения и радости.
Кто-то внезапно оказался рядом, и она без всякого удивления узнала светловолосую голубоглазую ведьму. Ростом она была едва по плечо Самар, обнажённые руки выглядели мускулистыми, привычными к тяжёлой, однообразной работе. О характере это тоже кое-что говорило.
Жёсткая, нетерпимая, возможно, ненадёжная. Мускулы-тросы были натянуты постоянно, в силу внутренней потребности в постоянном нервном напряжении, которое расходовалось организмом как едкое, нескончаемое горючее.
– Меня звать Пернатая Ведьма, – сказала женщина, и с некоторым удивлением Самар Дэв осознала, что та ещё совсем молода. – Понятно мой слова?
– Мои слова.
– Мои слова. Он плохо учить, – добавила она.
Она имеет в виду таксилийца. Ничего удивительного. Он знает, что его ждёт, когда перестанет быть полезен.
– Ты меня учить, – потребовала Пернатая Ведьма.
Потянувшись, Самар Дэв щёлкнула по сморщенному пальцу у ведьмы на шее, та тут же дёрнулась и отпрянула, выругавшись сквозь зубы.
– Я не стану тебя учить… ничему.
– Я скажу, Ханради Халаг тебя убить.
– Тогда Карса Орлонг перебьёт на этом треклятом корабле всех до единого. Кроме тех, кто в цепях.
Пернатая Ведьма нахмурилась, силясь осмыслить сказанное, после чего с недовольным ворчанием развернулась и ушла прочь.
Самар Дэв вновь устремила взгляд на волнующееся море. Воистину ведьма – из тех, что играют с духами не по справедливости. Из тех, для кого честь – пустое слово. Она опасна. Так этого не оставит. Возможно, даже попытается меня убить, выдав это за несчастный случай. И может даже преуспеть, так что мне безопаснее будет с Карсой. Если я умру, он поймёт, что это неспроста. И уничтожит всех этих поганых тварей.
Собственные мысли шокировали её. Какой стыд. Я тоже начинаю смотреть на Карсу Орлонга как на оружие. Оружие, которым надо пользоваться, манипулировать им во имя воображаемого мщения, никак не меньше. Однако её не оставляло подозрение, что кто-то или что-то уже играет в эту игру с Карсой Орлонгом. И эту загадку она намеревалась разгадать. Ну, а дальше? Почему я считаю, что тоблакай ничего не знает о том, как его используют? Что, если для него это не тайна? Подумай, женщина…
Хорошо. Он это принимает… пока что. Но когда он решит, что пришло время обратиться против этих незримых манипуляторов, он так и сделает – и они горько пожалеют о том, что с ним связались. Да, это согласуется с высокомерием самого Карсы, с его несокрушимой уверенностью в себе. И чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что права. Я, кажется, сделала первый шаг на пути к решению этой задачи. Отлично.
– Во имя Худа, что ты ей наболтала?
Вздрогнув от неожиданности, Самар Дэв обернулась и увидела перед собой таксилийца.
– Кому? Что? А, ты о ней…
– Поосторожнее, – отозвался тот и помахал ладонью перед изуродованным лицом. – Видела? Это Пернатая Ведьма. Я не смею дать сдачи. Не смею даже защищаться. У неё это во взгляде – думаю, её били, когда она была ребёнком. Так подобные вещи и распространяются, из поколения в поколение.
– Да, – кивнула Самар, немало удивившись. – Думаю, ты прав.
Он изобразил на лице подобие усмешки.
– Я был глуп и позволил себя схватить, это правда, но я не всегда дурак.
– Как это случилось?
– Что-то вроде паломничества. Я заплатил, чтобы меня взяли на дрейк – там ещё, на Руту-Джелбе, – от чумы пытался сбежать, и можешь мне поверить, заплатил щедро.
Самар Дэв кивнула. На дрейках таннойцы перевозили паломников, это были прочные, безопасные суда, защищённые от любой непогоды, с непременным таннойским духовидцем или хотя бы мендикантом на борту. На таком корабле никакой заразе было не задержаться – отличный ход, и в обратный путь дрейки обычно шли полупустыми.
– Мы всего на два дня успели отойти от Руту-Джелбы, – продолжил таксилиец, – и тут на рассвете нас окружают чужие корабли, вот эта флотилия. Духовидец пытался с ними говорить, потом, когда стало ясно, что эти эдуры в нас видят добычу, решил поторговаться. Боги, женщина, какое колдовство они на него обрушили! Жуть смертная, такой смрад стоял. Он держался – как я теперь знаю, куда дольше, чем они рассчитывали, и они уже забеспокоились изрядно, – но потом всё же пал, бедолага. Эдуры выбрали одного из нас – меня, как ты понимаешь, – а всех прочих выпотрошили и бросили акулам. Им, понимаешь ли, был нужен толмач.
– Могу ли я полюбопытствовать, а чем ты занимался до этого?
– Архитектором был, в Таксиле. Не именитым, конечно. Кое-как перебивался. – Он пожал плечами. – С какой бы радостью вернулся туда теперь.
– Ты обманываешь Пернатую Ведьму, когда её учишь.
Он кивнул.
– Она знает.
– Да, но пока она ничего не может с этим поделать. Эта часть флотилии уже пополнила припасы, в ближайшее время мы к берегу не пойдём, и корабли Семи Городов им вряд ли удастся захватить: чума, никто не ходит в море, верно? К тому же скоро мы отправимся на запад. Так что мне сейчас ничего не грозит. И если только Пернатая Ведьма не умнее на порядок, чем я о ней думаю, она ещё не скоро разберётся, что к чему.
– Как ты это делаешь?
– Я преподаю ей четыре языка разом, одновременно, не делая между ними различий, даже в том, что касается синтаксиса. Для каждого слова она получает четыре переводных, и я всякий раз изобретаю новые правила, как выбрать нужное, в зависимости от контекста. Пока что она подловила меня всего один раз. Так что ей достаётся малазанский, учёное наречие таксилийцев, эрлийский диалект всеобщего языка и, от сестры моего деда, племенной рангальский.
– Рангальский? Я думала, на нём больше не говорят.
– Пока старуха жива – говорят, и ещё как. Клянусь, эта карга ещё всех нас переживёт.
– Как тебя зовут?
Он покачал головой.
– В именах есть сила. Не то чтобы я тебе не доверял, но эти тисте эдуры… и Пернатая Ведьма – если она узнает…
– Она сможет принуждать тебя к повиновению. Я понимаю. Что ж, про себя я именую тебя таксилийцем.
– Этого более чем достаточно.
– Меня зовут Самар Дэв, воин со мной – тоблакай… тоблакай Ша'ик. Он называет себя Карса Орлонг.
– Ты сильно рискуешь, говоря об этом…
– Пернатая Ведьма рискует больше. Я превосхожу её в древних искусствах. А что до Карсы – пусть пытается, я полюбуюсь. – Она покосилась на собеседника. – Ты говорил, наш путь лежит на запад?
Он кивнул.
– Ханради Халаг командует примерно половиной флотилии, все остальные корабли сейчас где-то восточнее. Они уже несколько месяцев шныряют здесь вдоль побережья, полгода, я бы сказал. Как рыболовы – только их улов двуногий и с оружием. Они не ожидали обнаружить здесь дальних сородичей, и состояние этих бедняг привело эдуров в бешенство. Не знаю, где намерены воссоединиться обе флотилии – кажется, к западу от Сепика. После чего, – он передёрнул плечами, – мы возьмём курс на их империю.
– А где она находится?
Вновь неопределённый жест.
– Где-то далеко, но, кроме этого, я ничего сказать не могу.
– Тогда это и вправду очень далеко. Я никогда не слышала о человеческом государстве, где бы правили тисте эдуры. Но они говорят по-летэрийски. Ты заметил, наверное, что каким-то образом этот язык связан со многими наречиями Семи Городов, всё это ветви одного древа, и древом этим была Первая империя.
– А, это многое объясняет. Я сейчас вполне сносно понимаю летэрийский. При общении с эдурами они используют другой диалект – это какая-то смесь, торговый язык, но и его я понемногу запоминаю.
– Лучше держи это знание при себе, таксилиец.
– Непременно. Самар Дэв, скажи, неужели твой спутник – это тот самый тоблакай, телохранитель Ша'ик? Говорят, он прикончил двух демонов в ночь перед тем, как она была убита, – причём одного голыми руками.
– До недавнего времени, – ответила Самар Дэв, – он таскал сгнившие головы этих демонов за собой. Он передал их в дар Искателю Лодок, анибарскому шаману, сопровождавшему нас. Белый мех, что носит Карса, был содран с одиночника. Третьего демона он убил неподалёку от Угарата, а ещё одного прогнал в анибарском лесу. Он в одиночку свернул шею бхедерину – и это я видела собственными глазами.
Таксилиец покачал головой.
– Император эдуров… он тоже демон. Все бесчинства, творимые этими серокожими ублюдками, по их словам, совершаются по приказу императора. И этот поиск соперников. Император, который сам зовёт к себе смерть, – как такое возможно?
– Не знаю, – признала она. И это незнание пугает меня больше всего. – Как ты сам говоришь, в этом нет никакого смысла.
– Точно известно одно, – сказал таксилиец. – Их император ни разу не был побеждён. Иначе его правлению настал бы конец. Возможно, этот тиран и впрямь величайший воин всех времён. Возможно, никто в целом свете не способен его одолеть. Даже тоблакай.