Кто вёл, и кто следовал, к чему пожары в ночи,
и откуда взялись взгляды, безумные и растерянные,
встретившие утро, осветившее наследие освобождённой
злобы? Меня не одурачить воплями ужаса. Меня
не тронуть
скорбными увещеваниями. Ибо я помню горящую ночь,
и лицо, отражённое в лужах крови, было моим лицом.
Кем был тот чужак с таким знакомым лицом?
Влиться в толпу, сродниться с хаосом чувств,
и кровь, бушующая в моей голове, кипит,
когда я низвергаю и гублю эти невинные жизни,
к их слабости я питаю лишь ненависть, и она течёт
и топит меня самого – этого чужака, этого незнакомца…
Баркас с джакатанского флагмана притёрся к борту, и на палубу «Пенного волка» быстро поднялись командор с четырьмя морпехами. Все – унтанцы, на каждом – искусно сделанная дорогая броня, командор – высокий, со слабым подбородком и беспокойным, тревожным взглядом бледных глаз. Он отдал честь сначала адмиралу Ноку, потом адъюнкту.
– Адъюнкт Тавор, мы ждали вас только через несколько месяцев.
Кулак Кенеб, скрестив руки, стоял неподалёку, прислонясь к мачте. После слов командора Кенеб перевёл взгляд на морпехов. Вы надели парадные доспехи? Потом он заметил, с каким презрением и ненавистью солдаты глядели туда, где стояли Нихил и Бездна. Кенеб обернулся, потом замешкался.
– Ваше имя, командор? – заговорила адъюнкт.
Лёгкий поклон:
– Адъюнкт, мои извинения. Я Иксент Хадар из дома Хадар в Унте, старший…
– Мне известна эта семья, – довольно резко оборвала его Тавор. – Командор Хадар, велите своим морпехам немедленно стать по стойке «вольно». Если я ещё раз замечу, что кто-нибудь из них случайно коснулся рукояти меча, они все поплывут обратно на ваш корабль.
Взгляд бледных глаз командора метнулся к адмиралу Ноку, но тот молчал.
Кенеб расслабился: он уже собирался содрать шкуры с этих дураков. Адъюнкт Тавор, ты ничего не упускаешь, верно? Никогда. И почему это продолжает удивлять меня? Нет, не так – почему я постоянно этому удивляюсь?
– Вновь приношу извинения, – произнёс Хадар с очевидной неискренностью, указывая на своих охранников. – Следствие ряда разоблачений…
– Какого рода?
– Причастности виканцев к гибели верной армии Пормкваля при Арэне, адъюнкт.
Кенеб потрясённо уставился на унтанца.
– Причастности? – хрипло произнёс он, едва вытолкнув слово наружу.
Лицо Тавор исказила такая свирепая гримаса, которую Кенебу вряд ли доводилось видеть у этой женщины, но первым заговорил адмирал Нок:
– Командор Хадар, что это за безумие? Верность и служба виканцев были и остаются безупречными.
Мужчина пожал плечами:
– Как я уже сказал, адмирал. Разоблачения.
– Не важно, – отрезала адъюнкт. – Командор, каким образом ваш патруль оказался в этих водах?
– Императрица приказала нам расширить область патрулирования, – ответил Хадар, – по двум причинам. В первую очередь, из-за набегов неизвестных врагов на чёрных кораблях. У нас было уже шесть столкновений. Сначала наши корабельные маги были неспособны бороться с чародейством чёрных кораблей, и поэтому мы несли потери. Однако сейчас мы пополнили состав кадровых магов и увеличили их мощь. Противодействие магии в сражениях значительно уравняло силы.
– Когда было последнее столкновение?
– Два месяца назад, адъюнкт.
– А другая причина?
Ещё один лёгкий поклон:
– Перехватить вас, адъюнкт. Однако, как я уже сказал, мы не ожидали встретить вас так рано. Как ни странно, наше нынешнее расположение – следствие прямого приказа Императрицы, пришедшего четыре дня назад. Излишне говорить, что при этом не свойственном сезону штормовом ветре нам было нелегко прибыть сюда вовремя.
– Вовремя для чего?
Мужчина вновь пожал плечами:
– Как оказалось, для встречи с вами. Очевидно, – снисходительно добавил он, – Императрица заметила ваше раннее прибытие. В таких делах она всеведуща, и этого, разумеется, следовало ожидать.
Кенеб наблюдал, как адъюнкт переваривает эти новости, затем она спросила:
– И вы будете нашим конвоем на пути в Унту?
– Нет, адъюнкт. Мне поручено сообщить вам об изменении курса имперского флота.
– Куда?
– В Малаз.
– Почему?
Командор Хадар покачал головой.
– Скажите, если вам это известно, – спросила Тавор, – где именно сейчас находится Императрица?
– Ну, думаю, адъюнкт, в Малазе.
– Видишь того морпеха слева? – тихим шёпотом спросил Калам.
– И что с ним? – переспросил Быстрый Бен, пожав плечами.
– Это Коготь.
Они стояли на палубе полубака, следя за происходящим внизу. Воздух был свежим и тёплым, море – удивительно спокойным, несмотря на сильный устойчивый ветер. Просто благодать проклятая, думал убийца, после трёх-то безумных дней на сыром и буйном Пути Тогга и Фандереи. Корабли флота, за исключением тех, что принадлежали изморцам, были сильно потрёпаны, особенно транспорты. Ни один не потерян, к счастью, и ни один моряк или морпех не погиб. Несколько десятков лошадей, увы, сломало ноги во время штормов, но такого ущерба ожидали, и никто не возмущался свежему мясу в котлах. Теперь, при дующем им в спины ветре, до острова Малаз оставалось всего два дня, может, чуть больше.
Доставив послание, командор Хадар явно очень желал поскорее покинуть корабль – и похоже, ни адъюнкт, ни адмирал не намеревались ему в этом препятствовать.
Когда гости уже возвращались на свой баркас, из-за спин Калама и Быстрого Бена послышался негромкий голос:
– Я поняла верно? Мы плывём в город Малаз?
Калам едва не вздрогнул: он ничего не слышал. Опять.
– Да, Апсалар…
Но Быстрый Бен резко обернулся, встревоженно, а теперь – разозлённо:
– Сюда ведёт проклятая лестница, и она прямо перед нами. Как, во имя Худа, ты сюда попала, Апсалар? Дышишь нам в спину, чтоб тебя!
– Очевидно, – ответила девушка, и её миндалевидные глаза томно моргнули, – вы оба отвлеклись. Скажи, Калам Мехар, есть ли у тебя какие-нибудь теории о том, почему джакатанского командора сопровождает агент Когтей?
– Множество, но я не поделюсь с тобой ни одной.
Она мгновение изучала его, затем произнесла:
– Ты ещё колеблешься, верно?
Ох, как мне хочется её ударить. Прямо здесь, прямо сейчас.
– Ты не знаешь, о чём говоришь, Апсалар. И я тоже не знаю.
– Ну, в этом вряд ли есть смысл…
– Ты права, – отрезал Быстрый Бен, – его нет. А теперь убирайся с наших теней, будь ты проклята!
– Высший маг, мне кажется, что над тобой довлеет некое заблуждение. Гончие Тени в Г'данисбане гнались за тобой.
– По случаю!
– Разумеется, если ты желаешь в это верить. Так или иначе, из этого явно следует – даже для человека, столь невосприимчивого к логике, как ты, – что тогда я решила действовать. Одна. Выбор был моим, Высший маг, и только моим.
– Бен, о чём она говорит? – резко спросил Калам.
Но его друг молчал, разглядывая стоявшую перед ним женщину. Потом спросил:
– Почему?
Она улыбнулась:
– У меня есть свои соображения, но в эту минуту я не вижу причин делиться с тобой ни одним из них.
Апсалар развернулась и пошла к носу.
– Вот так, да? – пробормотал себе под нос Быстрый Бен.
– О чём ты?
– Колебания, Калам. Мы все колеблемся. Разве нет?
Потом он повернулся и посмотрел вниз, на адъюнкта. Убийца последовал его примеру.
Тавор и Нок беседовали, но тихо, и их слова уносил ветер.
– Теперь, – продолжил Быстрый Бен, – она?
Колеблемся. Но не во всём, похоже.
– Малаз. Не слишком-то весёлым вышел мой последний визит в этот город. Бен, у тебя бегут мурашки по коже? У меня – да. И сильно.
– Ты что-то заметил? – спросил чародей. – Этот командор не задал ни одного проклятого вопроса про изморские корабли с нами. Должно быть, Коготь уже отчитался о них через Пути Шику или самой Императрице. И…
– И она знает, что мы везём с собой гостей. Возможно, поэтому она и не желает, чтобы мы причалили в гавани Унты.
– Верно, Ласиин потрясена.
Калам хмыкнул.
– Я сообразил кое-что ещё, – тихо сказал он.
– Что?
– Адъюнкт – она отправила Дестрианта в каюту. И пренебрегла формальностями – не пригласила командора внутрь, как ожидалось. Нет, она предпочла обсудить всё прямо здесь, под открытым небом. Возможно, она не хотела, чтобы командор или этот Коготь видели Ран'Турвиана или говорили с ним.
– Она не дура.
– У них эта треклятая игра в «корытца», верно? Быстрый Бен, что здесь происходит?
– Выясним, Калам.
– Когда?
Высший маг нахмурился, потом ответил:
– В тот самый миг, друг мой, когда перестанем колебаться.
Скрипач, будто искалеченная крыса, растрёпанный, бледный и засаленный, выполз из трюма «Силанды». Он приметил Флакона и медленно, мучительно, выбрался наверх. Флакон разматывал линь. Здесь были отмели, и Скрипач видел, как рыба выпрыгивает из воды, удирая от того, что её преследовало. Один из джакатанских дромонов шёл к порту на расстоянии броска камня, и остальная часть взвода выстроилась в шеренгу, чтобы устроить им представление.
Флакон покачал головой, потом взглянул на своего сержанта:
– Полегчало?
– Похоже на то. Боги, я думаю, эта кошмарная земля излечила меня.
– Лучше ты не выглядишь.
– Спасибо, Флакон.
Скрипач подобрался и сел, потом глянул на остальную часть взвода.
– Худов дух! – воскликнул он. – Что это вы делаете?
Корик, Улыбка, Спрут и Битум – вместе со Смрадом, Горлорезом и Непоседой – стояли в ряд у леера, глядя на проходящий дромон, и под левой рукой у каждого солдата была голова тисте анди.
В этот момент на палубе появились Геслер и Ураган.
Флакон ждал, как они это всё примут, и тут Геслер завопил: