– Помашите им!
Солдаты повиновались и принялись радостно махать уставившейся на них массе моряков, морпехов и – Флакон прищурился – офицеров.
Улыбка заметила:
– Всё нормально, сержант. Мы просто подумали, они оценят смену обстановки.
– Кто?
– Как кто? Головы, конечно.
Тут Ураган пробежал мимо них, к корме. Он спустил штаны и уселся на планширь, свесив голую задницу за борт. Потом яростно хрюкнул и начал испражняться.
И пока его товарищи, выстроившиеся у борта, обернулись и уставились на безумного капрала, взгляд Флакона не мог оторваться от жуткого выражения восторга на лицах отрубленных голов. Эти улыбки – Флакон продолжал разматывать линь, и даже не заметил, как упустил его – стиснули его живот внезапным приступом тошноты.
И он кинулся к противоположному борту.
Капитан Добряк издал звук, будто давился:
– Это отвратительно.
Лейтенант Порес кивнул:
– Не то слово. Боги, что ел этот человек? Произвести такое…
На палубе собиралась толпа, пока хохочущие морпехи и матросы наблюдали за фиглярством команды «Силанды» в полукабельтове впереди. Джакатанский дромон шёл к порту, масса зевак на палубах молчала и смотрела.
– Это исключительно необычно, – заметил Порес. – Они не клюют на приманку.
– Выглядят до ужаса безмозглыми, – сказал Добряк.
– Так ведь эти морпехи заполучили себе коллекцию голов, – произнёс Порес, пожимая плечами.
– Вы идиот. Эти головы ещё живы.
– Они что?
– Живы, лейтенант. Мне это известно из достоверных источников.
– Даже если так, сэр, с каких пор малазанцы стали такими мягкими?
Добряк посмотрел на него, как на проткнутую личинку:
– У вас поистине жалкие способности к наблюдению. Этот корабль набит унтанцами. Изнеженными аристократическими щенками. Видите проклятые мундиры, нет? Их пятнает только чаячий помёт, да и то потому, что чайки приняли их за мёртвых вздувшихся тюленей.
– Хорошо сказано, сэр.
– Ещё одно такое замечание, – произнёс Добряк, – и я найду рукодельницу, чтобы зашить вам рот, лейтенант. Ха, мы меняем курс.
– Сэр?
– Худа ради, чем заняты эти идиоты?
Порес проследил за взглядом капитана до кормы их собственного корабля и наткнулся на двух тяжёлых пехотинцев, которые уселись рядом, спустив штаны до лодыжек.
– Рискну предположить, сэр, что Ханфено и Сэнни решили внести свой вклад.
– Отправляйтесь туда и заставьте их прекратить, лейтенант!
– Сэр?
– Вы меня слышали! И я хочу, чтобы на этих двоих было наложено взыскание!
– Прекратить, сэр? Но как же мне их заставить?
– Рекомендую пробки. А теперь бегом!
Лейтенант метнулся прочь.
Прошу, пожалуйста, только бы они закончили до моего прихода. Пожалуйста…
Проводы джакатанского флота охватили все малазанские корабли, цепочки испражняющихся людей привлекли чаек на много лиг вокруг, птицы дико вопили и раз за разом падали к поверхности воды. Адъюнкт вскоре ушла с палубы, но не отдавала распоряжений прекратить представление. Промолчал и адмирал Нок, хотя Кенеб заметил, что матросы дромонов конвоя и транспортов не участвовали в действе. Эта выходка была делом исключительно Четырнадцатой армии.
И возможно, в этом заключался весь смысл. В таких делах, Кенеб это знал, трудно точно сказать.
Ветер гнал их вперёд, сейчас с востока на юго-восток, и колокол ещё не пробил четверть, как джакатанцы остались далеко позади.
Дестриант Ран'Турвиан уже вышел на палубу и следил за представлением морпехов на ближайших кораблях. Некоторое время он хмурился, потом заметил Кенеба и подошёл к нему.
– Сударь, – произнёс он, – я несколько растерян. Неужели разные подразделения мезланской армии совсем не уважают друг друга?
– Уважают? Не особо, Дестриант. Соперничество у них в крови, хотя в этом случае его проявление несколько одностороннее – и по причине, которую можно увидеть, взглянув на «Силанду».
Рассудительный кивок.
– Разумеется. Корабль, оплетённый чарами, что упраздняют само время.
– Дестриант, вам известна суть этих чар?
– Куральд Эмурланн, Телланн, Тэлас и некоторый тоблакайский след, хотя в последнем случае природа силы… неопределённа. Разумеется, в этом нет ничего необычного. Среди древних тоблакаев – судя по нашей собственной истории – вполне могли появиться личности, воины, которые сами стали чем-то вроде Пути. Такая сила бывает различной по своей действенности – и, по-видимому, в последних поколениях цивилизации тоблакаев этот вид талантов крови исчезал, становился всё слабее.
– В любом случае, – добавил Дестриант, пожав плечами, – следы его сохранились на «Силанде». Тоблакаи. Весьма любопытно, ведь эта раса великанов считалась вымершей.
– Говорят, сохранились их потомки, – заметил Кенеб, – у Феннской гряды, на севере Квон-Тали. Примитивные, живущие уединённо…
– О да, – ответил Ран'Турвиан, – смешанная кровь. Примеры известны, заметно ослабевшие, разумеется. Трелли, а ещё племя, известное как баргасты. Несведущие о былой славе, как вы догадываетесь. Кулак, могу я задать вам вопрос?
– Конечно.
– Адъюнкт Тавор. Похоже, её отношения с Императрицей стали напряжёнными. Это предположение верно? Тревожные новости, учитывая, что нас ждёт.
Кенеб отвёл взгляд, потом откашлялся:
– Дестриант, я понятия не имею, что нас ждёт, хотя вам, похоже, это известно. Опять же, возвращаясь к Императрице, я не представляю, что может положить начало взаимному недоверию. Адъюнкт – рука Императрицы. Продолжение воли Ласиин.
– И потому, – продолжил Ран'Турвиан, – она не склонна отрывать свою руку, верно? Меня успокаивают эти слова.
– Хорошо… но почему?
– Потому что, – отворачиваясь, произнёс Дестриант, – вашей Четырнадцатой армии будет недостаточно.
Если дерево может испытывать усталость из-за бесконечного напряжения, то корабли имперского флота были вымотаны до предела, – когда наконец на вторые сутки, ночью, в двух колоколах от острова Малаз, ветер внезапно стих, воздух наполнила прохлада и, казалось, каждый корабль обмяк, улёгся поудобнее в зыби, а горячий сухой ветер сменился лёгким бризом.
Калам Мехар беспокойно мерял шагами палубу, он потерял аппетит, желудок будто стискивала чья-то рука. Когда он уже в тринадцатый после заката раз проделывал свой путь, рядом появился Быстрый Бен.
– Ласиин ждёт нас, – сказал Высший маг. – И Тайшренн там, как скорпион под камнем. Калам, всё, что я чувствую…
– Я знаю, друг.
– Будто я вернулся под Крепь.
Они развернулись и медленно пошли вперёд. Калам почесал бороду:
– Тогда у нас был Скворец. Даже Дуджек. Но сейчас…
Он поворчал себе под нос, потом повёл плечами.
– Давно я не видел, Калам, как ты поводишь плечами.
– Ну, да.
– Об этом я и думал, – вздохнул Высший маг, потом резко схватил убийцу за руку, когда из сумрака перед ними появился человек.
Адъюнкт.
– Высший маг, – тихо сказала она. – Я хочу, чтобы вы перешли на «Силанду», при помощи Пути.
– Сейчас?
– Да. Есть проблемы?
Калам почувствовал беспокойство друга и откашлялся:
– Адъюнкт. Имперский Высший маг Тайшренн у нас… прямо по курсу.
– Он не рыскает здесь, – ответила она. – Ведь так, Быстрый Бен?
– Да. Как вы об этом узнали?
Она пропустила вопрос мимо ушей:
– Путём, Высший маг, и немедленно. Вы заберёте Скрипача и солдата по имени Флакон. Сообщите сержанту, что пришло время.
– Адъюнкт?
– Для игры. Он поймёт. Затем втроём возвращайтесь сюда. Встретимся в моей каюте. Там будут Калам, Кулак Кенеб, Ян'тарь и Апсалар. Высший маг, у вас есть четверть колокола. Пожалуйста, Калам, пойдёмте со мной.
Одна из игр Скрипача.
Нижние боги, игра.
Нога в мокасине ткнула Флакона в бок. Он, ещё толком не проснувшись, с кряхтеньем сел:
– Улыбка, это ты? Не сейчас…
Нет, это была не Улыбка. Сердце Флакона стукнуло и забилось барабанной дробью.
– О, Высший маг, эм. Ээ. Что случилось?
– Вставай, – прошипел Быстрый Бен. – И тихо, будь ты проклят.
– Слишком поздно, – пробормотал Корик с соседней скатки.
– Лучше бы этого не произошло, солдат, – ответил маг. – Ещё один звук, и я засуну твою голову в задницу ближайшему товарищу.
Из одеял высунулась голова:
– Зато вид там наверняка будет получше, чем здесь… сэр.
Голова исчезла.
Флакон поднялся на ноги, вспотевший, однако его бил озноб.
Он обнаружил, что уставился в несчастное лицо Скрипача, зависшее позади Высшего мага.
– Сержант?
– Флакон, иди за нами к корме.
Троица пробралась между спящими телами на средней палубе. В воздухе висел странный запах, внезапно осознал Флакон.
Странный, однако знакомый…
– Сержант, у вас с собой та ваша новая Колода…
– Ты и твоя проклятая крыса, – пробормотал Скрипач. – Я знал, лживый ты ублюдок.
– Не я это, – начал Флакон, потом умолк. Нижние боги, даже для меня убого вышло. Попробую что-нибудь получше. – Просто приглядываю за вами, сержант. Ваша бритая костяшка в дырке – это я.
– Ха! Где-то я уже слышал это, а, Бен?
– Тихо вы оба. Сейчас будем переходить. Хватайтесь за ремни.
Флакон моргнул и обнаружил, что стоит на другой палубе, а прямо перед ним – трап, ведущий вниз. Быстро, забери меня Бездна. Быстро и… жутко. Быстрый Бен взмахом велел им идти следом, спустился по трапу, нырнул в проём и через три шага по проходу постучал в дверь слева. Она тут же открылась.
Ян'тарь, названная так благодаря удивительному цвету глаз, оглядела троих мужчин, сгрудившихся в тесном коридоре, и отступила в сторону.
Адъюнкт стояла за своим стулом у стола с картами. Остальные сидели, и взгляд Флакона побежал от одного лица к другому. Кулак Кенеб. Апсалар. Калам Мехар.
Скрипач издал тихий стон.
– Сержант, – произнесла адъюнкт, – вот твои игроки.
Игроки?
Ох.
О, нет.