– О да, – отозвался другой тонкий голос, на этот раз слева от Калама.
Он обернулся и увидел второй скелет, сидящий на кормовом леере, почти рядом.
– Кровь и сила, воля и внимательность, почти равные нашей возлюбленной. Вообрази схватку между ними, Телораст. На это стоит посмотреть, правда?
– И где она? – громко спросил Калам. – Где прячется Апсалар?
– Она ушла, – ответила Кердла, подёргивая головой.
– Что?
– Ушла, – подхватила Телораст, вновь щёлкнув хвостом. – Сейчас прячемся только мы с Кердлой. Не то чтобы нам этого хотелось, разумеется.
– Целесообразность, – пояснила Кердла. – Это страшная ночь. Ты даже не представляешь. Совсем не представляешь.
– Мы знаем, кто здесь, сам понимаешь. Мы знаем про всех.
Сейчас Калам слышал скрип вёсел над тёмной водой. Кто-то и впрямь спустил шлюпку и направляется к берегу. Проклятые идиоты – толпа разорвёт их на части. Он повернулся и пошёл к средней палубе.
По правому борту показался огромный причал, и корабль, поворачивая, начал бочком подкрадываться к нему. Убийца заметил адъюнкта, поднявшуюся на палубу, и подошёл к ней.
– У нас неприятности, – без предисловий сказал он. – Кто-то высаживается на шлюпке.
Тавор кивнула:
– Так мне и сообщили.
– Ага. И кто там?
Откуда-то рядом послышался голос Ян'тарь:
– В этом есть некая… симметрия. Увы, довольно горькая. В той шлюпке, Калам Мехар, Кулак Тин Баральта и его «Красные клинки».
Убийца нахмурился.
– Вполне допускаю, – продолжила Ян'тарь, – что нашего эскорта, спустившегося из Паяцева замка, окажется недостаточно против толпы.
Однако, судя по голосу, женщина не слишком в это верила – будто знала, как обстоят дела на самом деле, и предлагала Каламу самостоятельно отыскать правду.
– «Красным клинкам», – заметила адъюнкт, – всегда требовалось отстаивать свою верность.
…свою верность…
– Калам Мехар, – продолжила Тавор, подойдя ближе и глядя ему прямо в глаза. – Я ожидаю, что мне будет позволено взять лишь минимальное сопровождение по моему выбору. Ян'тарь, разумеется, – и, если согласишься, ты.
– Это не приказ, адъюнкт?
– Нет, – тихо, еле слышно ответила она.
И замолчала. Ждала.
Калам отвёл взгляд. Дракон прихватил Худа за волос в носу… фраза Скрипа во время одной из его игр. Много лет назад. В Чернопёсьем лесу, да? Возможно. Почему он сейчас об этом вспомнил? Потому что я знаю, что должен был чувствовать Худ, вот почему.
Погоди-ка, я могу решить только это и не решать остальное. Могу ли? Конечно, могу.
– Хорошо, адъюнкт. Я буду частью вашего сопровождения. Мы доставим вас в Паяцев замок.
– В замок, да, именно об этом я тебя и просила.
Когда она отвернулась, Калам нахмурился, потом взглянул на Ян'тарь, которая смотрела на него ровно, будто разочарованно.
– Что-то не так? – спросил он у молодой женщины.
– Бывают времена, – сказала она, – когда адъюнкт оказывается терпеливее даже меня. И хотя ты можешь и не знать, это о многом говорит.
«Пенный волк» подошёл к пристани.
По другую сторону того же каменного причала шлюпка царапнула скользкие камни. К вделанным в камни кольцам потянулись верёвки, и Лостара Йил следила, как один из самых проворных «Красных клинков» полез вверх, от кольца к кольцу, протягивая за собой верёвочную лестницу. Через несколько мгновений он добрался до верха причала и прицепил крюки лестницы к нескольким кольцам.
Первым наверх полез Тин Баральта, медленно, неуклюже, пользуясь своей единственной рукой и кряхтя от напряжения на каждом следующем кольце.
Лостара, чувствуя тяжесть в животе, полезла следом, готовясь подхватить мужчину, если он оступится и сорвётся.
Это ложь. Всё ложь.
Она забралась наверх, встала на причале и одёрнула оружейный пояс и плащ.
– Капитан, – сказал Тин Баральта, – постройте людей для встречи адъюнкта.
Она взглянула вправо и увидела отряд имперских гвардейцев, с офицером посредине, пробирающийся сквозь толпу.
Тин Баральта тоже их заметил:
– Слишком мало, как я и предполагал. Если толпа учует кровь…
Обернувшись к группе «Красных клинков», Лостара сохраняла невозмутимое выражение на лице, но в её сознание просачивалась глумливая мысль: Говори, что хочешь, Кулак. Только не жди, что я в это поверю.
И тут воздух заполнил низкий рёв, а небо над заливом внезапно осветилось.
Банашар искоса, сквозь облако дыма, посмотрел на толпу посетителей, потом хмыкнул.
– Его здесь нет, – сказал он. – На самом-то деле я не видел его уже несколько дней… Наверное. А что насчёт тебя, мастер-сержант?
Смелый Зуб просто пожал плечами – единственный ответ на вопрос Вруна.
Солдат взглянул на Гентура, своего молчаливого спутника, потом произнёс:
– В общем, так, мастер-сержант. Сначала мы их потеряли, потом что-то слышим о нём, и мы складываем всё разом, понимаете?
Лохматый старик оскалился:
– Ага, Врун. А теперь убирайся, пока я не привязал тебе на спину полный бочонок и не отправил ускоренным маршем вдоль всех причалов.
– Он же не может такого сделать, правда? – спросил Гентур у своего товарища.
Но Врун побледнел:
– Сэр, вы ничего не забываете, да?
– Объясни это своему другу. Но не здесь. Хорошее место – в переулке.
Двое солдат отступили и, перешёптываясь, вернулись к своему столику.
– Мне всегда нравится думать, – заметил Банашар, – что скверная репутация обычно не заслужена. Прибегнем к презумпции невиновности, и, возможно, во мне время от времени промелькнёт вера в человечество, которое пробивает свой путь на свободу. Но рядом с тобой, Смелый Зуб, подобный оптимизм обращается в заблуждение, каковым он на самом деле и является.
– В точку. И что?
– Ничего.
С улицы донеслись крики, шум голосов, затихший вдали. Это продолжалось весь вечер. Банды идиотов, ищущие, кого бы запугать. Настроение в городе было мрачным, мерзким и становилось всё хуже с каждым новым звоном колокола. Казалось, для этого нет никаких причин, хотя сейчас, напомнил себе Банашар, ситуация изменилась.
Ну, наверное, причины до сих пор нет. Вот только сейчас появилась… цель.
– Кто-то мутит воду, – заметил Смелый Зуб.
– Это Имперский флот, – сказал Банашар. – Очень не вовремя, учитывая виканцев на кораблях и прочих чужестранцев с ними. Так я думаю.
– Банашар, ты что-то мало пьёшь? Уж не заболел ли ты?
– Хуже, – ответил он. – Я принял решение. Приближается осень. Она чувствуется в ветре. Черви кишат на берегу. Это пора Д'рек. Нынче вечером я поговорю с имперским Высшим магом.
Мастер-сержант нахмурился:
– Вроде ты заявлял, что такая попытка приведёт тебя к скорой смерти. Если только твоя цель не в этом.
– Я собираюсь отделаться от своего преследователя в толпе, – тихо сказал Банашар, наклоняясь над столиком. – Я пойду по набережной, по крайней мере, к мосту. Говорят, там городская стража, они оттесняют этих безмозглых глупцов от причалов – боги, какими же идиотами бывают люди? На кораблях целая армия!
– Я же говорил, кто-то мутит воду. Будет славно, если ты повстречаешься с этим человеком. Тогда я смогу ткнуть ему в рожу кулак и посмотреть, как он выйдет из затылка. Грязный способ, но быстрый, ублюдок и не такое заслуживает.
– Что ты несёшь? – поинтересовался Банашар.
– Не бери в голову.
– Ну, – с напускной бравадой сказал бывший жрец, – сейчас или никогда. Приходи завтра вечером, и я куплю тебе кувшин малазского тёмного.
– Кстати, ты мне напомнил – похоже, у тебя всегда достаточно монет – как это выходит?
– Храмовая казна, Смелый Зуб.
– Ты утащил деньги из здешнего храма Д'рек?
– Здешнего? Да. Из него и всех прочих, в которых я бывал. Заначил их все в таком месте, где никто, кроме меня, до них не доберётся. Проблема в том, что я чувствую вину всякий раз, когда отщипываю от этой заначки. Я никогда не беру много – в конце концов, какой смысл напрашиваться на ограбление. Но это просто оправдание, которым я пользуюсь. Как я и говорил, чувство вины.
– Так, значит, если тебя этой ночью убьют…
Банашар ухмыльнулся и взмахнул руками:
– Фьють. Всё исчезнет. Навсегда.
– Ловко придумано.
– Хочешь, чтобы я оставил их тебе?
– Худ, нет, конечно! На что мне сундуки монет?
– Сундуки? Дорогой мастер-сержант, скорее, целая комната. В любом случае, увидимся завтра… или нет. И если нет, был рад знакомству, Смелый Зуб.
– Забудь об этом. Завтра, как ты и сказал.
Банашар кивнул, отошёл от стола и начал пробираться к передней двери.
Оставшись за столиком в одиночестве, Смелый Зуб медленно поднял свою кружку и почти прикрыл глаза – для любого человека, стоящего далее двух шагов, глаза казались совсем закрытыми – и потому человек, который поспешно встал и скользнул, как гадюка, за Банашаром, не заметил внимательного взгляда мастер-сержанта. Маленькие глазки мгновение следили за этой личностью, затем Смелый Зуб в три глотка допил свой эль. Потом лохматый здоровяк поднялся, слегка качнувшись, и опёрся рукой о стол.
Пошатываясь, он добрался до Вруна и Гентура, оба подняли на него виноватые и испуганные взгляды – как будто они обсуждали что-то дурное. Смелый Зуб наклонился к ним.
– Слушайте, придурки, – тихо пробормотал он.
– Мы просто ждём Чужеземца, – сказал Врун, широко распахнув глаза. – И всё. Мы никогда…
– Тихо. Посмотрите на того змея на ступеньках у входа – быстро!
– Ага, ушёл, – прищурившись, заметил Гентур. – Змей, так вы сказали. Я бы скорее назвал его…
– И был бы прав. А цель – не кто иной, как Банашар. Ладно, как насчёт застать врасплох Когтя этой ночью? Справитесь – и я буду хорошо о вас думать.
Оба солдата уже вскочили на ноги.
Гентур сплюнул на ладонь и потёр руки.
– Мне раньше такие ночи только снились, – сказал он. – Пошли, Врун. Пока мы его не потеряли.