Приземлившись в приседе, Калам парировал две атаки слева – оттуда приближался Коготь с двумя кинжалами. Между ними замерцало чернёное железо, клинок щёлкнул о клинок, а Калам развернулся на одной ноге, припал ниже к земле и подсёк второй ногой Когтя. Тот тяжело упал на левое бедро. Калам перехватил клинки кинжалов лезвиями своих длинных ножей, развёл их в стороны и вогнал колено в грудь Когтю. С тошнотворным хрустом грудина подалась внутрь, а рёбра с обеих сторон выгнулись наружу. Приземлившись, Калам бросил весь свой вес вперёд, через упавшего, а остриё одного из его длинных ножей глубоко вошло в правую глазницу Когтя.
Убийца почувствовал, как клинок кинжала рассёк его плащ на спине, проскрежетал по кольчуге, а потом Калам выскочил из-под удара, наклонив вперёд плечо, перекатился, вновь оказался в приседе и развернулся.
Нападавший последовал за ним, почти не уступая ему в скорости, и Калам крякнул, когда Коготь врезался в него. Остриё кинжала скользнуло между звеньями кольчуги над левым бедром, и резко крутнувшись, убийца ощутил лёгкий порёз, а потом остриё зацепилось за кольчугу и вдруг отдёрнулось. Посреди этого движения, когда нападавший отскочил из-за силы столкновения, – Калам был заметно тяжелее его или её, – сверху обрушился другой кинжал. Направленный вверх выпад пронзил державшую его руку. Ладонь разжалась, и клинок выпал из пальцев. Оставив длинный нож в ране, Калам ударил по другой руке, рассёк сухожилия под локтем. А потом он бросил и этот нож, вывернул левую руку и ухватил за переднюю часть камзола Когтя; другая рука сжала пах противника – ага, мужчина, – и Калам поднял тело Когтя над собой, перебросил через левое плечо, а потом обрушил головой вниз на брусчатку.
Череп и вся голова словно исчезли в складках плаща и капюшона. Наружу брызнуло белое вещество.
Выпустив содрогавшееся тело, Калам подобрал один из длинных ножей и обернулся к двум оставшимся членам Пятерни.
Оба были мертвы. Над телом одного стояла адъюнкт с окровавленным мечом наголо. Ян'тарь, похоже, вошла в ближний бой с другим Когтем и умудрилась сломать ему шею в тот миг, когда он вонзил в неё оба кинжала. Калам смотрел, как она вытащила из ран клинки – из левого плеча, над ключицей, и справа над талией – и отшвырнула прочь, точно эти были какие-то занозы.
Он перехватил взгляд молодой женщины, и Каламу на миг показалось, будто у неё в глазах полыхнул золотой огонь, а потом Ян'тарь небрежно отвернулась.
– Дырки заткни, – посоветовал Калам, – иначе кровью истечёшь.
– Не думай обо мне, – ответила она. – Куда теперь?
Когда Тавор посмотрела на свою возлюбленную, на её лице отразилась боль, казалось, она сдерживается, чтобы не обнять её.
Калам поднял второй длинный нож.
– Куда теперь, Ян'тарь? Засады ждут нас на любом прямом маршруте к центральному порту. Давай заставим их сорваться с места и пойти нам наперерез. На запад, адъюнкт, глубже в город. Потом повернём на юг и продолжим идти в том же направлении, прямо через Центральный квартал, а потом перейдём по одному из мостов Мышку – я тот район хорошо знаю – и, если сумеем так далеко забраться, двинемся к берегу моря, обратно на север. Если понадобится, украдём рыбацкую лодку и доплывём до «Пенного волка».
– Вероятно, за нами сейчас наблюдают, – заметила адъюнкт.
Калам кивнул.
– И понимают, что колдовство им не поможет.
– Да.
– Значит, им придётся действовать более… прямолинейно.
– Скоро, – сказал Калам, – им придётся послать на нас больше одной Пятерни. И вот тогда нам придётся туго.
Слабая улыбка.
Калам вновь обернулся к Ян'тарь.
– Нужно двигаться быстро…
– Я не отстану.
– Почему ты мечом не проткнула этого дурня?
– Он был слишком близко к адъюнкту. Я напала сзади, но он оказался настолько умел, что всё равно смог ударить.
Проклятье, вот уж дурное начало.
– Ладно, вроде эти раны не слишком кровоточат. Пора идти.
Когда они двинулись на запад, так что скальная стена осталась по правую руку, адъюнкт сказала:
– Взрослые мужчины часто отскакивают, словно мячики, если натыкаются на тебя, Калам Мехар?
– Бен всегда говорил, что я самый туго набитый дурак из всех, кого он знал.
– Одна Пятерня вышла из укрытия, – сообщила Ян'тарь. – Идут параллельным курсом.
Калам оглянулся налево. И никого не увидел. Ничего. Откуда же она знает? Но верю ли я ей? На все сто.
– Собираются перекрыть нам дорогу?
– Пока нет.
Снова какие-то административные здания, а за ними – первая из крупных усадеб Светлого квартала. И никаких тебе грабителей или мародёров. Само собой.
– Ну, по крайней мере, улицы наши.
Более или менее.
– К Старым Верхним Усадьбам ведут всего трое врат, – проговорила через некоторое время адъюнкт, – и мы быстро приближаемся к последним из них.
– Ага, а дальше на запад только глухая стена, и чем дальше, тем она выше. Но там стоит одна усадьба, заброшенная много лет назад, – авось она и теперь пустует. Там есть путь вниз, и если повезёт, Когти про него не знают.
– Ещё одна Пятерня только что вошла через последние ворота, – объявила Ян'тарь. – Они примкнули к первой.
– В Светлом пока только две?
– Да.
– Уверена?
Она бросила на него быстрый взгляд.
– У меня острый нюх, Калдам Мехар.
При чём тут нюх?
– Я и не знал, что Когти-убийцы зареклись мыться.
– Это совсем другой запах. Агрессии и страха.
– Страха? Клянусь Худом, нас всего трое!
– Но один из этих троих – ты, Калам. Хотя, конечно, это не мешает им мечтать. Каждый хочет оказаться тем, кто тебя прикончит. За эту честь они будут драться.
– Болваны. – Он повёл рукой вокруг. – Вон там, высокие стены. Я не вижу света…
– Ворота нараспашку, – отметила адъюнкт, когда они подошли ближе.
– Не важно, – отрезала Ян'тарь. – Они уже здесь.
Все трое рывком развернулись.
Лязг, с которым адъюнкт достала из ножен меч, оказал куда более отрезвляющее воздействие, чем шорох длинного ножа Калама. То, что этого будет недостаточно, стало ясно сразу же, как только выше по улице, шагах в тридцати, проявился десяток фигур в плащах.
– В укрытие! – прошипел Калам, пригибаясь.
В воздухе замелькали, поблёскивая в лунном свете, вращающиеся серебристые дротики с зазубренными наконечниками. Большинство воткнулись в замшелую каменную стену у них за спиной. Распрямляясь, Калам выругался, увидев, что Ян'тарь устремилась к убийцам.
Их же десять человек, дурная баба!
Он ринулся вперёд.
В пяти шагах от стремительно надвигавшихся Когтей Ян'тарь обнажила меч.
Есть старая поговорка, что как бы страшен ни был убийца в перчатках, в сравнении с профессиональным солдатом он ничего не стоит. Ян'тарь даже не замедлила шаг, клинок двигался из стороны в сторону так стремительно, что уследить за ним было невозможно. Трупы падали наземь, хлестала кровь, звенели ножи, выпавшие на булыжную мостовую. В воздухе просвистел кинжал и глубоко вошел женщине в грудь, с правой стороны. Она этого словно и не заметила. Расширившимися от изумления глазами Калам наблюдал, как отлетела прочь голова, отсечённая легчайшим – на вид – касанием длинного меча. Потом он и сам присоединился к драке.
Двое Когтей отпрыгнули подальше, чтобы Ян'тарь не сумела до них дотянуться, и ринулись в ту сторону, где пряталась адъюнкт. Калам сдвинулся, чтобы зайти к ним слева. Заметив это, первый устремился наперерез, в надежде задержать врага, пока его товарищ расправляется с Тавор.
Порхающий танец с выпадами и блоками Коготь начал ещё до того, как Калам нанёс хоть один удар. Форму атаки, именуемую Сетью, он тут же признал и, прорычав: «Боги, какой недоумок», – вонзил оба ножа в чужую пляску, начав с пары мелких обманных финтов, сломав противнику все расчёты, ускользнул от выпада клинков, устремившихся на него с двух сторон, и аккуратно пронзил убийце обе кисти.
Тот заорал. Калам приблизился, рывком разводя чужие руки как можно шире, и нанёс удар лбом в переносицу. Голова в капюшоне рывком запрокинулась – и встретилась с остриём правого кинжала Калама, который тот успел вытащить и занести сзади. С отвратительным хрустом нож вошёл в основание черепа. Коготь ещё не успел осесть, как Калам, перешагнув через труп, бросился за последним убийцей.
Адъюнкт спокойно наблюдала за Когтем, кинувшимся на неё. Резкий удар поймал его на подходе, меч вошёл точно в подключичную ямку, тяжелое лезвие пробило гортань, позвоночник и вышло из спины, натянув, но не прорезав плащ.
Коготь успел метнуть оба ножа за мгновение до того, как насадился на клинок, и адъюнкт изящным движением увернулась от них, встав в пол-оборота и таким образом ещё немного удлинив выпад.
Калам сбавил шаг и оглянулся проверить, как там Ян'тарь. Она уже шла к ним.
Восемь мёртвых Когтей. Проклятье, это впечатляет. Даже если для этого пришлось получить ножом в лёгкое.
У Ян'тарь по подбородку стекала вспененная кровь. Нож она выдернула, и теперь тёмное пятно расплывалось по тунике. Но шагала она уверенно и твёрдо.
– Так, давайте в ворота, – сказал Калам.
Они зашли во внутренний двор. Сплошные заросли, груды мусора. Посреди находился фонтан, целиком заросший поблёскивающей ряской. Над ним клубились насекомые, рой тут же устремился к вновь прибывшим. Калам остриём ножа указал на дальнюю стену.
– Старый колодец. Раньше подо всем этим был природный водосборный резервуар из известняка. Какой-то предприимчивый вор пробил его снизу. Похитил целое состояние у семьи, которая здесь жила. Оставил их без гроша. Давняя история… на эти деньги Келланвед начал пиратствовать на морских путях отсюда и до Напанских островов.
Адъюнкт посмотрела с любопытством:
– Так это Келланвед был предприимчивым вором?
– Скорее, Танцор. Имение принадлежало семье Паяца, соответственно, украденное богатство – это всё, что было награблено за два десятка лет пиратства. Незадолго до этого Келланвед сместил Паяца и захватил весь остров. Рождение Малазанской империи. Среди тех немногих, кому об этом известно, этот колодец именуют Колодцем изобилия.