– Столько лет в полиции. Странно было бы, если бы они ее не знали, – весело сказал Люченский.
Волченкову показалось, что сквозь веселость пробивается какая-то напряженная нотка, но решил не обращать на это внимание. Он слышал, что некоторые из сотрудников сливали прессе служебную информацию за определенную мзду, но сам с подобным явлением пока не сталкивался.
«Может быть, показалось, – подумал он, садясь в машину. – Люченский не похож на такую скотину. Но про фамилию он соврал. С журналистами я дел не имел никогда. Инстинктивно сторонился. Фамилию кто-то из наших слил».
Но больше всего огорчало его то, что при падении в котельной он умудрился порвать брюки. Костюм на нем был новый, Волченков еще не успел к нему привыкнуть, и было очень обидно.
«Да черт с ним! За город все равно что попроще надеть надо. Желябова вон носит комбинезон и ничего. Возьмем пример», – решил он.
Глава 20
Опер Локотков хотя и был пенсионером, но выглядел, пожалуй, все-таки старовато для своих лет – грузный, седой, страдающий одышкой. Ходил он вперевалочку с палкой, видимо, беспокоили суставы. Ломов невольно смотрел на него, как школьник на патриарха. Смысла в этом, конечно, не было, потому что Локотков в свое время большим авторитетом не пользовался, а в последние годы вообще относился к своим обязанностям спустя рукава. У него были какие-то неполадки со здоровьем, так что понять его было можно. Начальство смотрело на все сквозь пальцы, но на пенсию отправило без сожалений.
Ломов многого от Локоткова не ждал. Но он рассчитывал, что тот все-таки прояснит кое-что насчет последнего дела, в котором он участвовал вместе с погибшим Рогалевым. Локотков согласился ответить на интересующие Ломова вопросы, но без обиняков потребовал «накрыть поляну» в ресторане. Выпить он любил, несмотря на нелады со здоровьем.
Ломов от рюмки тоже не отказывался, но рестораны считал излишеством. К тому же он совсем не был уверен, что информация, которую удастся вытянуть с бывшего коллеги, окупит расходы на «красивую жизнь». Но делать было нечего – Локотков наотрез отказывался беседовать «на сухую». Пришлось занимать деньги и заказывать столик.
Локотков прибыл вовремя, долго и придирчиво изучал меню, делал заказ, от которого у Ломова кровью обливалось сердце, и демонстративно даже не глядел в сторону угощающего. Он держался так, будто Ломов был должен ему огромную сумму и никак не мог расплатиться. Но, выпив и хорошенько закусив, Локотков разрумянился, оживился, повеселел и принялся болтать, точно мастер разговорного жанра. Он принялся вспоминать свои былые подвиги, казусы, случавшиеся с ним на боевом посту, и Ломову не составило большого труда подвести его к теме «охотников» и гибели Рогалева.
– А запросто! – заявил он. – Я ни капли не сомневаюсь, что такие суки реально существуют. На нас многие зуб точат, Ломов. Но я тебе вот что скажу, если честно – кое-кто из наших реально заслужил, чтобы его ненавидели. Есть те, которые рискуют своей шкурой и тянут на себе воз… А есть те, которые только сливки снимают. Что не так? Да ты и сам это знаешь.
– А Рогалев, он из каких был?
– А то ты не знаешь! Рогалев настоящий мент был. До мозга костей! Цепной пес! С цепи его спускали, и он шел, пока до глотки не добирался! Теперь таких нет! Давай за упокой его грешной души!
Он опрокинул в рот большую рюмку водки и принялся закусывать ее горячим мясом.
– То есть Рогалева «охотникам» не за что было убивать, так, что ли? И все-таки его убили.
– Там дело темное, – махнул рукой Локотков. – До сих пор ведь следствие идет, а результатов ноль. Я в курсе, я послеживаю за нашими. Значит, не сильно кто и хочет, чтобы правда наружу вышла.
– Как раз хочет, – возразил Ломов. – Потому я с тобой и сижу тут. Мы это дело намерены раскрутить до конца. И не отступим.
– Тоже не факт, – покачал головой Локотков. – Можно ведь в грудь себя стучать, брови хмурить, а топтаться на месте. Вот вроде как мы в свое время топтались. Мы ведь с Рогалевым вместе по убийству Ледникова работали. Вот Ледникова – того точно «охотники» достали. У меня лично никаких сомнений на этот счет не имеется. Но моего мнения никто не спрашивал. А про мнение Рогалева мы уже никогда и не узнаем. А потому не узнаем, что его мнение совпадало с моим. Только между нами разница такая – он решил идти до конца, а я предпочел конец немного отодвинуть. Ну, а если честно, Ломов, то и не жалею об этом.
Он поднял рюмку и одним махом проглотил ее содержимое. Потом помотал головой и слегка замедленным тоном продолжил:
– Грех об этом говорить, но чего Рогалев добился? Лежат теперь в земле его кости, и кому от этого какая польза? А мы с тобой, Ломов, вполне культурно отдыхаем, дышим полной грудью, так сказать. И даст бог, еще поживем и попьем водочки. А там, под землей, не наливают, нет!
– Не понял я тебя, – сказал Ломов. – Только что ты вроде Рогалева хвалил. Хороший мент. И вдруг такая постановка вопроса.
– А тут никакого противоречия. Мент был хороший. А мертвецы – они все одинаковые – хорошие, плохие – не разберешь. Вот и получается, что ничего Рогалев не добился. Я вовремя с этой платформы соскочил. Живу сейчас на пенсии – бедно, но счастливо. Ну, и огородик свой – между прочим, Ломов, большое подспорье. И в плане продовольствия, и в плане разрядки. Успокаивает. Повкалываешь на огороде, подышишь свежим воздухом, подальше от всей этой мутотени… А ты чего, Ломов, не пьешь, не ешь ничего? Брезгуешь, что ли? Ха-ха-ха!.. Давай-ка еще по одной! Да не манежься ты! Расскажу все, что знаю! Только, чур!
Он многозначительно прищурил один глаз и хитро посмотрел на Ломова.
– Только, чур, меня не вмешивать и не впутывать! Я не для того соскочил, чтобы себе жизнь осложнять. Я сейчас отдыхаю, Ломов, понял? На за-слу-жен-ном отдыхе! И ни-че-го менять не намерен. Уяснил?
– Вполне.
– Тогда вперед!
Локотков с видимым удовольствием принял еще одну рюмку водки и налег на еду.
– Значит, тут вот в чем суть, – заговорил он, продолжая жевать. – Мы тогда расследовали смерть Ледникова из ОБЭПа, это ты знаешь. Ну и, короче, вышли на такую вещь. Была успешная фирма «Эльбрус», торговавшая импортной сантехникой. Там у них хозяином был некий Дымов Петр Алексеевич. Он с прежним мэром был вась-вась, и дела у него шли зашибись, сам понимаешь. Но старого мэра, как ты помнишь, смайнали, да так, что он вообще за кордон рванул, иначе посадку обещали, а новый с Дымовым дружить не пожелал. Хуже того – ОБЭП его прессовать начал…
– Мы это примерно так и поняли, – кивнул Ломов.
– Вот! Так оно и было. Если помнишь – да помнишь, конечно! – начальником у них был подполковник Варламов и приближенные к нему орлы – опера Романов Леонид Владимирович и Стеклов Дмитрий Витальевич. Сейчас они все в фирме. Все в шоколаде. А ответил один Локотков. Они все вместе прессовали Дымова. Нашли у него какие-то нарушения, но не по финансовой части, а как раз по наркоте и оружию. Ну, знаешь, стандартный набор – пакетик с белым порошком и обойма с боевыми патронами. Короче, не знаю, как они там договорились и кто кроме людей Варламова в этом участвовал, но явный сговор имел место. Дымов сел, но не очень надолго, на два года. Правда, сидел он неудачно. На зоне его опустили, и он сломался. Я его, между прочим, видел недавно – тихий такой, бочком ходит, одежонка потрепанная…
– Что же, он права на фирму не предъявлял, что ли? Как там получилось?
– Говорю, деталей не знаю. Но вся команда, кроме Ледникова, приземлилась в фирме и, судя по всему, они там и рулят, хотя документально числятся там кем-то вроде консультантов, не подкопаешься. Вот такой случился тогда договор, Ломов… Вздрогнем? – и, не дожидаясь ответа, проглотил еще одну рюмку водки.
– Ясно, я понял, варламовские отжали фирму при чьем-то высоком покровительстве, – сказал Ломов. – А вы с Рогалевым на них вышли, и Рогалеву это стоило жизни, а ты решил, что безопаснее будет уйти в тень яблонек на твоем участке. Ладно, меня это не касается, но получается, что Рогалева никак не «охотники» убили, а, скорее, наоборот…
– Я тебе больше скажу, – громким шепотом произнес Локотков, приближая свое огромное одутловатое лицо к лицу Ломова, – есть у меня подозрения, Ломов, что кончил Рогалева кто-то из наших! Из тех, кто бок о бок с Рогалевым в операции участвовал. И как только у меня такое подозрение появилось, я на больничный ушел, а потом плавно на пенсию. Я от своих пулю ловить на старости лет не хотел, Ломов.
– Пусть другие ловят, – хмыкнул Ломов.
– Умри ты сегодня, а я завтра, – сказал Локотков. – Закон сейчас один. Я не стыжусь. Вот если бы я своих без отца, без мужа оставил, тогда бы мне стыдно было, да. А тебе информация нужна, или ты проповедь читать будешь?
– Да не буду я тебе ничего читать, – ответил Ломов. – Это я так, к слову пришлось. Я тебя вполне понимаю. Но мне до пенсии еще пахать и пахать. Хочется очки заработать.
– Смотри, грыжу не заработай! – посоветовал Локотков. – Те, кто Рогалева завалил, по-прежнему в шоколаде. Ты это учитывай. Вот тебе наверняка заливали, что Рогалев эдакий волк-одиночка был, что он что-то там нащупал, но никому не говорил, хотел сам все разнюхать. Фигня все это! Это потом такую легенду пустили. Просто все, что мы там накопали, все это потом куда-то благополучно исчезло, улавливаешь? Ну да, Рогалев у нас первую скрипку играл. Может, под конец и нашел что-то существенное. За то и грохнули. Но это не «охотники», сто процентов! Вот Ледников, это дело другое. Тому отомстили за Дымова, это я уверен. И опять же, его смерть Варламову с компаньонами только на руку была – делиться меньше надо было. Убили-то его гораздо позже, когда Дымов уже по этапу отправился. Это ему повезло, а то повесили бы на него убийство. Хотя, может быть, он и знает, кто взялся за оружие, очень может быть, что и знает…
Уже ничего не предлагая Ломову, он хлопнул очередную рюмку водки и подцепил на вилку огромный кусок фаршированной рыбы. Аппетит у него не ослабевал, а только разгорался. Он даже и выглядел теперь гораздо лучше, чем в начале