Они выскочили из кабинета и огромными прыжками помчались вниз по лестнице. Через минуту их машина уже сорвалась с места и, оглушительно гудя, помчалась по направлению к железнодорожному вокзалу. По пути они не стали обмениваться мнениями. Мысль была одна – только бы не опоздать. Конечно, Чижова можно было снять и на какой-нибудь промежуточной станции, но это уже грозило дополнительными проблемами, тем более что не было полной уверенности, не предупредит ли его сейчас кто-нибудь из команды Козицкого.
По перрону они мчались, как будто решали между собой вопрос мирового рекорда в спринте. Первым у второго вагона был Ломов. Он с разгона сиганул на ступеньку, насмерть перепугав проводницу, и крикнул Волченкову, чтобы тот страховал снаружи.
– Мы отправляемся! – в отчаянии воскликнула проводница. – Мужчина, вы куда?!
Часы над зданием вокзала показывали десять ноль пять.
– Полиция! – гаркнул Ломов. – У вас тут сел в поезд человек по фамилии Чижов. Среднего роста, с благообразной рожей. Быстро показывайте купе!
Девушка беспомощно захлопала глазами. Похоже, сейчас у нее даже собственное имя вылетело из головы.
– Черт! Ну, как бы тебе это объяснить… – в сердцах бросил Ломов. – Ну, учитель он… Такой…
Как ни странно, это определение как будто вернуло проводнице память. Она кивнула и быстрым шагом направилась по коридору. Потом молча ткнула пальцем в полуоткрытую дверь четвертого купе.
Ломов открыл дверь и сразу увидел Чижова. Тот замер в крепком объятии с высоким мужчиной в светло-сером костюме. В купе также сидела женщина средних лет в лиловом платье. Она сосредоточенно копалась в своем мобильнике.
Чижов тоже мгновенно узнал Ломова. Лицо его исказилось. Он что есть силы толкнул своего дорогого друга – так, что тот вылетел из купе и врезался в Ломова. Они вместе повалились на пол, и теперь опешивший бизнесмен оказался уже в невольных объятиях Ломова. Проводница закричала. Женщина в купе выронила из рук мобильник и вжалась в стену. У нее не было сил даже кричать.
Тем временем Чижов стремительно рванулся вперед, перепрыгнул через Ломова, отпихнул проводницу и метнулся к тамбуру.
– Стой! – заорал Ломов, двинув что есть силы Козицкого локтем в лицо и наконец вскакивая на ноги. – Стой, стрелять буду!
О том, чтобы стрелять, и речи, конечно же, не было, но эти слова подстегнули Чижова. Он выпрыгнул на перрон, увидел Волченкова и нырнул под вагон. Не раздумывая, за ним следом устремился и Волченков. Поезд дал предупредительный гудок.
– Дверь! – заорал Ломов проводнице, наблюдая в окно, как Волченков гонится по шпалам за Чижовым. – Дверь на ту сторону!
Вместе с девушкой они побежали в тамбур. Там она трясущимися руками отперла дверь, выходящую на пути. Поезд уже плавно трогался, когда Ломов спрыгнул на землю. Чижов опережал Волченкова на пару десятков метров. Он бежал наискосок через рельсы, намереваясь скрыться за стоящим на четвертом пути товарняком.
– Стоять! – заорал Ломов, на бегу достал пистолет и выстрелил в воздух.
«По выговору схлопочем, как пить дать, – подумал он. – Пальба на вокзале… Почему не задействовали ОМОН… Не дай бог, заденет еще кого-то… Так времени не было, товарищ генерал, эх!»
Чижов остановился, повернулся и прицелился из пистолета в Волченкова.
«Он же вооружен, гад! – Ломов отбросил сомнения и выстрелил, метя учителю в ноги. – Действовали по обстоятельствам, товарищ генерал!»
Два выстрела прогремели одновременно. И Чижов и Ломов промахнулись. Чижов выстрелил еще раз – теперь наугад, не целясь, и побежал дальше.
В отходящем поезде кто-то сорвал стоп-кран. Краем глаза Ломов увидел, как, огибая состав, на пути выскакивают сотрудники транспортной полиции и бегут следом.
«Вот и подмога, – с облегчением подумал он. – Только бы никого не задело. Потом не отмажешься. Полгода будешь объяснительные писать».
Чижов добежал до конца товарного состава, на секунду остановился и снова выстрелил два раза подряд. Пули взрыли гравий у ног Волченкова. Тот упал между путей, вытащил свой ПМ и тут же вскочил снова. Чижов скрылся за товарняком.
По ту сторону железной дороги тянулись заросли густого кустарника – от переезда до переезда, а за ними проходила междугородняя трасса. Если бы Чижову удалось добраться до нее и поймать попутку, они бы оказались совсем в глупом положении. Ломов выругался и прибавил ходу. Сзади что-то кричали полицейские.
Ломов нагнал Волченкова. Тот стоял на одном колене возле товарного вагона и целился в Чижова, который уже взбегал по насыпи к спасительной линии кустарника. Волченков выстрелил. Чижов подпрыгнул, будто его хлестнули по заднице кнутом, и упал. Но тут же повернулся и выпустил в оперативников еще две пули. Потом встал и, хромая, заковылял к кустам.
– Надо брать, пока не затаился! – выкрикнул Ломов и помчался к насыпи.
В груди у него словно огонь пылал. Сердце колотилось как бешеное. «Курить бросить, что ли? – подумал он. – Да как с такой работой бросишь?»
Добравшись до зеленых насаждений, Чижов вдруг опять споткнулся и упал. Оперативники были уже совсем рядом. Они увидели, что на белом гравии следом за Чижовым тянется узкая алая полоска крови.
– Бросайте оружие, Чижов! – крикнул Волченков. – Вы же разумный человек! Вам уже не уйти!
Чижов с видимым усилием сумел сесть и прицелился в Волченкова.
– Да хоть еще пару на тот свет отправлю! – крикнул в ответ Чижов.
Пистолет в его руке ходил ходуном. Но он, закусив губу, выстрелил сначала в Волченкова, потом в Ломова и оба раза промазал. Потом он выругался и швырнул пистолет в кусты. Магазин был пуст.
Силы заметно оставляли его. Когда оперативники подбежали, Чижов уже терял сознание.
………………………………..
– Здравия желаю, товарищ генерал. Мы только что от Чижова, – сообщил Волченков, заходя в кабинет в сопровождении Ломова. – Следователь еще не подъехал, так что мы сами…
– В плане повлиять, если вдруг в несознанку решит уйти, – пояснил Ломов, преданно глядя в глаза генералу.
Последнее время он жил в тревожном ожидании выговора, но выговора ему все никак не объявляли, и эта неопределенность здорово отравляла ему жизнь.
– Ну и как, повлияли? – спросил генерал.
– Да не пришлось даже. Чижову сейчас выговориться нужно. Так что, полагаю, показания он давать будет. После ранения и после того, как он осознал, что, собственно, натворил, Чижова мучает совесть. Думаю, он раскаивается, – сказал Волченков.
– Да на кой ляд нам его раскаяние! – генерал в сердцах хлопнул ладонью по столу. – Он столько накуролесил, что теперь никакое раскаяние ему не поможет. Но для нас с вами будет лучше, если он будет давать показания. У нас ведь кто остался – он, Козицкий, да эта девка дурная. Нет, что ни говорите, а актриса – это не профессия. Это наказание божье. Была бы нормальной матерью, детей бы растила… Как она связалась с этой шайкой?
– Любовь, – сказал Волченков. – Первым эта безумная идея родилась у Чижова, который, как оказалось, еще четыре года назад затаил злобу на людей в погонах. Как он показывает, у его старшего брата была успешная фирма, дела шли в гору, семья у него была хорошая. Но тут конкурент положил глаз на его бизнес, подключил к делу кое-кого из наших, и те якобы сфальсифицировали улики, по которым брат Чижова загремел в тюрьму на четыре года. В тюрьме ему не повезло. Не отсидев двух лет, он погиб при невыясненных обстоятельствах. Фирма оставалась на попечении его жены и брата, то есть нашего подследственного. И тут нашего Чижова избивают неизвестные, да так, что он надолго ложится в больницу. Когда вышел, от фирмы брата остались рожки да ножки. Жена, не выдержав прессинга конкурента, продала все и уехала на родину в Белоруссию.
– Да, печальная история, – вздохнул генерал. – Разумеется, все это нужно тщательно проверить. И, разумеется, даже если все это правда, это не повод устраивать войну.
– Не повод, – согласился Волченков. – Но Чижов затаил обиду и стал разрабатывать план мести. Он не мог по разным причинам отомстить прямым обидчикам, поэтому взялся чинить расправу над теми, кто был, так сказать, под рукой. Действовал осторожно и тщательно, подбирая людей со схожими взглядами, также имеющими претензии к полиции. Постепенно собралась банда, к которой кроме «идейных» борцов прибились и просто любители поживы. Был у них и спонсор – предприниматель Козицкий. Был и свой осведомитель в наших рядах. Львиная доля денег, которые давал банде Козицкий, попадала в карман Люченского. Благодаря ему банда постоянно выходила сухой из воды. Однако нарастающие среди подельников противоречия привели к тому, что они начали уничтожать друг друга. Ну, а остальное… Наверное, есть и наша заслуга.
– Да, хорошо поработали. Результаты, конечно, неоднозначные, – снова вздохнул генерал. – Большой шум поднимется. Чем все это обернется, трудно сейчас сказать. Но в любом случае, этот гнойник вскрывать надо было. И, наверное, повод задуматься есть, а? «Охотники» эти, они негодяи, конечно, но они нашу болячку задели, которую если не лечить… – тут он неожиданно улыбнулся и добавил: – А вот чему я рад, это тому, что суд отправил дело о том ДТП на доследование. И судью другого назначили. И налоговая за Казаченко взялась по-взрослому. Может быть, наконец, надерут задницу этому подлецу. Вот за этот факт вам отдельное спасибо.
– Это Альтшулеру спасибо, – засмеялся воспрянувший духом Ломов. – После того как он опубликовал документы, что я ему слил, в администрации зашевелились и слили самого Казаченко. Теперь-то обратного хода, я надеюсь, не будет.
– А этот ваш Альтшулер – он как, в порядке? Я слышал, Казаченко грозился ему голову оторвать. Вы уж присмотрите за ним. Пресса хоть и желтая, а пользу принесла.
– Да чего ему сделается! – махнул рукой Волченков. – Вон уже возле управления пасется. Хочет у нас с Ломовым интервью взять. Сенсация!
– Интервью? А что? – прищурился генерал. – Дайте. Только такое, чтобы не стыдно было потом прочесть. Под вашу ответственность. Нам сейчас положительный образ полицейского у населения формировать надо. Справитесь?