— Выяснилось что-нибудь? — наконец произнесла Джулианна довольно неестественным голосом. — Насчет Колетт, я имею в виду.
Детектив повернулся и покачал головой.
— Боюсь, нет. Но в доме не было найдено ничего, позволяющего предположить, что мисс Баскомб каким-то образом пострадала.
Глаза Джулианны гневно вспыхнули.
— Вы хотите сказать — не считая трупа ее отца?
Тут у нее задрожал подбородок, и, побледнев, она прикрыла рот рукой, словно сама удивилась словам, сорвавшимся с ее губ.
— Извините. Я знаю, что вы имели в виду. Просто я на грани нервного срыва.
— Понимаю. И очень хочу сообщить вам хоть что-нибудь успокаивающее. Но в данной ситуации нет ничего приятного. Убийство мистера Баскомба — кошмарное событие, а в отсутствие сына и дочери мы даже не можем приступить к воссозданию картины, предшествовавшей преступлению. Единственное, что нам остается, — искать Оливера и Колетт. Не сумеете ли вы хоть как-то помочь нам? Куда они могли бы поехать вдвоем? Знаете ли вы кого-нибудь, с кем они связались бы, желая укрыться на время?
Она смущенно сощурилась.
— Я думала, что Колетт… ну, что тот, кто убил мистера Баскомба…
— Это лишь одно из предположений. Мы вынуждены рассматривать это дело под разными углами, мисс Уитни.
Джулианна пожала плечами:
— Хорошо. В любом случае, мой ответ: нет. Не могу назвать ни одного такого места. Я хочу сказать, их жизнь проходила в этом доме. Думаю, нью-йоркская полиция уже проверила квартиру Колетт?
— Разумеется. А Оливер? Как вы думаете, есть ли такое место, куда он мог бы сбежать, если бы ему захотелось поразмыслить? Любимый с детства курорт, двоюродная бабушка в Монреале… Ну хоть что-нибудь?
Джулианна убрала с лица волосы, и он увидел, что ее рука дрожит. Она посмотрела на Холливэлла так, словно тот был омерзительнейшей новой формой жизни, только что выползшей из моря на сушу.
— Сбежать? Вы сказали — сбежать?! Но разве у Оливера была причина бежать? Не думаете же вы… О боже, неужели вы способны поверить, будто он мог…
Она не смогла закончить фразу.
Холливэлл и глазом не моргнул под ее обвиняющим взглядом.
— Ни для кого не секрет, что Оливер не ладил с отцом, мисс Уитни. В последнее время он был сам не свой, разве нет? Вы никогда не думали, что он способен оставить вас прямо у алтаря, верно?
Он пожалел о сказанном в тот самый миг, когда вопросы сорвались с его губ, но уже не мог ни вернуть этих слов, ни смягчить резкость, с которой произнес их. Боль в ее глазах и без того была глубокой, а он усилил страдания.
— Нет, — тихо сказала она, и в ее голосе, в выражении лица появились ужас и сомнение, словно она подумала об этом впервые.
Холливэлл раскаивался в своей жестокости.
— Простите, но, как я уже сказал, мы должны рассматривать проблему под разными углами.
Мобильный телефон в его кармане завибрировал. Звонок был отключен, а вибрация, как обычно, заставила Теда вздрогнуть. Он поморщился, извлек мобильник, раскрыл и посмотрел на входящий номер. Офис шерифа.
— Подождите секундочку, — попросил он.
Джулианна никак не отреагировала. Ее неподвижный взгляд был устремлен куда-то в затемненный угол комнаты.
Он нажал кнопку «TALK»:
— Холливэлл.
— Детектив, это Нора Кастелло. Шериф просил меня кое-что вам сообщить, но не по рации.
Холливэлл нахмурился. Частный характер этого дела раздражал его все больше и больше. Макс Баскомб стал жертвой жестокого убийцы. Случай обязательно будет расследован. Управление шерифа не впервые принимает участие в расследовании убийства, происшедшего в одном из маленьких городков. Но сейчас шериф старается проделать все как можно тише, из кожи вон лезет, только бы дело Баскомба не просочилось на страницы газет и не стало предметом досужих сплетен. Холливэлл считал данные усилия совершенно бесполезными. Такую страшную смерть не утаишь, и шериф это прекрасно знал. Но детектив зависел от других людей, тех, кто пытался управлять потоком информации, вот ему и приходилось играть по их правилам.
А Холливэлл такие игры ненавидел.
— Ладно, Нора. Что у тебя там?
— Вы бывали в Коттингсли?
— Как-то раз. Очень давно. Миленькая деревушка в округе Арустук.
— Вчера там убили маленькую девочку. На глазах у толпы людей, посреди открытого катка. Ее… В общем, ей вырвали глаза, как Баскомбу.
У Холливэлла перехватило дыхание. Что за дьявольщина! Коттингсли находится милях в ста от Киттериджа, если не дальше. Не могли же два жутких убийства, схожих по почерку, произойти в один и тот же день и при этом не иметь отношения друг к другу? Но ведь случились они не на соседних улицах. Если убийца побывал в Коттингсли днем, а затем поехал на юг, в Киттеридж, не похоже, чтобы он оказался в доме Баскомбов случайно. Ко всем прочим загадкам, среди которых не последнее место занимал вопрос, как Оливеру и Колетт удалось покинуть дом, прибавилась еще одна.
— Шериф хочет, чтобы вы ехали прямо туда, — продолжала Нора.
— Зачем? Какой смысл? Разве недостаточно попросить их прислать описание сцены преступления и результаты вскрытия?
Нора молчала. Он понял, что она колеблется. Потом заговорила снова, гораздо тише:
— Мы узнали об этом убийстве только потому, что Оливер Баскомб был объявлен в розыск. Вчера вечером, спустя несколько часов после убийства, офицеры полиции идентифицировали неизвестного, болтавшегося на месте преступления, как попадающего под описание. Когда к нему направились, чтобы задать пару вопросов, он сбежал. Это случилось вчера вечером. Его все еще ищут. Очевидно, он… Ну, в общем…
— Бесследно исчез, — сказал Холливэлл, и вверх по позвоночнику пополз холодок. — Опять.
Чем больше он узнавал об этом деле, тем менее ясным оно ему представлялось. Единственное, в чем он был сейчас абсолютно уверен, — что Оливер Баскомб знал об убийстве своего отца больше, нежели следователи из полиции… И быть может, знание это досталось ему из первых рук.
Поблагодарив Нору, он закрыл телефон и сунул обратно в карман. Когда он снова обратил внимание на Джулианну, то обнаружил, что та смотрит на него с явным подозрением.
— Что случилось? — спросила она.
— Извините, мисс Уитни, но расследование еще не закончено. Когда я узнаю что-нибудь достоверное относительно местопребывания Оливера или Колетт Баскомб, я лично позвоню вам и сообщу. Кроме этого, мне особо нечего сказать. Простите, что отнял у вас время.
Он пошел к двери, но остановился:
— Да, и поблагодарите, пожалуйста, вашу матушку за чай…
Джулианна улыбнулась:
— …совершенно ужасный.
Холливэлл легонько кивнул, соглашаясь:
— Ну, в любом случае поблагодарите ее за гостеприимство.
— Простите меня, инспектор, но… неужели вы действительно считаете, что во всем этом виноват Оливер?
Холливэлл долго колебался, прежде чем ответить.
— Я думаю, в его руках много недостающих кусочков мозаики. От иных предположений пока воздержусь.
Во время своего последнего путешествия по ту сторону Завесы Оливер пришел к выводу, что по обе ее стороны время течет более или менее синхронно. Однако когда они покинули Песочный замок и вернулись в родной мир Оливера, то каким-то непостижимым образом попали из дня в ночь. И дело, видимо, заключалось не в том, что в его отсутствие время текло быстрее. Скорее, в мире мифов и дни, и ночи были длиннее. Они провели в Мэне всю ночь и большую часть утра, но когда снова прошли сквозь Завесу, светать только начинало.
Над Двумя Королевствами занимался рассвет. Вернее, над Ефразией: когда Фрост и Кицунэ немного передохнули, то легко определили, где находятся — далеко к северу от Песочного замка, уже гораздо ближе к Перинфии. Полагаясь на свойственное Кицунэ чувство направления, они двинулись по тропинке на северо-восток и через пару часов вышли на Дорогу Перемирия.
— Путешествовать по Дороге не всегда безопасно, — сказал зимний человек, — но нам следует держаться ее, пока возможно. Потому что идти по ней легче и, в некотором смысле, быстрее.
Вероятно, сама Дорога была волшебной и обладала способностью сокращать время пути. Оливера одолевали сомнения. Конечно, он хотел как можно скорее разыскать профессора Кёнига, и это означало, что ему нужно спешить в Перинфию. Но ему не хотелось умирать, а здесь, на Дороге, даже с ружьем в чехле за спиной, которое заполучил благодаря воровской сноровке Кицунэ, он не чувствовал себя в безопасности.
Их путешествие продолжалось. Мало-помалу Оливер понял, что не только время, но и расстояния по обе стороны Завесы различаются. Он думал сначала, что здешняя земля окажется в точности равной по размеру всем «ничейным» землям его мира, вместе взятым, — словно бы склеенным воедино в результате некоего сближения континентов. Но он глубоко заблуждался. Расстояния нисколько не совпадали.
Оливер осознал это, когда они достигли Атлантического моста.
Сначала Дорога Перемирия пролегала сквозь густой лес, а потом стала взбираться по склону горного хребта, уходящего к западу. Затем она повернула на восток и спустилась в глубокую зеленую долину, по которой, вдалеке друг от друга, было разбросано несколько крестьянских ферм. На лугах между ними пасся домашний скот, и Оливер гадал, каким же образом фермеры различают, кому из них принадлежит то или иное животное.
Время приближалось к полудню, когда они заметили маленький табун диких лошадей, мчавшихся вдоль горного хребта на запад. Оливер даже остановился, чтобы полюбоваться их бегом. Ему редко доводилось наблюдать настолько прекрасное зрелище. Он ничего не смыслил в лошадях, но всегда восхищался этими животными. Когда же он увидел их свободный, вольный бег, в душе словно произошло нечто чудесное. Он знал, что никогда не сможет выразить свои чувства словами, поэтому ничего не сказал спутникам.
Здесь, на севере, стало прохладнее, а к полудню ощутимо подморозило. Вскоре Оливеру пришлось надеть свою ветхую парку, которую он до этого нес на плече.