Задача оказалась нелегкой, однако никакая другая страна мира не сделала в плане осмысления собственных чудовищных ошибок столько, сколько сделала Германия. Эта заслуга в немалой степени принадлежит Фрицу Бауэру и другим «охотникам за нацистами», таким как польский следователь Ян Зейн – инициатор первого освенцимского процесса, который состоялся вскоре после войны. Именно эти люди заставили общество взглянуть в лицо своему недавнему прошлому.
Рихард фон Вайцзеккер, сын одного из ведущих дипломатов Третьего рейха, служил в германской армии с момента ее вторжения на территорию Польши и похоронил брата, который сражался вместе с ним. Позднее, став президентом сначала Западной, а затем и объединенной Германии, Рихард фон Вайцзеккер неустанно напоминал соотечественникам о том, какую вину несет на себе их страна. В своем знаменитом обращении к парламенту по случаю сороковой годовщины капитуляции рейха он сказал: «В мире едва ли найдется государство, которое за все время своего существования не запятнало бы себя войной и насилием. Однако геноцид евреев – это преступление, не имеющее аналогов в мировой истории».[793]
Вайцзеккер счел необходимым поведать согражданам о том, какие чувства он испытал, узнав об окончании войны: «Это был день освобождения». После ухода с поста президента он согласился дать мне интервью и в ходе нашей беседы признал: тогда, в 1945 году, далеко не все соотечественники разделили его радость, поскольку то время принесло жителям Германии много страданий. «Но теперь, – подчеркнул экс-президент, – этот вопрос уже не вызывает сколько-нибудь серьезных споров. Капитуляция принесла нам освобождение».[794] Совсем не так обыкновенно говорят руководители побежденных держав. С этими словами, несомненно, согласился бы Фриц Бауэр, если бы прожил достаточно долго, чтобы их услышать.
Что же касается современных жителей Германии, то некоторые из них испытывают раздражение от постоянных упоминаний об исторической вине перед другими народами. Мартин Вальзер (знаменитый писатель, в чьих произведениях рассказывается о том, как немцы перестраивали свои жизни после падения рейха) не раз вызывал неоднозначную реакцию, говоря, что регулярные упоминания о недавнем прошлом стали для Германии чем-то вроде ритуала. Очевидно, имея в виду ту риторику, которая использовалась Вайцзеккером и другими представителями власти, Вальзер подчеркивает: память о лагерях смерти не должна использоваться в политических целях. «По моему опыту, об Освенциме часто заговаривают, когда хотят, чтобы оппонент замолчал, – пояснил он мне, когда в связи с одним из его выступлений разгорелась бурная дискуссия. – Если в ход пускают этот аргумент, человеку уже нечего возразить».[795] Когда я спросил Вальзера, хочет ли он сказать, что уже довольно говорить о холокосте, он ответил: «Эта страница никогда не будет закрыта. Думать иначе было бы сумасшествием. Но нельзя решать за немцев, как им нести бремя позора своей страны».[796]
Иными словами, то, что нацистское прошлое позорно, сомнению не подлежит. Каждый судебный процесс над нацистскими преступниками, проходил ли он в Нюрнберге, Кракове, Иерусалиме, Лионе или Мюнхене, вносил свою лепту в формирование и утверждение именно такого отношения граждан современной Германии к национал-социализму. И даже тогда, когда усилия «охотников за нацистами» не приводили к успеху, они напоминали людям о том, почему такие, как Менгеле, должны прятаться до конца своих дней.
Если же говорить в отдельности о Кларсфельдах, то, обличая преступников, причастных к холокосту во Франции, Беата и Серж не только рассказывали миру об ужасах нацизма, но и развеивали миф о том, что евреев преследовали исключительно немцы. Именно Кларсфельдами собрана значительная часть тех документов, на основании которых в 1998 году был осужден полицейский чиновник Морис Папон, депортировавший евреев с юго-запада Франции в лагеря смерти. В качестве одного из юристов обвиняющей стороны выступил сын Кларсфельдов Арно,[797] названный в честь деда, погибшего в Освенциме.
Сведения, полученные и зафиксированные Сержем Кларсфельдом в результате кропотливого труда, послужили опорой для множества начинаний, направленных на то, чтобы Франция признала факты своего прошлого, которые игнорировались в первые послевоенные годы. Благодаря архиву Кларсфельда Курт Вернер Шехтер, французский еврей, родившийся в Австрии, смог потребовать у французской государственной железнодорожной компании SNCF компенсацию за то, что его родители с ее помощью были отправлены в концентрационный лагерь.
В 2003 году парижский суд отклонил иск,[798] однако с тех пор государственная железнодорожная компания не отрицает своего соучастия в трагических событиях. В 2010 году руководство SNCF выразило в этой связи «глубокое сожаление»,[799] а в декабре 2014-го Франция и Соединенные Штаты приняли решение выплатить в общей сложности 60 миллионов долларов жертвам холокоста, которых французская железная дорога отправила навстречу смерти. Правительство Франции приняло расходы на себя.
В то же время на парижской выставке «Коллаборационизм: 1940–1945» общественности была представлена телеграмма шефа полиции Рене Буске, обращенная к префектам департаментов с призывом «лично проконтролировать меры в отношении иностранных евреев».[800] Эти «меры», разумеется, предполагали отправку в пересыльные лагеря, а оттуда – в лагеря смерти.
Несмотря на то, скольким нацистским преступникам удалось избежать ответственности, Кларсфельды считают, что настала пора подведения итогов. Время тяжелой и зачастую опасной борьбы подходит к концу. «Я доволен, – сказал мне Серж. – На мой взгляд, историческая справедливость восстановлена. Правосудие в принципе не может быть вполне эффективным, поскольку ему не под силу воскрешать убитых. Оно имеет символическое значение. Мы полагаем, что в этом плане впервые за всю историю человечества зло получило по заслугам».
В Германии к Беате Кларсфельд до сих пор относятся неоднозначно. В 2012 году Левая партия выдвинула ее в качестве кандидата на пост президента. Президент ФРГ избирается членами Федерального собрания, и Беату с большим отрывом обошел бывший гэдээровский оппозиционер лютеранский пастор Йоахим Гаук (его поддержали ведущие политические партии). Однако сам факт выдвижения ее кандидатуры представляется Сержу очень показательным. «Это значит, – утверждает он, – что германское общество продвинулось вперед, в чем есть и наша заслуга. После того как Беата ударила Кизингера, я сказал ей: “Когда ты состаришься, народ Германии скажет тебе спасибо”».[801]
Провокационную тактику, которой Кларсфельд придерживалась на протяжении многих лет, по-прежнему многие не одобряют. Однако перед началом голосования канцлер Ангела Меркель пожала Беате руку, и это выглядело символично. А 20 июля 2015 года посол ФРГ во Франции Сузанне Вазум-Райнер наградила обоих Кларсфельдов орденом «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия», выразив им благодарность за усилия по «восстановлению доброго имени» государства.[802] Для Беаты, однажды давшей пощечину канцлеру, получение высшей награды родной страны стало, безусловно, чрезвычайно волнующим событием.
Один из своих главных успехов Симон Визенталь видел в том, что ему удалось пережить большинство преступников, по чьей вине он сам и миллионы его собратьев оказались в лагерях смерти. «Я старался делать так, чтобы люди не забывали тех событий», – сказал он мне во время нашей последней встречи. В 2005 году Визенталь умер. Теперь Австрия – страна, которая стала для него послевоенным домом и которую он часто упрекал в нежелании признавать ошибки нацистского прошлого, – высоко ценит его заслуги. Новые владельцы принадлежавшей Визенталю половины дома в 19-м округе Вены, повесили в честь прославленного «охотника за нацистами» мемориальную доску. Дочь Паулинка не только дала на это разрешение, но и сформулировала надпись: «Здесь жили Симон Визенталь, посвятивший жизнь борьбе за справедливость, и его жена, сделавшая это возможным».
Охота за нацистами почти окончена, по крайней мере, если понимать ее буквально – как преследование ныне живущих военных преступников. Однако наследие, оставленное людьми, которые отдали свои силы этому делу, никогда не утратит своей ценности.
Благодарности
Я безмерно признателен тем, кто давал мне интервью во время моей работы над книгой, – имена этих людей большей частью представлены в конце библиографического списка. Однако этот перечень отражает не всю историю проекта: я благодарен еще и многим другим своим коллегам и знакомым (кто-то из них здесь упомянут, кто-то – нет), которые, узнав о моем замысле, помогали мне устанавливать нужные контакты и находить полезные источники. Еще в ходе работы над предыдущими книгами я понял: рассказывая людям о своем исследовании, почти всегда получаешь множество ценных советов. Так, изучая историю охоты за нацистами, я смог собрать массу устных и письменных свидетельств, которые позволили мне охватить целую послевоенную эпоху.
Брэд Бауэр (в прошлом сотрудник архива Гуверовского института, а в настоящее время главный архивариус Мемориального музея холокоста в Вашингтоне) неоднократно оказывал мне неоценимую помощь. Благодаря ему я связался с Бенджамином Ференцем, главным прокурором Нюрнбергского процесса по делу об айнзацгруппах, а также с Геральдом Швабом, исполнявшим в Нюрнберге роль переводчика. Кроме того, Брэд познакомил меня со своими коллегами из музея, в числе которых такие высококлассные специалисты, как Питер Блэк, Генри Майер и Алина Скибинска, сотрудница варшавского отделения.