– Увы, ваше высочество. Боюсь, что герцога не удалось обезглавить так быстро, – прошелестел бесцветный голос советника. – Причины переполоха в этом курятнике мне, к сожалению, не известны.
Не успел он произнести последние слова, как стена замка в одном месте обрушилась. Из пролома показалось нечто огромное и уродливое...
– Что это? – вскричал Анжу.
До его слуха донесся странный звук. «Дум!.. Дум!..» Словно невидимый великан вбивал гигантские сваи в землю...
Круша кирпич, навстречу осадной башне выползла огромная черепаха, чей панцирь сверкал на солнце мириадами огней. Голова чудовища была низко опущена, из ноздрей валил дым.
Под брюхом черепахи виднелись толстые, как бревна, когтистые лапы. Именно они издавали этот «дум-дум».
Солдаты принца на какое-то время застыли. Песня смолкла. Ни одному из этих головорезов даже в пьяном кошмарном сне не могло привидеться такое. Стальной монстр пер прямо на них. Его жгучее дыхание пригибало к земле бурьян и чертополох.
Внезапно черепаха остановила свой ход и откуда-то из ее недр раздался оглушительный свист (нам бы он напомнил обычный паровозный гудок).
Это было слишком. Как и все грешники, солдаты Анжу были людьми суеверными. Регулярное посещение костела не входило в распорядок дня этих людей, и где-то на задворках их сознания брезжила мысль о том, что Господь Бог прервет их развеселые кровавые каникулы на Земле каким-нибудь особо ужасным образом...
– Люцифер!! – вскричал кто-то. – Зверь! Зверь поднялся из глубин!!
– Это Он!! – подхватили другие, выпуская из ослабевших рук оружие и пятясь назад.
Некоторые тут же падали замертво.
Мастер Леонардо, скрючившись в тесной кабине «чудовища», довольно посмеивался. Одна рука его сжимала в руке ручку распределителя парового двигателя, другой он периодически нажимал на клапан, который выпускал сжатый пар в трубу с тонким выходным отверстием. Именно эта трубка и издавала страшный свист, так поразивший воображение головорезов Анжу.
За спиной мастера виднелись лоснящиеся от пота лица гвардейцев. Каждый из них дежурил у своей амбразуры, готовый открыть огонь по приказу Леонардо.
– Так что, стрелять или нет? – в нетерпении прошептал один из солдат. – У меня просто руки чешутся...
– Ни в коем случае! – грозно прошипел флорентиец. –Нечистая сила не палит из фитильных мушкетов. Пусть Анжу думает, что и в самом деле имеет дело с Люцифером... Мы его разделаем под орех без единого выстрела.
– Так ведь... – попытался было еще спорить гвардеец.
– Молчать!.. Руки поотрываю, – пообещал мастер.
Анжу молча смотрел, как его армия поворачивает назад. Осадная башня остановилась. Головорез, управляющий лошадьми, спрыгнул на землю и что было сил побежал прочь от замка. Из бойниц с криками проклятия и страха посыпались люди.
– Зве-ерь!! Люцифе-е-ер!!
Перепуганные лошади забились в упряжке, едва не разрывая поводья. Когда стальная черепаха приблизилась к ним на расстояние полета копья, битюги дружно развернулись и потопали в сторону принца, волоча за собой шедевр военно-инженерного искусства. Но не успели они преодолеть и четверти лье, как огромная башня накренилась набок, а затем с грохотом и треском рухнула в траву...
– Проклятье, – сквозь зубы процедил принц. – Это была моя самая любимая игрушка.
– Вероломный герцог сломал ее, ваше высочество, –эхом отозвался Демор.
– Он об этом еще пожалеет...
Анжу натянул поводья. Его черный конь, вырывая своими когтями куски дерна, развернулся и легкой рысью устремился прочь.
Мессир Демор еще некоторое время смотрел на разбегающееся войско, затем, высмотрев в бегущей толпе конного офицера, вскинул вверх руку. Конь остановился как вкопанный.
– Мессир! Там такое!.. Ой, мама родная!.. – заикаясь, кричал офицер.
– Знаю, – ровным: голосом произнес советник.
Неожиданным резким движением он столкнул всадника наземь. Затем уселся на коня и, выпрямившись в седле, как статуя Карла Великого, последовал за принцем. Офицер, плача и умоляя не бросать его на съедение стальному чудовищу, некоторое время бежал, цепляясь за сбрую. Затем споткнулся о торчащий из земли меч и растянулся на траве.
Спустя час все было кончено. Поле перед замком Клу было усеяно шлемами вражеских солдат и обломками осадной башни. Крестьяне из соседних деревень бродили по полю, выискивая среди травы обломки мечей, кинжалов и доспехов-, которые могут сгодиться в хозяйстве. Части осадной башни, обещавшие послужить хорошим: топливом, грузились на подводы.
Мастер Леонардо, под восторженные крики вернувшийся вместе со своим монстром на родную конюшню, теперь озабоченно осматривал пролом в крепостной стене.
– Не рассчитал занос при повороте, – развел он руками, обращаясь к герцогу Ламушу.
Тот, улыбаясь во весь рот, хлопнул мастера по плечу.
– Ерунда, дружище Винчи!.. Не комплексуй!
– Правда? А я все смотрел на эту брешь, и думал: почему бы нам не перестроить заново весь замок? Благо, что часть стены уже разрушена – меньше сносить придется... Самое-то главное: в голове у меня сложился совершенно гениальный проект!
Глава 3
Благодаря своим поразительным душевным качествам, а, главное – благодаря своей гениальности мастер Леонардо сумел завоевать расположение всех обитателей замка Клу, а также тех, кто так или иначе участвовал в его богатой событиями жизни.
Единственным исключением стала аббатисса Бабуа.
Это была на редкость здоровая и полнокровная особа пятидесяти пяти лет, обладательница полутора центнеров живого веса, неутомимого в работе желудка и необъятных легких, позволяющих аббатиссе издавать на редкость громкие и протяжные звуки.
Маленькие глазки были едва заметны на ее полном лице, однако в них-то и была сосредоточена вся внутренняя жизнь госпожи Бабуа. Глазки были серо-водянистые, колючие и, надо сказать, умные.
Едва только рыжий флорентиец объявился в замке, как аббатисса уже смекнула, что перспектива пострижения дочери Ламуша в монахини становится довольно туманной. По правде говоря, на это госпоже Бабуа было плевать с высокой башни. Но вместе с этой девчонкой Катрин от нее ускользали регулярные денежные пожертвования герцога, которые аббатисса уже мысленно распределила на несколько десятилетий вперед (десять акров земли под личный огород, летний отдых у отшельников на Ривьере, дюжина самых модных сутан из лучшего китайского шелка, а также кое-какое золотишко на черный день).
И все рушится из-за; какого-то выскочки-итальяшки!
«Это- он нарушил, скорбное величие замка... – со злостью думала Бабуа. – Своим козлиным смехом, своими глупыми анекдотами и изобретениями он осквернил память покойной герцогини! О, какой подлец этот Леонардо!.. Безбожник. Еретик. Приспешник сатаны. Арианец (самое непечатное ругательство у средневековых монахов – Прим, автора). Ему еще невдомек, что значит стать на пути у самой Бабуа!..»
Надо сказать, что мастер Леонардо делал неоднократные попытки наладить отношения со строптивой аббатиссой. Во время деловых визитов госпожи Бабуа к герцогу он неоднократно порывался завязать с ней милую беседу, а однажды поднес набор только что собственноручно изобретенных электрических бигуди.
Ничего не помогало. Аббатисса упорно отказывалась замечать флорентийца, а электрические бигуди были преданы анафеме и торжественно сожжены во внутреннем дворике монастыря. Пепел был сброшен в реку.
Леонардо в конце концов решил прекратить бесполезные попытки. Благо что повод к этому был. Близился день рождения маленькой Катрин, а мастер поклялся себе, что сделает для очаровательной, доброй (что было редкостью в герцогских семьях того времени) и сообразительной девочки какой-нибудь исключительный подарок.
С Катрин он подружился в первый же день своего пребывания в замке. Она была единственной, кто восторженно кричал и хлопал в ладоши, когда западная башня медленно заваливалась набок. Впоследствии именно Катрин посоветовала итальянцу заменить порох в системе центрального отопления на сухой коровий навоз. Девочка проводила долгие часы вместе с Леонардо, копаясь вместе с ним в фолиантах отцовской библиотеки и высказывая иногда на редкость зрелые суждения.
При всем при этом она оставалась живым, непосредственным ребенком с добрым и легко ранимым сердцем. Искушенным глазом опытного сердцееда Леонардо безошибочно определил, что лет через пяток Катрин будет первой красавицей не только в окрестностях Клу, но и много дальше. Пожалуй, девочка станет сенсацией при дворе французского короля.
Разве можно было оставить такое, дитя без самого замечательного на свете подарка?..
Леонардо, как это было ему свойственно, принял решение простое и в то же время гениальное. Он решил сделать для Катрин куклу. Только не простую куклу, а... Да, именно волшебную.
Едва только слово «волшебство» вылетело за пределы мастерской Леонардо, как обитатели Клу стали передвигаться по замку на цыпочках, а разговаривать только шепотом. Нет, никто не сомневался в том, что из-под руки мастера выйдет нечто в самом деле гениальное. Но, наученные горьким опытом, герцог Ламуш и его придворные не могли поручиться, что это «нечто» не взорвется при неосторожном колебании воздуха.
Сам мастер никого не посвящал в подробности. Он на несколько дней заперся в своей лаборатории, время от времени отправляя посыльного в ближайший крупный город Амбуаз за свечами, столярным клеем, философским камнем и прочими мелочами.
На день рождения Катрин съехалось немало знатных гостей. Среди приглашенных были сам король Франциск и епископ Дижонский. И тот и другой прибыли с пышными свитами; каждый из придворных привез с собой кучу слуг, у которых имелись свои слуги... Короче, гостей было превеликое множество.
К нашему великому разочарованию, здесь была и аббатисса Бабуа с двумя монахинями. Каждая монахиня была снабжена небольшим пакетиком из небеленого холста, куда следовало класть пожертвования. Вышитая готическими буквами надпись на холсте обещала взамен вечную жизнь на небесах.