падался им на пути, выглядели или крайне несчастными, или просто страшными. Один раз Джанин чуть не упала в обморок от ужаса.
Три улицы пересекались ровными, но не такими длинными переулками. Этот набор совершенно равных по площади, форме и архитектуре кварталов и составлял весь город. Жилые помещения находились снаружи, вдоль двух боковых улиц. Вдоль центральной располагались здания, похожие на общественные учреждения. Позже охотники выяснили, что это учебные классы. Таким образом, весь город и являлся, собственно, Школой.
Особая секретность этого места, о которой говорил генеральный канцлер, подчеркивалась высоченным, примерно в три роста Пита, забором, опоясавшим скучный город со всех четырех сторон.
Однако в центре города все же была площадь длиной в три и шириной в один квартал. Когда охотники вышли на нее, Джанин ахнула от удивления, сильно сжав локоть ближайшего к ней спутника. Чуть в стороне от центра над площадью почти парил собор – точная копия собора Омни в Нью-Йорке. Единственная разница между этими зданиями была слабо заметна невооруженному глазу. Собор на Марсе слегка поблескивал, будто был сделан из матового камня, впитавшего в себя весь скудный свет той части Марса, где всегда царит ночь.
– Поздравляю, – прошептал Уинстон, завороженно глядя на здание. – Мы попали в самую точку.
– Если бы мы еще знали, что с этой точкой делать, – ответил Рэйман.
– Надеюсь, очень скоро узнаем, – оптимистично заявил Игон.
– Наверняка, между этим и нашим собором существует связь, – предположил Рэйман.
– Наверняка, не случайно они похожи как две капли воды.
– Пит, а ведь, возможно, именно на этом месте и начинается канал телепортации духов на Землю?
– Да, Уин, думаю, ты прав.
– Надо выследить, когда именно этот канал открывается?
– И как долго работает...
– А мне жутковато, – прошептала Джанин, все еще не отпуская руку Рэймана. – Мне кажется, что это или дурной сон, или в мире все перевернулось шиворот-навыворот.
– Джанин, ты не далека от истины, – Питер внимательно смотрел на знакомые очертания взметнувшегося в черное небо шпиля. – Через какое- то время тебе и вправду покажется, что это был лишь сон и, согласен, далеко не самый приятный. Ну, а что касается переворачивания всего мира с ног на голову, так не забывай, что обычно Марс у тебя над головой, а сейчас под ногами – там, где должна быть Земля. А Земля, наоборот, над головой, как раз на месте Марса.
Такое замечание Питера развеселило всю группу. Охотники заулыбались, расслабились и решили отдохнуть перед неизвестностью завтрашнего дня. Тем более, что ни в соборе, ни в самом городе больше ничего не привлекло их внимания. Собор казался мертвым, с улиц исчезли последние праздно шатающиеся «ученики».
Все три категории проживающего в пределах Школьного города народа сильно отличались друг от друга. Ученики казались растерянными, сжатыми в нервный комок. Глаза их постоянно бегали. Ни один ученик не смотрел прямо в лицо тому, кто проходил или стоял рядом. Форма у них у всех была совершенно одинаковая, поэтому даже при разительном отличии лиц, а у некоторых – морд все ученики выглядели как близнецы.
Это особенно огорчало Джанин. Ей не нравилось, что ее мужественные товарищи выглядят так же, как бурые, слизкие или мохнатые, горбатые или пузатые так называемые ученики Школы особо секретной важности. Еще противнее ей было чувствовать, что и сама она не сильно выделяется из этой массы чудищ.
Учителя носили ту одежду, которая им нравилась. Вообще они обладали всеми признаками членов элитного общества и позволяли себе все, что хотели. Казалось, законов для них не существовало. Единственное, чего нельзя было делать учителям, – это собственноручно наказывать учеников и причинять им разного рода физические увечья. Такое правило существовало потому, что администрация, во-первых, боялась вызвать недовольство учащихся, ведь они, как известно, были не из мягкотелой интеллигенции. Во-вторых, администрация берегла каждый экземпляр будущих вредителей на Земле, ведь чем их больше, тем значительнее успех. В-третьих, вредители нужны были здоровые и подвижные, а физические несовершенства уменьшали их потенциальные возможности.
Охранники были высокие молчаливые создания черного цвета. У них не было ни волос, ни носа, ни рта. Зато глаза их светились холодным голубым светом, если охранник смотрел прямо на тебя, и зеленым, если он отводил взгляд в сторону.
По глазам охранника можно было определить степень его встревоженности, доверия, ярости. В первом случае в глазах появлялись оранжевые крапинки. Чем больше нервничал охранник, тем отчетливее, гуще и интенсивнее становился поток крапинок.
Во втором случае глаза охранника сильно бледнели. В стадии совершенного спокойствия и доверия к ученику глаза черных чудовищ оставались практически белыми, лишь со слабым голубым или зеленоватым оттенком.
Если охранник приходил в бешенство или готовился принять меры к наведению порядка, его глаза вспыхивали ярко-желтым светом, переливающимся в оранжевый, красный и опять в желтый. Зрелище это было и красивое, и жуткое одновременно. К счастью, беспорядков в городе почти не было, потому что ученики или старались быть хорошими, или боялись быть плохими.
При встрече поздним вечером с четырьмя новобранцами мужского рода и одним новобранцем женского рода глаза трех охранников заискрились оранжевыми блестками. Джанин привлекло это зрелище, и она застыла в удивлении. Уинстон одернул Джанин, потому что глаза первого из охранников из голубовато-зеленых в крапинку превратились в ярко-желтые, что предрекало беду.
Если с охранниками все закончилось благополучно, то кучка учителей заставила охотников поволноваться всерьез.
Одному господину, с кожи которого стекали струи подсолнечного масла, вместо ступней на ногах и кистей на руках были свиные копыта, вместо рта – огромная устрица, а вместо носа – румяная поджаренная сарделька, понравилась Джанин. Он решил, что для благополучного окончания вечера не мешает подцепить девушку.
Охотники не знали, что предпринять, когда гастрономический коллаж, раскинув руки, стал преграждать им дорогу, приближаясь к Джанин. Джанин чуть не упала в обморок.
Все закончилось благополучно благодаря одному-единственному правилу, которое учителя не могли нарушать, если не желали перейти в разряд учеников и поселиться в одном из бараков.
Видя, что новобранец женского рода не желает присоединиться к их товарищу, все остальные учителя бросились усмирять пыл гастрономического субъекта.
– Нельзя! – пытался объяснить ему кто-то.
– А я буду! – настаивал толстяк.
– Тогда, пампушка, прощайся с усладами жизни, – повиснув у него на руке, внушал другой.
– Ты, дурак, не лезь, куда не приглашают, – посоветовал третий.
– Это, кто дурак?! – попытался стать грозным толстяк.
– Т-ты. Пока ты новичок, не привыкший к правилам, ты – д-дурак, – один из товарищей уже оттаскивал шароподобное существо в сторону.
Джанин все это время стояла как вкопанная, затаив дыхание. Ей было и страшно и противно одновременно.
– Я говорил, не надо брать ее с собой! – сердито проворчал Уинстон Замаяна, когда друзья остались одни. – Ни она не может за себя постоять, ни мы не можем ее защитить.
– Вот-вот, – поддел Уинстона Игон, – если ты не можешь ее защитить, то не сваливай вину на нее.
– Мы здесь, разве для того, чтобы ссориться? – попытался сгладить конфликт Рэй. – Мы не можем защитить ни Джанин, ни себя, и Джанин не может защитить себя только потому, что мы вообще не знаем, что мы здесь можем. И никто из нас в этом не виноват.
– Я на вас не сержусь. Мне просто стало противно от одного вида этой свиной колбасы, – поморщилась Джанин.
– К сожалению, пока придется потерпеть. Так что лучше сразу сказать себе: «Я уже привык», – подвел итог Питер.
Друзья разошлись по назначенным каждому из них местам и заснули. Во сне они видели себя на Земле и наслаждались всеми прелестями земной жизни.
Глава пятнадцатаяОХОТНИКИ БЛОКИРУЮТ ФАЛЬКА ДОРРИ. КАНЦЛЕР ВЫДАЕТ ТАЙНУ ТЕЛЕПОРТАЦИИ ПРИЗРАКОВ. ОХОТНИКИ ПОПАДАЮТ В ЗАСАДУ
Подобраться к канцлеру было не просто. Тех, кто преданно служил идее возвращения призраков на Землю, просто отправляли туда. В верхушку управления назначали привидений из элиты, даже не проживающей на территории Школьного городка. Все ученики содержались в строгости и общаться могли только с подобными себе. Охотникам было трудно найти ключ к тайне телепортации призраков.
Уже несколько дней они только и делали, что изучали на начальном уровне способы, как одурачить бабушку или дедушку, или как, не выдавая, себя напугать малышей до заикания.
Джанин ужасно нервничала. Ей не нравились занятия и радовало только то, что до практических занятий еще две недели. «Подопытными кроликами» в практических занятиях должны были стать коллеги охотников по школьным занятиям.
– Мы каждый день пытаемся что- то придумать, – успокаивал подругу Питер. – Ты же знаешь. Это нелегко. Надзиратели вообще говорить не умеют. А учителя – просто профессионалы шпионажа. Ничего из них не выдавишь.
– Слава Богу, что мы еще сами себя не выдали, – Уинстон Замаяна залез на свою кровать на втором ярусе и отвернулся к стене.
– Мы даже не можем устроить им тотальную войну, ведь наши бластеры с ловушками сильно ослабли в условиях бескислородного пространства и низкого уровня гравитации. Ловушки не включаются вообще, а плазма из бластера летит медленно и способна только ненадолго парализовать объект, если вообще в него попадет, – грустно произнес Пит.
– Да, наши тайные опыты чуть не поставили нас на грань провала. Хорошо еще, что тогда по улице бродил какой-то новобранец, – улыбнулся Игон, вспоминая события трехдневной давности, когда охотники решили проверить возможности прямой агрессивной атаки.
– Ну и смешной же был тогда этот дохлый новобранец! Он трясся после разблокировки, как осиновый лист, – присоединился к воспоминаниям Рэйман. – Он поменял цвет семь раз за три минуты.