Госпожа Кюммельзафт нахмурила лоб:
– Минотавр? Боже мой! Я думала, эти существа вымерли по меньшей мере лет четыреста назад. Это хорошая новость или плохая?
– Хорошая, – ответил Том. – А плохая новость в том, что…
Тут Хуго начал подвывать так, будто с неба на него сыпалась соль.
– Что случилось? – спросила госпожа Кюммельзафт. – Ради всего святого, Хуго, замолчи!
– Мы встретили Тринадцатого посланника, – ответил Том. – И я на него посмотрел. Без защитных очков.
Госпожа Кюммельзафт побледнела как ПСП.
– Всеми богами и демонами заклинаю! Том! – вырвалось у неё. Она привалилась спиной к стене гостиницы и закрыла лицо ладонями.
– Ну вот… – Том почувствовал, как его колени задрожали. – Уже ничего не поделаешь. Думаю, я… – Голос его пресёкся. – У меня ещё есть три четверти часа.
Госпожа Кюммельзафт выпрямилась энергичным рывком.
– Ерунда! – сказала она и покачала головой. – Ерунда, я что-нибудь придумаю. Но время терять нельзя. Как ты себя чувствуешь? Видишь вспышки света, колени уже дрожат?
– Терпимо, – ответил Том.
Он прилагал все силы, чтобы держаться храбро и бесстрашно. Но у него возникло неприятное чувство, что руки и ноги постепенно превращаются в лёд, а сердце уже стучит медленнее.
– Хуго! Отнеси Тома в постель. – приказала Хедвиг. – И глаз с него не спускай. Я сейчас поднимусь к вам.
Не успел Том возразить, как Хуго уже подхватил его.
– Даже не тратьте силы зря. Против взгляда Смертного духа нет лекарства, – слабо пролепетал Том, когда Хуго залетел с ним в гостиницу.
– Есть! – крикнула Хедвиг Кюммельзафт им вдогонку. И добавила так тихо, что Том не мог её услышать: – Только я ещё его ни разу не использовала.
Эрвин Хорнхобель готовил поздний ужин для себя и охотников за привидениями, когда Хедвиг Кюммельзафт ворвалась на кухню.
– Если бы я не знал, что вас таким не удивишь, – произнёс он, увидев её бледное лицо, – то решил бы, что вы только что столкнулись с привидением.
– Вы должны мне помочь, Хорнхобель, – сказала Хедвиг Кюммельзафт. – Мне нужно масло пинии, клевер и красный пищевой краситель. Ещё красная лампочка, а лучше несколько, и самый мощный пылесос.
Эрвин Хорнхобель уронил ложку в суп, который как раз помешивал, и выключил газ.
– Что-то с мальчиком? – спросил он.
Госпожа Кюммельзафт кивнула и смахнула слезинку в уголке глаза.
– Пылесос возьмите в шкафу, – сказал Эрвин Хорнхобель. – Он способен высосать из ковра даже слона. Лампочек красного цвета у меня нет, но я найду. Только пищевой краситель будет проблемой, но в школе найдутся краски, они не ядовиты, я думаю. Вас это устроит?
Госпожа Кюммельзафт кивнула.
– На крайний случай, – сказала она и с глубоким вздохом провела рукой по лбу.
– И не беспокойтесь, – прогудел Эрвин Хорнхобель, уже стоя в дверях. – Мальчика мы вытащим. У меня такое чувство, что он изгонит ещё не одно привидение.
– Спасибо, Хорнхобель, – ответила Хедвиг Кюммельзафт, глядя в окно, за которым клубился туман. – Но я скажу вам так: если с мальчиком что-то случится, человека, который нам это устроил, я собственноручно превращу в привидение. Это так же верно, как и то, что моё имя Хедвиг Кюммельзафт!
Том чувствовал себя куском льда, хотя Хуго укрыл его всем, что нашлось в комнате. Даже занавески с окна сорвал, чтобы его укутать. Но Том замерзал. Он стучал зубами и дрожал так, что тряслась кровать.
– Ху-у-го? – с трудом произнёс Том. С клацающими зубами говорить было непросто. – Скажи, привидения всегда так мёрзнут?
– Какое там! – прошелестел Хуго, озабоченно смотря на побелевшее лицо Тома. – К холуду быстро привыкаешь.
– Да? – удивился Том, глядя в потолок, где вспышки света уже гонялись друг за другом.
Когда вспышки окрасятся в зелёный цвет, он об этом где-то читал, жить человеку остаётся минут семь. Но пока что они сияли лимонно-жёлтым.
Том слышал, как распахнулась дверь и кто-то ворвался в комнату, но он был слишком слаб, чтобы поднять голову.
– Хуго, уходи отсюда! – раздался голос Хедвиг Кюммельзафт. – Для тебя здесь будет слишком опасно. – Она подошла к кровати и с тревогой посмотрела на Тома: – Мой дорогой, ты выглядишь как ДУТИСП (дух туманных испарений). А как ты себя чувствуешь?
– Как ледышка, – пролепетал Том и попытался стиснуть зубы, но они продолжали стучать.
– Нам надо поспешить, – услышал он озабоченный голос госпожи Кюммельзафт. – Поставьте миску сюда, Хорнхобель.
Тому удалось слегка повернуть голову вправо – и его взгляд наткнулся на красного цвета лампу. Всю комнату залил красный свет. А лампа, стоящая у кровати, даже немного согрела ему кончик носа.
– Том, у этого лекарства очень противный вкус, – предупредила госпожа Кюммельзафт, поднося к его ледяным губам стакан с кроваво-красной жидкостью.
– Что это? – просипел Том.
– Тебе лучше не знать, – ответила госпожа Кюммельзафт и слегка улыбнулась. – Просто доверься мне и выпей, хорошо?
Том послушался. Ещё никогда в своей жизни он не пил настолько противную жижу. Кровавое варево, которое Хедвиг Кюммельзафт неумолимо вливала в него, казалось, сразу превращалось в жидкий огонь внутри его тела. У Тома возникло чувство, что он одновременно замерзает и сгорает. И это было очень неприятно. Однако после того, как он сделал десятый глоток, зубы перестали стучать, а по лицу и в груди разлилось благодатное тепло. Вспышки света на потолке стали тёмно-жёлтыми и пока не позеленели.
– Хорнхобель, посмотрите, – шепнула Хедвиг Кюммельзафт. – Кажется, и впрямь действует. Когда он выпьет весь стакан, настанет ваш черёд.
Том осилил последние три глотка и спросил себя, что там ещё на очереди у Эрвина Хорнхобеля. В этот момент хозяин-гигант тоже подошёл к кровати и поднял Тома.
– Внимание. Готово. Поехали! – скомандовала Хедвиг Кюммельзафт, включила оглушительно громкий пылесос и поднесла трубку угрожающе близко к правому уху Тома. Но не успел Том этому удивиться или задуматься о цели всего происходящего, как Эрвин Хорнхобель прижал его к себе. Он так стиснул грудь Тома, что тот не мог дышать и как головастик хватал ртом воздух.
– Эй! – прохрипел он. – Что такое?
Но Хорнхобель снова сдавил его.
– Оно выходит! – воскликнула Хедвиг Кюммельзафт. – Прекрасно, Хорнхобель. Сдавите ещё раз.
Тому казалось, что его глаза вылезают из орбит, а рёбра трещат, как будто они из трухлявой древесины, так крепко Хорнхобель стискивал его тело. Затем Том вдруг увидел серовато-белые клубы дыма, проплывающие мимо его лица.
– Так! Чудесно! – воскликнула госпожа Кюммельзафт и чуть не засосала в трубу пылесоса правое ухо Тома.
Тому показалось, что он услышал среди всего этого шума глубокий, глухой стон – и потом ему вдруг стало тепло.
Эрвин Хорнхобель слегка ослабил хватку и с любопытством заглянул Тому в лицо.
– Боже мой! – пролепетал Том, хватая ртом воздух. Потом посмотрел на потолок: вспышки света исчезли. Он больше не чувствовал себя как замёрзшая резиновая кукла. – Я думаю, вы можете уже опустить меня, – сказал Том слабым голосом Эрвину Хорнхобелю.
– Ну, как скажешь, – прогудел мужчина и осторожно поставил Тома на ноги.
Но Хедвиг Кюммельзафт тут же посадила его на кровать.
– Посмотри на меня! – велела она и посветила маленькой красной лампой Тому сперва в глаза, потом в уши. После этого достала из сумки круглое зеркальце и поднесла ко рту Тома. – Три раза вдохни и выдохни, – приказала госпожа Кюммельзафт.
Том подчинился. Зеркало запотело, и его очки тоже.
– Хм, ещё немножко сероватое, – сказала Хедвиг Кюммельзафт, – но я думаю, это уже не опасно.
– Что там у вас? Могу я наконец войти? – крикнул через дверь Хуго.
– Ещё одну минуту! – ответила госпожа Кюммельзафт. – Хорнхобель, – сказала она, щупая пульс Тома и ещё раз светя ему в уши, – откройте, пожалуйста, окна и выключите лампы, иначе наш друг ПСП будет чувствовать себя в комнате некомфортно.
– Сейчас. – Эрвин Хорнхобель открыл окна и покачал головой. – Ядрёна затрещина и перелом! Это самое безумное, что мне приходилось видеть. Уши мальчишки дымили, как мой чайник.
– Я дымил? – переспросил Том, протирая очки. Его пальцы снова действовали уверенно, хотя ощущались по-прежнему так, будто их сделали из жевательного мармелада.
– Ещё как, – подтвердила госпожа Кюммельзафт и распахнула дверь комнаты. – Хуго, входи.
– Ой, да он же опять рузовый! – воскликнул Хуго и так внезапно бросился к Тому, что тот выронил очки. – О-о-о! – завывал Хуго, теребя Тома за волосы ледяными пальцами, пока они не стали походить на иглы ежа. – О-о-о, он снова живой и тёплый, да-а-а!
– Но недолго протяну, если ты будешь меня так тискать, – хрипел Том, пытаясь вырваться из объятий ПСП.
Хуго неохотно выпустил его, подобрал с ковра очки и надел Тому на нос. Потом нежно ткнул в грудь.
– О-о-о, а я уж и впрямь думал, что ты всё. Даже пытался угадать, в какого духа ты превратишься, – пыхтел он.
– Очень мило с твоей стороны, – сказал Том и растроганно поправил очки. – Я, честно говоря, тоже думал, что окажусь этой ночью на стороне духов. – Он вопросительно посмотрел на Хедвиг Кюммельзафт: – И что же…
– Что тебя спасло? – закончила она вопрос за Тома и улыбнулась. – Ну, несколько очень действенных растений, которые господин Хорнхобель, к счастью, нашёл в деревенской аптеке, смешанные с некоторыми другими веществами. Пятнадцать красных лампочек – сколько нам удалось собрать по деревне. Сверхмощный пылесос и, не в последнюю очередь, – госпожа Кюммельзафт бросила благодарный взгляд на Эрвина Хорнхобеля, – беспримерная сила нашего глубокочтимого и готового прийти на помощь хозяина гостиницы. Я думаю, ему действительно удалось выдавить из тебя ядовитые остатки дыхания смерти.
Том ощупал свою грудь, она всё ещё болела от каждого прикосновения, и слабо улыбнулся.
– По крайней мере теперь я знаю, как чувствуешь себя в тисках, – сказал он.