агадили! И вообще, это мой сон, слышите, сейчас выпишу вам люлей. Олег откинул капюшон с ближайшего монаха и приготовился его ударить, но замер, перед ним в черной рясе стояла сама Юля. Олег проснулся.
— Все-таки довели человека. Нет покоя в своем собственном сне даже в выходной день.
На улице уже рассвело. Олег, пользуясь утренней летней прохладой, вышел на пробежку.
В этот выходной день не было покоя и у Лехи Конькова. С самого утра в любительской театр студии мучительно шел репетиционный процесс. Репетиция шла отвратительно. Алексей Коньков в роли Христиано-Теодора безбожно лажал.
— Спасибо вам за все: за то, что вы выбирали себе этот дом… э-э, за то, что родились и живете тогда же… э-э, когда живу я. Что бы я стал делать, если бы вдруг не встретил вас! Страшно подумать!
На последней фразе голос Лехи дал петуха. Ему было очень стыдно за свою игру, но ничего поделать с собой он не мог. А еще ему очень нравилась его новая партнерша, принцесса Маша. Она появилась взамен старой принцессы, которая за три дня успела сначала всех перессорить, а затем перессорилась со всеми сама. В итоге коллектив ее отверг, и роль отдали этому ангелочку, Маше. Однако Леха глядя на нее, стал играть все хуже и хуже, потому что все меньше и меньше думал о роли, и все больше думал о ней. Он уже знал, что она за мужем, и это убивало его творческую ранимую душу.
Принцесса Маша так же была не убедительна, читая роль с растрепанных листов сценария.
— Вы говорите это наизусть?
— Я… я…
Что я сейчас должен играть, — подумал Леха.
— Продолжайте.
— Вы заговорили со мной!
Ну почему после репетиции, она не разговаривает со мной, — снова пронеслась посторонняя мысль в голове Конькова.
— Вы сами сочинили все это или заказали кому-нибудь?
— Простите, но голос ваш так поразил меня, что я ничего не понимаю.
Почему же я ничего не понимаю? Что, в самом деле, со мной происходит, — как мартышки по веткам прыгали хаотичные мысли в голове несчастного влюбленного Конька.
— Вы довольно ловко увиливаете от прямого ответа. Пожалуй, вы сами сочинили то, что говорили мне. А может быть, и нет. Ну, хорошо, оставим это. Мне скучно сегодня. Как это у вас хватает терпения целый день сидеть в одной комнате? Это кабинет?
Может быть, позвать назад старую принцессу, — подумал режиссер любительского театра-студии, — она, конечно, сука была еще та, которая разводила склоки и дрязги, но играла намного профессиональней. Будь проклят тот день, когда я влип в это безнадежное дело, — матернулся про себя режиссер.
Однако вопреки неважнецкой игре артистов с задних рядов послышались одиночные аплодисменты. Режиссер обернулся туда и спросил.
— А вы кто такой. Как оказались на репетиции?
— Я в некоторой степени театральный критик.
Ответил Олег Твердов, сидящий на заднем ряду.
— Из какого вы издания? «Театральный вестник», «Золотая кулиса»?
— Ни из какого, я сам по себе, и критикую главным образом одного актера.
— Значит так, театральный критик одного актера, выход знаете где?
— Знаю, там же где и вход.
— Вот и прекрасно, сейчас выходите там же где и входили, и критикуете себе на здоровье этого одного актера, но в свободное от репетиции время. Ферштейн?
— Я я, натюрлих. Только уходя, я хотел бы заметить, почему не клеиться творческий процесс.
— Извольте.
— Нет материальной заинтересованности. Артисты слишком расслабились. А их держать нужно в ежовых, желательно долларовых рукавицах.
— У вас есть какое-то конкретное предложение.
— Да, ради этого я и нарушил таинство творческого процесса. И чтобы это конкретное предложение материализовалась, мне нужно поговорить пять минут с вашим Христианом-Теодором или Теодором-Христианом, не знаю, кем он в данный момент является. Конечно с вашего позволения маэстро.
Режиссер любительской театр студии несколько раз хлопнул в ладоши, и хорошо поставленным театральным голосом, которым обычно произносят фразу, кушать подано, сказал.
— Перерыв пять минут. А вы далеко пойдете, театральный критик.
— Что вы, мастер, мы только на крыльцо выйдем, — успокоил его Олег, сделав вид, что не понял фигуральности мысли режиссера.
На крыльце любительской театр студии разговор между друзьями потек в более деловом русле.
— Что с телефоном, Конек? Дозвониться никак не могу.
— Олег, я работаю над ролью, временно меня нет. Я отгородился невидимой стеной отчуждения от мирской суеты. К тому же Ринат уехал в Германию, продавать привидение с диваном, какие могут быть дела?
— Наш Шмел, везде поспел. Звонил Ринат вчера, сказал, что есть дело на сто тысяч миллионов. Нужно просто приехать пообщаться с заказчиком, успокоить его, что не угрожают ему домовые и барабашки, и забрать деньги.
— Не понял, нужно лететь в Германию?
— Да, сначала летим в Германию, потом сразу же пересаживаемся на обратный рейс и летим в Пермь, потом из аэропорта большое Савино вызываем такси и едем в знакомый нам элитный коттеджный поселок. Будем инспектировать крайний у леса коттедж на предмет нечистой силы. Ферштейн?
— Я я натюрлих, да, смешно. Только я что-то… это… а может быть ты один, а?
— А деньги для вашего погорелого театра нужны? Это ведь первая твоя серьезная роль.
— Так-то, ты конечно прав, захиреет постановка без платежеспособных дензнаков.
Вечер сегодняшнего выходного дня Олег планировал провести вместе с Юлей, сначала они договорились встретиться на набережной реки Камы и пойти покататься на прогулочном теплоходе. А потом Олег хотел пригласить ее в уютный ресторанчик. Однако нехороший сон негативно повлиял на планы Олега, и он как человек суеверный, позвонил Юле, и сославшись на небольшую простуду, пригласил ее поиграть в боулинг.
— А ты здорово играешь.
Польстил Олег девушке, когда к середине партии Юля выбила свой первый спаер.
— А ты не умеешь врать, и вообще не похож на человека, у которого небольшая простуда. В чем дело, почему мы катаем шары, вместо того чтобы самим кататься на теплоходе?
— Это все из-за плохих предчувствий. Сон был сегодня идиотский, сначала мы гуляли по набережной, а потом нас стали преследовать монахи в черных рясах.
Олег разбежался и выбил еще один страйк.
— Я же как охотник за всякой чертовщиной, в последнее время привык доверять своим предчувствиям.
— Но ведь это бред, где ты видел монахов, которые кидаются на мирных прохожих, даже если они и атеисты.
— В каждом бреду, всегда есть доля истины. А вдруг мы бы поехали кататься, а теплоход взял бы и затонул.
— Ты предсказываешь будущее? Ну тогда предскажи, выбью ли я сейчас еще один спаер?
— Нет, не выбьешь, ты сейчас сделаешь страйк. Рекс, пекс, фекс.
Наколдовал удачу Олег. Юля двумя руками бросила шар, и он медленно покатился в сторону выстроившихся клином кеглей. И действительно шар положил их все.
— Да, страйк! А ты меня пугаешь. Может быть, ты можешь делать и более серьезные предсказания?
— Если так в общих чертах, без всякой конкретики, и с нулевой гарантией успеха.
— Это хорошо.
Тихо произнесла Юля, пока Олег делал бросок и не мог расслышать ее слов.
— А как закончилась история с привидением из дивана?
Спросила Юля, когда ребята присели за столик выпить соку и передохнуть.
— В данный момент привидение живо и здорово, если конечно можно так выразиться о том, что когда-то умерло. Сейчас диван и соответственно этот психически не уравновешенный полтергейст гостит в дружественной нам Германии. А Ринат, наш самый предприимчивый друг улаживает все финансовые вопросы. Вот, как-то так.
— Мне Света рассказывала, что тогда произошло ночью, ты чуть не погиб?
— Ничего страшного, просто мой друг Алексей, так сильно меня зауважал, что чуть не задушил в своих объятиях.
— Раз уж тебя не задушили из-за большого уважения, и нам не удалось покататься на теплоходе, может быть, сыграем еще партию?
— Давай. Но с условием, если выиграю я, ты меня поцелуешь, а сели выиграешь ты, то я тебя.
— А я поняла, почему тебе приснились монахи.
— Ну, и…
— Это тебе намек, что скромнее нужно быть в своих желаниях.
— Ты знаешь, кроме монахов в этом сне была еще большая белая птица, а это к чему?
— Белая птица? Белая птица — это к хорошей вести.
Юля повторным броском чуть-чуть не сделала спаер. Далее дошла очередь до Олега, он взял шар и перед броском поймал себя на мысли, что играть на поцелуй Юля все-таки не отказалась. Олег разбежался и запустил первый шар в новой партии в молоко.
Вечером следующего дня друзья Олег и Алексей снова посетили уже знакомый им коттеджный поселок. Хозяин коттеджа, которому понадобилась помощь наших охотников за тенью, оказался человеком очень основательным. Максим Максимович, так звали хозяина дома, уже дважды успел осветить свое чудо архитектурной мысли. Сначала для этой цели был приглашен батюшка местной церкви, а потом, так чтобы наверняка, он пригласил настоятеля крупнейшей церкви города. Однако после всех обрядов освещения жилища Максим Максимович сочтя защиту коттеджа недостаточной надежной, решил пригласить еще и бабушку знахарку. Та ему сразу же поведала, что на доме лежит сглаз и ему, то есть дому, необходима срочная магическая защита. В общем, Максим Максимович остался доволен своей прозорливостью. Но на днях до Максима Максимовича дошёл слух, что есть люди способные изгнать любое случайно забредшее в дом привидение. В привидения Максим Максимович не верил, но на всякий случай обратился к помощи наших героев.
— Я в привидения не верю, но кто его знает, пути ведь господни неисповедимы. Дважды я освещал свою крепость. Бабушка знахарка травами окуривала каждую стену коттеджа. Теперь я должен быть уверен, что никакое привидение не подойдёт сюда на пушечный выстрел.
Поведал Максим Максимович, показывая ребятам свои хоромы.
— О чем речь, Максим Максимович, все будет сделано в лучшем виде и со знаком качества.