Но желудок сжался в кулак, похолодел, комок в горле царапал рулоном наждачной бумаги, и я разрыдалась, прикрыв лицо свободной ладонью.
Затихло возмущенное фырканье Макса, всхлипнула истошно и жалобно Магнолия. Мы плакали обе. Впервые за многие годы после неудачной охоты, изливали обиду и горечь на собственную глупость, бессилие.
- Не плачь, - тихо попросил меня Мейзамир. - Все живы. А у меня, как у неведомой параллельской зверушки, есть свои способы лечения людей и индиго. Клянусь, твои друзья очень быстро оклемаются. Всем ведь это нужно и важно. Вы же не отступитесь и будете искать настоящего монстра, не так ли?
Его горячие пальцы поглаживали мои - пожимали и согревали. Вздрагивали, то ли от волнения, то ли от неловкости.
Слезы высохли. Мысленно ругая себя за слабость, я выпрямилась в кресле и решительно вскинула голову. Мейзамир прыгнул - и не успела я охнуть, а он уже сидел на старом своем месте. Лицо красавчика светилось - надеждой, грустью, немым обещанием.
Словно здоровье моих друзей будет чего-то стоить Мейзамиру, и цена его очень велика. Вот только я о ней, похоже, не узнаю.
Глава 4
Мейзамир
Никогда за все столетия я не боялся сгинуть. Сражался с охотниками сотни раз. Сходился в смертельном поединке, и наслаждался упоительными минутами чистейшего адреналина, ни с чем несравнимого драйва. Нет ничего восхитительней, чем гильотина смерти, что замирает над шеей и вдруг рассыпается в пух и прах. Так ощущал себя я, из раза в раз выходя победителем из смертельной дуэли с охотником.
Казалось, там, наверху небоскреба, в вызывающе безвкусном, но бешено дорогом отеле, я испытал все ужасы близкой гибели разом. Пережил все смерти - одну за другой. Они издевались, рвали душу на части, резали без ножа и жгли без огня.
Мы уже сидели вместе, в машине, а меня все еще колотило от мысли, что каких-то несколько минут назад моя Еслена едва не погибла.
И ненадолго я жил и дышал только ею. Забыл о яростной ревности к охотнику, навязчивом желании и собственном я.
Погибни Еслена в неравной схватке, какое тогда имело бы значение - кого из нас двоих она предпочитает? Какое имело бы значение - догадалась ли Еслена о моем чудовищном происхождении? Что вообще тогда имело бы значение?
Наверное, сердце мое забилось лишь позже, и лишь позже я задышал снова.
А потом чертов охотник опять все испортил. Ма-кс! Имя-то какое неприятное, резкое, вычурное!
Но я добился своего, хоть и заплатил непомерную цену.
Она заплакала, зашлась слезами - горько и безутешно. И я не выдержал. В груди что-то болезненно сжалось, всем своим существом я тянулся к ней. Жаждал обнять, прижать к себе хрупкое женское тело, почти человеческое, маленькое и родное. Частичку себя самого уже очень давно.
Злость на Макса ушла на второй план, желание отступило. Я видел слезы в ее янтарных глазах, бледность щек, под стать мелованной бумаге и хотел, чтобы она больше никогда не плакала. Никогда, за долгие годы жизни индиго.
Я не умел утешать, успокаивать, говорить правильные слова и фразы. Рирры редко проявляют сочувствие, даже к себе подобным. Только к любимым. А я прежде никогда не любил. Я гладил ее тонкие пальцы, весь дрожа, мечтая крепко стиснуть, согреть теплом своего тела. Но ничего такого я позволить себе не мог.
А потом она так на меня посмотрела - словно льдом окатила с головы до ног. Я ощущал ее как нечто близкое, совершенно мое, как собственную кровь и плоть. Во взгляде Еслены ясно читалось - насколько не взаимны наши чувства. Я отскочил, как от пламени костра. Чтобы не сказать лишнего, ничего не сделать. Не попытаться выпросить маленькую ласку, небольшую надежду для чудовища, на то, что она понимает и ценит… Но я не должен был, просто не имел права. Да и к чему мне ее жалость? Разве я жалок, несчастен? Несчастен, возможно. Но жалким выглядеть не хотелось. Сила, защита, опора - вот что должен представлять из себя мужчина. Половая тряпка однозначно в список не входит. Я взял себя в руки и отскочил от Еслены.
Мы кое-как добрались до ее штаб-квартиры.
Слабый скрип калитки в ограде, гул лифта, стоны раненых, капель крови… В элитных домах про такое не спрашивают - приучены хранить секреты богатых владельцев жилья. Полицию не вызывали - и ладушки, значит преступления не было. Утром придет уборщица и смоет следы схватки охотников с вооргом, даже прибавки к жалованию не потребует. Боюсь, в этом лифте она прибирала и не такие следы…
Раненые охотники гордо доползли до постелей. Отвергли мою помощь и помощь Еслены. И впервые я зауважал Чернобровую, посмотрел на нее другими глазами. Я мог донести ее от машины Зандры до самой кровати. Ничего мне это не стоило. Тем более, Еслена, похоже, очень одобряла такой расклад. Но Магнолия резко мотнула головой, сделала нетерпеливый жест и доковыляла сама. Зандра тоже. Кривился, истекал кровью, но дошел. Эти стойкие сверхлюди… Их бы упорство направить в другое русло. Вначале выяснить - с кем имеют дело, точно узнать - как с ними бороться и лишь затем бросаться на амбразуру неравной схватки с вооргом. Э-эх. Люди…
Макс собрался проверить жертву воорга, сообщил об этом громогласно и торжественно. Будто представление анонсировал. Театр одного актера, черт бы его побрал! Выпрямился посередине комнаты для раненых, голову вскинул и почти проорал:
- Я ушел на место преступления! Потом сообщу, как дела у жертвы!
Напоследок попытался поймать взгляд Еслены, но она нарочито отвернулась в другую сторону. Презрительный, ненавидящий взгляд в мою сторону означал, что мы еще поговорим.
Ой, господи! Да бога ради! То же мне Отелло во плоти! Театр плохо сказался на характере танцовщика. Я ведь его по стенке размажу. Если не пожалею - в лепешку, в блинчик. Совсем не понимают охотники, привыкли к прежним победам, расслабились и успокоились. В параллельном мире есть такие твари, с которыми ни один из них не управится. И я - как раз из таких монстров. К сожалению…
В итоге, Макс так ни с кем и не попрощался. Покрутился в квартире после своего объявления, выскочил пулей и демонстративно хлопнул дверью. Даже раненым товарищам слова доброго не сказал. Мда… И вот после этого я - чудовище?
Еслена кружила вокруг раненых как птица вокруг птенцов. Укладывала, совала в рот обезболивающие, подставляла к бледным губам стаканы с водой. Я оказался на побегушках, но очень радовался такому раскладу. Я был ей полезен. Разве не в этом главная радость? Пригодиться тому, кто дороже жизни?
- Дезинфектор!
- Физраствор!
- Вата! Марля! Бинты!
- Марганцовка!
Она командовала, я подчинялся. Сориентироваться труда не составило. Люди любят складывать вещи в определенном порядке и это очень мне помогало. Аптечка выделялась в комнате для раненых алым крестом на серебристых боках коробки. Верхний шкафчик у окна на кухне хранил физрастворы, дезинфекторы и прочие жидкости. Поближе к свежему воздуху, подальше от жара плиты и духовки. Все логично, все правильно, моя Еслена. Ты рациональна, когда надо, но слишком эмоциональна, когда затронуты глубинные струны души.
Не знаю как убедил перепуганную Еслену не вызывать скорую, не приглашать платных врачей, к которым, похоже, частенько обращались охотники.
Я подошел к раненым, к тем, кто убил бы меня еще недавно, не дав и слово сказать в собственную защиту, и также молча отдал им часть своей ауры. Регенерация рирров - чудо, недоступное почти ни одной параллельской расе, а уж земным видам и подавно.
Я поделился ею, и раны охотников затянулись на глазах.
Их пораженные лица, восторг на лице Еслены, и то, как она вдруг бросилась мне на шею… Вот так запросто, подскочила, обняла, неловко, по-детски. Подтянулась и коротко чмокнула в щеку. За все это я заплатил месяцем без голода. Теперь он придет на месяц раньше. Но я не жалел о своем выборе ни секунды. Разве только время поджимало меня сильнее - все меньше оставалось недель, чтобы добиться приязни Еслены.
Но все это не стоило ее горя, тех слез, что она пролила в машине. Ничто на свете не стоило печали моей Еслены. Ни в этом мире, ни в любом другом.
Я помог травмированным устроиться на диване и в кресле-кровати, разложив ее нажатием кнопки. Нашел три чашки в кухонном шкафчике над мойкой, налил побольше успокоительного настоя из богатой аптечки ячейки и вначале вручил раненым. Магнолия с Зандрой приняли из моих рук чашки уже вполне твердыми ладонями, жадно приникли к источнику успокоения. Еслена следила из высокого кресла - расстроенная, измотанная и бледная. Но как всегда самая прекрасная и желанная. Я осторожно протянул ей третью чашку. На долю секунды наши пальцы встретились, и ток прошелся по моему телу. Наслаждение, волнение, возбуждение - эмоции и ощущения захлестнули так, что я едва не потерял равновесие в неудобной позе на корточках. Еслена мазнула по мне каким-то нездешним, усталым взглядом. Словно вся боль мира обрушилась на нее разом. Маленький шрам под глазом Еслены опять напоминал слезу - след от потерь и несбывшихся планов. Я хотел утешить ее, но слова застряли в горле. Я мечтал подарить ей частичку оптимизма, а возможно даже и пофигизма рирров. Земляне часто называли его фатализмом. Мы не привыкли пережевывать уже случившееся. Ничего не изменить в прошлом, ничего не исправить и не доделать. Можно лишь использовать опыт в будущем, стараться не допускать прежних ошибок, беречь то, что так легко потерять. Но Еслена не хотела моего утешения - сейчас ее пленяло лишь одиночество.
Я мечтал остаться с ней, убедиться, что индиго успокоилась, слезы очистили ее от страха смерти, отчаянной эмпатии к чужой боли. Но я ушел, потому что она этого очень ждала. Поднялся на неверных ногах, проследил, как Еслена пригубила настойку, и молча вышел, не прощаясь.
Один короткий взгляд, сдержанный вздох, прикушенная ненароком до крови губа… Гулкий хлопок первой двери и бесшумно закрытая вторая - и вот мы уже разделены стенами, форпостами из пластика и металла. Я так легко мог бы разрушить их, со своей-то силой и аурой… Но разве это что-то решило бы, поменяло настроение моей женщины?