– Всегда пожалуйста, Старший Охотник, – почтительным тоном сказала я ему в спину.
Я подождала, пока он наберет еды, и сама пошла к линии раздачи, чтобы восполнить утраченную энергию.
Карли тоже пошла, но взяла только какой-то десерт. Когда мы уселись, она воззрилась на меня скептически. Я пожала плечами:
– Отразить удар – лучше, чем ответить на него, – пояснила я словами Учителя Кедо.
К моему удивлению, Карли улыбнулась:
– Да, ясно. Просто я надеялась, что ты не робкого десятка.
Внутри меня снова полыхнула ярость.
– Полезет драться, с удовольствием его размажу по забытой Жителями Стене, – коротко ответила я. – Но, сказать по правде, неохота возиться.
Карли усмехнулась:
– Давай доедай. Отведу тебя в твою комнату. А обратно тебя выведет перском.
Тут был какой-то «жилой сектор», и там каждому из нас отводилась комната. То есть я ожидала, что это комната. Но, когда перском отпер передо мной дверь, оказалось, что положены нам целые апартаменты – несколько комнат, и все для одного человека. Не привыкла я к таким просторам.
Я с полчаса слонялась по ним, охая и ахая. Столько роскоши я за всю свою жизнь не видела. У меня даже была своя ванная! Ванная – это первое, из-за чего я подумала, что, пожалуй, тут жить можно.
Все три комнаты были оформлены в оттенках серого, и внезапно меня осенило: это же мои цвета! Когда тут всё успели приготовить? Это сбило меня с толку и, честно говоря, даже напугало. Мне кажется, это ненормально – что все так носятся с одним человеком.
Хотя, надо признать, все вокруг выглядело ужасно соблазнительным. Полки в ванной оказались забиты всякими пахучими флакончиками, лосьонами и косметикой. В гостиной был релакс-уголок с видсистемой, диваном, парой кресел и парой маленьких столиков, заставленных какими-то непонятными абстракциями. В релакс-уголке обнаружилась охлажденная вода, фрукты, сласти, а еще тут висел шкафчик с орешками, горошком в васаби и всякой всячиной в контейнерах. Особая штуковина нагревала воду, и можно было вскипятить чай: нашлись баночки с травяным чаем и коричневым порошком. Порошок я попробовала на вкус: надо же, тот самый, из которого делают шоколайк. Красота.
В спальне был еще один видэкран. А сама спальня оказалась гораздо, гораздо больше моей комнатки в Монастыре. В моем монастырском жилище помещалась только кровать да сундук с одеждой. А в этой спальне поневоле ощущаешь себя маленькой. На кровати тут свободно улягутся двое или даже четверо, если целому семейству захочется спать в тепле. И вокруг кровати полно места – есть где походить. По обе стороны у изголовья стояли маленькие столики. Экран висел над изножьем кровати. Матрас на кровати выглядел вроде бы обыкновенно, но, судя по всему, сделан был из чего-то несусветного. Понятия не имею, что это за материал: сначала он словно бы прогнулся подо мной, а потом спружинил, в точности как и кресло. На кровати лежало серое одеяло из такой же ткани, как коконы в поезде. Одеяло здесь совершенно ни к чему – в этом здании поддерживается одна и та же температура. Так что одеяло скорее всего для красоты и уюта. Гардероб размером не уступал моей прежней комнатке. Внутри него – и тут я облегченно выдохнула – уже кто-то развесил мою старую одежду, даже ту, которую я сняла в душевой, причем ее постирали. Но, к моему неудовольствию, большую часть гардероба занимали новехонькие вещи моих цветов. Кое-что худо-бедно годилось для Охоты, но остальное… Похоже, кто-то решил, что я маловато набрала тряпья и надо бы приодеть меня по полной. А заодно внушить неуверенность. И ощущение неправильности. Полная «кояанискатси» – жизнь вне равновесия[14].
Первое, что я сделала, – приняла долгий горячий душ, попутно перепробовав все баночки, флакончики и мыла в ванной. И большую часть я забраковала. Да нет, я очень даже люблю приятные запахи. Но эти все какие-то не мои, и мне не хочется ими пахнуть. В конце концов я все-таки выбрала подходящий гель: травяной и совсем простой. Насчет косметики я боролась с искушением: всем ведь нравится хорошо выглядеть, верно? Но я не умею краситься. Дома мы всю косметику делали сами, и получалось что-то другое. Ладно, я еще освою эту науку.
Мне предстоял вечер наизнанку – это если сравнивать с моими вечерами в Монастыре. Там я бы съела незатейливый ужин в компании монахов, Учителей и других Охотников: у нас у всех на тарелках лежало бы одно и то же. Потом все, кроме Охотников, принялись бы за уборку и готовку. Охотник, даже если он не повстречался за день с пришлецом, нес дозор, а это сама по себе тяжелая работа, особенно зимой. Потому нас освобождали от домашних обязанностей. А после мы все вместе спустились бы в общинный зал. Если было что смотреть, мы смотрели ролики, а если нет, то слушали музыку; кто-то мог часок-другой позаниматься программированием; иногда мы крутили старые ролики из библиотеки или новые из почты. Я болтала с подружками, мы играли в игры. Многие девчонки приносили рукоделие, потому что свет в общинном зале был лучше, чем дома у большинства деревенских. Охотники обычно рано отправлялись спать: нам требовалось не только много еды, но и много сна. Монастырь и наша деревня, Укромье, выше границы снегов, и у нас всегда холодно. Поэтому я набивала грелку углями из камина, который горел у входа в кельи, и запихивала в постель. Пока я раздевалась, постель грелась. Зимой я засыпала моментально, а летом, бывало, лежала без сна и смотрела в окно. Иногда я видела там луну и звезды. Иногда случалась буря. И всегда был снег – как обещание, что никто не осмелится забраться сюда.
Но, как я уже сказала: сегодня предстоял вечер наизнанку. Я выключила везде свет. Натянула мягкую пижаму, которая ждала меня на кровати, взяла бутылку воды и включила видвизор. До чего непривычно: во-первых, смотреть видролики в одиночестве, а во-вторых, не думать, сколько тратится электричества. Но я буду их смотреть, потому что надо докопаться до сути.
И я принялась переключать каналы. Один, второй третий… по алфавиту. С ума можно сойти, сколько их. На букве «О» я вся похолодела, потому что… ну да, вот он, полюбуйтесь: канал Охотников. Примерно так я себе его и представляла, с учетом того, чего я тут наслушалась. Кроме общего канала, тут еще у каждого Охотника – и у тех, кого я уже видела, и у незнакомых – был личный канал. Я тут же включила канал Аса, и по ушам мне шибануло громкой музыкой. Ас был в каком-то темном месте, но там мерцали огоньки и плясала толпа народу. Строчка внизу экрана заверяла меня, что это прямой эфир.
Камеры и впрямь повсюду.
Ну и как без этого? Конечно, я включила свой канал. Любой бы включил, разве нет? Я даже побаивалась, что увижу саму себя, сидящую на кровати, но пронесло: показывали мой рапорт военному в поезде, а потом пошел сюжет из столовой – как я демонстрировала всем своем умение проковыривать Щиты. На самом деле скукотища для тех, у кого нет магического ви́дения, – а его у вас нет, если вы не Охотник и не Чародей. Магии же вы на экране не различаете. Потом стали крутить подправленную версию моей битвы с Пришлецом. И выяснилось, что я уже в первой десятке Охотников, на девятом месте.
Вот почему Ас так взбесился.
Я потыкалась в каналы других Охотников. Обычно показывали, что Охотник делает, вперемежку с информацией о рейтинге и трепотней видведущих. Если с Охотником происходит что-то интересное, как с Асом, то дают прямой эфир; если нет – показывают старые эфиры. Или еще интервью и докролики. Снова и снова одно то же: коротко звучат фанфары, потом возникает логотип Пика и Союзных Территорий и один и тот же голос произносит: «Охотники на страже! Пик и Территории могут спать спокойно!» Это уже откровенно смахивало на мантру.
Один из моих Учителей как-то сказал: «Остерегайся того, что повторяют слишком часто. Часто повторяемое начинает казаться правдой, хотя на деле не всегда ею является». Эту фразу повторяют и повторяют. Так значит…
Так значит – что? Наша задача – убедить цивов, что с нами им ничего не грозит. А для этого… Эта тема про звезд спорта все и объясняет. Эфиры делают нашу службу вроде как заурядной, обыденной. Ну подумаешь, Охотники, подумаешь, пришлецы! В то же время у цивов рождается уверенность, будто все тип-топ. Хотя на самом-то деле цивам много чего грозит не только по ту сторону Барьеров, но и по эту тоже. Их безопасность – липовая.
А дядя в курсе? Наверняка в курсе, ведь у него под началом все Охотники, которые не в армии. Он меня об этом пытался предупредить?
В Пике народу тьма-тьмущая. Мне даже не представить сколько. Люди тут как сельди в бочке, все в одной куче. И они все время настороже, все время ждут: а вдруг кто-то проломит Барьер?
Я прикрыла глаза, чтобы все хорошенько обдумать. Ладно, пускай все эти люди как стадо оленей. Олени всегда держат ухо востро, вечно всего боятся. Хрустнет ветка у тебя под сапогом, и олень вжих! – и был таков. А цивы… Они же постоянно в напряжении, ждут нападения. И стоит им только подумать, что на них напали, они кинутся врассыпную. Побегут сломя голову, не видя опасности, будут лезть под ноги Охотникам и устроят полнейший хаос.
Но мало-помалу они устанут бояться. И когда нагрянет настоящая опасность, бдительность их подведет. Единственный способ избежать этого – поддерживать в цивах уверенность, что все под контролем. Но если Охота – это больше развлечение, чем защита, то…
Гладиаторы – вот мы кто. Мы заставляем цивов забыть, что вообще-то Пик в осаде. Мы внушаем им, что наша служба… ну не то чтобы легкая, но она как спорт. Как состязание по стрельбе: бывает, и на состязании кого-то зацепит – экая невидаль. Мы убеждаем цивов, что даже если кто-то и проломит Барьер, то это пустяки. Ведь все эти пришлецы не опаснее злой собачонки. Поэтому, если вдруг прямо посреди города Охотник кого-нибудь уложит, цивы не разбегутся в поисках укрытия и не станут воплями распугивать всех вокруг.
Я снова подняла взгляд на экран. Страшно подумать, сколько же времени уходит, чтобы эти эфиры снять и смонтировать. А сколько народу их смотрит? Все поголовно? Нет, такую прорву каналов все поголовно смотреть не могут. Но все равно много.