– А что тогда… – Я почувствовала, что сзади кто-то приблизился.
– Доброе утро, Паладин, – сказала Карли. – Могу принять эстафету.
Паладин развел руками:
– Доброе утро, Карли. Нет-нет, я на твою подопечную не претендую. Но если не боишься моего дурного на нее влияния, – готов помочь ей обвыкнуться.
Карли водрузила поднос на стол. Слова Паладина ее как будто не задели.
– Ты ее предупредил, чтобы до поры прикинулась младенцем с невинными глазками? А то репортеры живо баек наплетут.
Я вспыхнула. Паладин криво усмехнулся.
– Вроде того, – признался он. И снова обратился ко мне: – До цивов пока не дошло, и все об этом помалкивают, что на самом деле пришлецы поменьше, но тоже жутко опасные, проникают сквозь Барьеры. В самых удаленных районах, на краю фермерских полей. А потом они находят способы пролезть через Прайм-Барьер, сверху или снизу.
Я выпучила глаза и вся помертвела внутри:
– Что?!
Этого же не может быть! То есть обойти Барьеры еще, наверное, возможно. Возможно пролезть под ними или перемахнуть через них. Но чтобы пройти сквозь него!
Карли и Паладин кивнули.
– Вот поэтому у нас целая армия несет дозор на фермах и по периметру. И Элит-Охота тоже. Дела раз от раза все хуже, Элита то и дело перехватывает кого-то внутри Барьеров, а не снаружи. – Паладин стал мрачнее тучи. – Там тоже все снимают, но не всегда показывают. А если показывают, то говорят, будто это по ту сторону Барьеров.
Ясно, почему власти так озабочены умиротворением народа.
– Убитых пришлецов меньше не стало, – продолжил Паладин. – По крайней мере, за то время, пока я здесь. Ну ладно, это пока не драккены с гогами, но все равно попадаются и твари размером с лошадь.
– Те, что поменьше, как раз башковитые, – вставила я.
– Псаймоны все время выискивают тварей, которые проникли внутрь и затаились, – подхватил Паладин. – И в полицейском департаменте специальные люди их ищут. И еще мы. Гончим учуять тварь – раз плюнуть, поэтому нам все карты в руки.
Я снова растерялась. Псаймоны ищут пришлецов по эту сторону Прайм-Барьера? То есть они ищут Жителей?! По эту сторону?!
Паладин поднял взгляд на угловую камеру.
– Мне, пожалуй, пора. А то кто-то подумает, что мы втроем собрались не просто поболтать за чашечкой кофелайка. Удачной вам Охоты.
Что значит «не просто поболтать»? А, понятно. Они же все просматривают, что мы говорим, что делаем.
Карли сочувственно посмотрела на меня, когда Паладин официально отдал честь и удалился. Ему и правда подходило его Охотничье имя. Его облик как бы предполагал доспехи, и он двигался так, словно они были. Я вздохнула и сумрачно уставилась в стакан с соком.
– Я все это ненавижу, – прошептала я. – Эти камеры, эти рейтинги, эти тайны. Мне хочется домой. Но я надеюсь привыкнуть. Потому что должен же кто-то защищать людей – а кто, если не мы?
– Правильно мыслишь, – кивнула Карли. – Теперь ты понимаешь, почему твои первые дозоры будут по эту сторону Прайм-Барьера. Какое у тебя оружие?
– В смысле что бы я выбрала? – спросила я. – А бесшумность важна?
– Бывает важна.
Карли не сводила с меня взгляда. Я нутром чуяла, что это еще одна проверка.
– Для бесшумности – ручной арбалет. Потом девятимиллиметровый пистолет – это если жареным не запахнет. Шестизарядный револьвер – если запахнет. Пару ножей для метания – на всякий случай. Ну и дробовик с пулями-жакан[15] – а то вдруг револьвера мало окажется.
Выпалив все это, я вперилась в Карли. Та кивнула:
– Плюс еще боеприпасы – и ты упакована. Я сообщу в оружейню: они соберут нам боекомплекты. Когда идешь на Охоту-соло, сначала узнаёшь, какие тебе выделили угодья, потом решаешь, что тебе нужно из оружия и одежды. Готова?
Я встала из-за стола:
– Всегда готова.
Наши Охотничьи угодья оказались по нашу сторону Барьеров. Дядя показывал мне этот район Пика у себя в кабинете: там располагались так называемые городские фермы. На фермы это, конечно, мало смахивало: гидропонные теплицы и пруды с тиляпиями, большие безликие строения, где в резервуарах выращивали овощи и клонов на мясо. Большинство людей едят пищу из пробирки, но и она бывает разная. Чем старше клетки родительской особи, тем хуже качество и вкус клон-продуктов. Первое поколение клеток от коровы или морковки – лучшее, а на пятом-шестом уже приходится прибегать к искусственным добавкам и красителям. Поэтому на фермах всегда держат настоящих животных, чтобы в любой момент можно было взять очередную порцию клеток. Только эти животные живут тут в стерильных условиях, не как на привычных мне фермах.
– Эта часть Пика – лакомый кусочек, – заметила Карли. Мы стояли на маленькой платформе, откуда открывался хороший вид на небольшие пастбища. Там бродили несколько коров, овец, свиней и немного домашней птицы.
– Легкая добыча для любителей мяса, – понимающе добавила я. – А скотине некуда бежать и негде прятаться.
Карли кивнула и спрыгнула с платформы. Я спрыгнула следом. Гончие обеспокоенно кружили возле меня – значит, они начеку, но пока ничего не учуяли. Сейчас они были в облике грейхаундов. Гончие Карли – их было только четверо – напоминали волков, сотканных из сумрака. И почему-то они не казались трехмерными. Карли давала им команды незаметными жестами.
– А эти мясные туши сильно перетрусят, если Гончие будут бегать среди них? – спросила я.
– Не сильно, – хмыкнула Карли. – Во-первых, к Гончим они привыкли. Во-вторых, они тупы, как пробки.
Я кивнула. Ча поднял на меня взгляд, приоткрыв пасть в ожидании.
– Искать, – велела я ему и остальным. – Будьте рядом.
Это означало не отходить дальше чем на выстрел. Многим пришлецам пули – что горошины, но не всем. Проверенное правило: если это не Житель, то чем мельче пришлец, тем больше вероятность его прикончить пулей или чем-то из железистого металла. У наших патронов всегда стальные гильзы, в дробовиках пули и дробь тоже всегда из стали. Все железное и стальное для пришлецов – сущий кошмар. Это случайно выяснилось во время Дисерея. А потом отыскались старые сказки и книги, где как раз это самое и говорилось о «сверхъестественных созданиях». Вот тут-то военные принялись всерьез шерстить библиотеки и копаться в фольклоре, народных преданиях, мифах и фэнтези. И оказалось, что многое оттуда – чистая правда. И всем этим премудростям из сказок стали обучать Охотников и Чародеев.
Гончие настороженно рыскали по аккуратным лоскуткам пастбищ, а мы с Карли шли следом. Мы тоже были начеку; Гончие бесподобны, но и пришлецам палец в рот не клади – некоторые из них умеют ловко выпрыгивать из ниоткуда и запрыгивать обратно. Мы зовем это словом «бацнуть». Гончие тоже могут бацнуть. Не всякие Гончие, но мои могут.
Все это время у меня в голове крутилась мысль: выходит, Жители умеют проникать за Прайм-Барьер? Мне приходилось убеждать себя, что это ничего не меняет, Охота будет как дома. На Горе нет Барьеров, и Жителям ничего не стоит объявиться среди нас, было бы желание.
Мы обошли огороженные пастбища без всяких происшествий – разве что спугнули и разогнали нескольких хобов. Ничего неожиданного: хобы – они как тараканы, от них нипочем не избавишься. С виду они похожи на сморщенных человечков, скрюченные и лысые, только размером с кролика. И они – редкий случай для пришлецов – носят одежду: остроконечные шляпы, кожаные штаны, деревянные башмаки и потрепанные льняные рубахи. Краем глаза я уловила какое-то движение: оказалось – парящая камера. Никогда к ним не привыкну.
Мы проверили пастбища и принялись обшаривать и обнюхивать каждый дюйм земли между строениями. Карли поманила меня и показала круглый люк в земле.
– Ливневый водосток, – пояснила она. – Не бойся: там, внизу, – всего лишь сточная вода. И подсветка, чтобы камеры могли снимать. Но если кто-нибудь прошмыгнул над или под Барьером, то он скорее всего отсиживается там и пережидает день.
Я подозрительно осмотрела люк. Из подземных ходов, по которым можно ползать, дома были только подвалы и рудники. Охотиться в рудниках мне никогда не нравилось.
Но меня никто не спрашивает, что мне нравится. Это же мои Охотничьи угодья. С тяжелым сердцем я наблюдала, как Карли открывает люк, а потом сама лезла следом за ней вниз по лестнице.
Что меня ждет в водостоке, я понятия не имела. К моему удивлению, это оказался довольно просторный бетонный туннель диаметром футов девять. По дну бежал ручей. Пахло всего лишь застоявшейся водой, никакой вони не ощущалось. И туннель очень неплохо освещался. Вот уж этого я точно не ожидала.
Карли заметила, что я во все глаза таращусь на свет, и с кривой усмешкой кивнула на лампы:
– Здесь парящая камера не годится. А без света снимать никак.
Ну да, понятно. Не просто лампочки, а целая осветительная система – все для удобства наших зрителей. Это же часть Охоты.
Наши Гончие тоже спустились в водосток. Гончие Карли спрыгнули, а мои бацнули.
– Паладину никогда не дают эти угодья, – сообщила Карли, когда мы двинулись вдоль туннеля. – Его Гончим здесь, внизу, трудновато. Зато на открытом воздухе они хороши.
Я только хотела расспросить, как выглядят Гончие Паладина, но тут Ча зарычал, и у меня внутри что-то предупреждающе екнуло. И я услышала негромкое «тук-тук».
– Ноккеры! – завопила я. – Щиты!
Я тут же взметнула свой, и он со щелчком встал на место. Карли тоже выбросила Щит, судя по яйцевидному искривлению воздуха у нее над головой. Гончие встрепенулись. По туннелю навстречу нам неслась серо-коричневая лавина из сморщенных человечков ростом мне по колено. Человечки были почти голые, всклокоченные, скрюченные, как древние старики, и уродливые, как растрескавшийся бетон. В руках они держали оружие с каменными наконечниками и жуткого вида каменные молотки. И еще у них имелись острые, как ножи, зубы.
– Что за черт! – прохрипела Карли.
Видимо, до этого ноккеры ей не встречались. А вот мне встречались. Мы с Гончими гоняли их так часто, что мне даже не надо было отдавать команды.