– Я обычно сюда не забираюсь, – ответил он. – Это далеко, а у нас с Гончими и так большие угодья. Этот базар тут, возможно, не первую неделю гуляет, а то и месяц. – Он вперил в меня проницательный взгляд. – Сможешь накрыть их всех куполом?
Я рассчитала в уме площадь купола, исходя из сведений Ча, и с сожалением покачала головой:
– Нет, такой большой не потяну. Разве что половину. Но… – В голове у меня проворно крутились шестеренки. – Но я могу сделать сеть. Количество энергии то же, но будет как бы купол с прорехами. Единственная проблема: гоблины рано или поздно начнут растягивать прорехи и удирать.
– Главное – чтобы удирало не больше четырех одновременно. У нас столько Гончих, что мы их без проблем уложим. – Он обратился к Гончим, которые смотрели на него как на вожака. – Гончие, вы разойдетесь по периметру сети, – приказал он. – Ваша задача – не давать им протиснуться сквозь сеть. А того, кто протиснется – уложить.
Ча кивнул, и моя стая, бацнув, испарилась. Какая неожиданность, даже приятно. До сих пор мои Гончие признавали вожаком исключительно меня. По крайней мере, если со мной не Охотился никто из Учителей. Но я нисколько не в обиде, когда в группе командует кто-то другой. В конце концов, на первом месте должна быть Охота, а кто вожак – большой роли не играет.
Я на мгновение сосредоточилась и начертила в воздухе нужные Письмена, творя сеть. Паладин невозмутимо наблюдал за мной. Сеть выглядела не очень впечатляюще: передо мной висел прозрачный, тускло светящийся клубок пряжи. Это потому, что пришлось делать ее очень плотной. Я помню, как вымучивала свою первую сеть. До меня очень-очень долго не доходило, что надо соткать магический узор, а потом соединить его с расширительным заклинанием. Мне кажется, я из Учителя Кедо все жилы вытянула. Обычно я так сильно не торможу, но это же первый опыт. В общем, думаю, тогда мне это было простительно. Я подтянула сеть к себе и крепко вцепилась в нее левой рукой, чтобы держать наготове. В нужный момент я ее наброшу. Можно расправить сеть, пустить по воздуху к базару гоблинов и накрыть его – но так гоблины ее заметят раньше времени.
Мы с Паладином проскользнули на открытое место, окруженное обвалившимися четырехэтажными домами без крыш. Видимо, эти здания и травянистый двор между ними когда-то были частями одного целого. Вероятнее всего – бывшего жилого комплекса. А теперь это очень подходящий пятачок для базара гоблинов. Если не знаешь, что там творится, – ни за что не догадаешься: двор-то со всех сторон закрыт домами.
И, пробравшись за дома, мы увидели, что с десяток гоблинов уже вьются над добычей: они приманили к себе ребенка.
Это был чумазый оборванный полуголодный мальчуган. Совсем еще малыш, поэтому бестолковый. Или слишком любопытный. Или ему никто не удосужился объяснить насчет таких вещей. Мальчишка смотрел затуманенными и восторженными глазами на гоблинское великолепие. Конечно, тут же крылышки, как у бабочек, и прелестные невинные личики – какой ребенок заподозрит неладное? Такие милые создания не могут же быть плохими, правда?
Разумеется, не могут: ведь они протягивают мальчику, который, наверное, с рождения ни разу не ел по-человечески, большие блестящие фрукты. Они разламывают эти фрукты на половинки: смотри, малыш, какая сочная мякоть, сок так и капает. Мальчик уже протянул ручонку – и тут я выстрелила из арбалета в тварь, которая держала фрукт.
В мгновение ока гоблины развернулись к нам и явили свое истинное лицо.
Крылья никуда не делись – только теперь это были крылья не бабочек, а нетопырей, ос и мух. Конечности у тварей удлинились и истончились, от одежды остались жалкие истрепанные лоскутья, а от причесок – торчащие на головах колтуны. Прелестные личики вытянулись и превратились в рыла с желтыми глазами и огромными пастями, утыканными множеством острейших зубов. Гоблины разевали пасти, шипя и огрызаясь на нас. Малыш завопил и пустился наутек, а я со всей магической и физической силы швырнула в воздух сеть. Как только сеть накрыла пришлецов, я придавила ее сверху магией и хорошенько притиснула к земле края.
Такую большую штуку удерживать тяжело. Энергия и силы стремительно утекали из меня. Я словно пыталась поймать сачком размером в пол-акра целое стадо вырывающихся коз. Одна тварь мигом взвилась в воздух, но Гончая Паладина спикировала на нее, точно ястреб на воробьишку, и уложила на месте. Вторая тварь, проскочив сквозь сеть, поползла к развалинам, но ее настиг Ча. Следить за Паладином и Гончими я не успевала: держала сеть, да еще отбивалась от чертовых гоблинов. У этих гадов с клыков что-то капало, и у меня не было ни малейшего желания выяснять, что это: просто слюна или яд.
Гоблины вылетали – по одному, по двое, но не больше. Боковым зрением я наблюдала всполохи пламени, мельтешащие на земле и в воздухе фигуры. И над всем этим стоял душераздирающий оглушительный визг – уйти беглецам не удавалось. Паладин обстреливал тварей в сети, а я тем временем плотнее и плотнее сжимала сеть вокруг тех, кто в ней еще остался. И вот странная штука: пока я это проделывала – не могла избавиться от ощущения, что за мной следят. Причем не камера, а чей-то сосредоточенный взгляд. Но даже если кто-то на нас и смотрел, Гончие не реагировали, а мне было не до того. Я следила, чтобы твари не ускользали больше чем по двое.
И вот они перестали ускользать. Мои Гончие окружили тварей, оставшихся в сети. Те, осознав, что пробил их смертный час, прекратили биться и отчаянно заголосили.
Все Гончие, Паладина и мои, одновременно вспрыгнули на сеть: множество хлестких ударов, пронзительные вопли – а потом все закончилось.
Я распустила сеть и взглянула на то, что под ней осталось.
– Бе-е-е, – брезгливо проблеяла я. То есть наполовину брезгливо, а наполовину восхищенно. Потому что гоблины превратились в черно-коричневую ослизлую кучку.
Подошел Паладин и тоже посмотрел на это.
– Ага, – сказал он. – С гоблинами оно вот так. А ты раньше такого не видела?
Я покачала головой. Видимо, тут на равнинах водились какие-то мне неведомые пришлецы. Пришлецы, которых я убивала прежде, или оставались лежать мертвыми телами, или испарялись.
– Если убьешь одного – он какое-то время полежит целый, но если Гончие выпивают манну гоблинов, пока те умирают, – получается такая вот слизь. – Паладин прошелся по полю боя, подбирая наши боеприпасы и стряхивая с них слизь. – Спасибо, Рада. Одному мне бы в жизни не совладать с целым базаром. У меня не такая сильная магия – и не такая разносторонняя. Я только Щитами и могу похвастаться: они у меня очень крепкие. – Он поглядел куда-то мимо меня и мрачно усмехнулся. – Этот урок гоблины запомнят. Их товарищи скоро узнают, что случилось с их роем, и потом сюда долго носа не сунут.
– Плюс еще один малыш, который теперь сто раз подумает, прежде чем доверять симпатичному пришлецу.
Я повертела головой в поисках спасенного нами мальчугана. Но малыша и след простыл. И все же я снова почувствовала на себе чей-то взгляд. Краем глаза я заметила мимолетное движение; в пустом окне мелькнуло что-то бледно-пурпурное. Я повернулась и пристально всмотрелась в окно – и ничего не обнаружила. В развалинах свет всегда ведет себя чудно. Трепыхнется какой-нибудь полусгнивший лоскут, или сверкнет осколок стекла – а тебе уже мерещится призрак. Гончие не насторожились, поэтому и я не стала забивать себе голову. По коже у меня поползли мурашки, а страх стиснул мне плечо ледяной ладонью. Но я эту ладонь стряхнула, напомнив себе, что здесь всё как дома. В любой миг может появиться Житель.
– Ты сказал, дети пропадают бесследно, да?
– Мне ни разу не попадались кости или другие останки. – Паладин вручил мне подобранные стрелы от арбалета. – Однажды я подоспел как раз к их уходу. Они открыли что-то вроде двери в воздухе, как наш Портал, и последний ребенок как раз в ней исчезал.
Житель-Волхв обратился ко мне как к «пастырю» и просил пожертвовать ему нескольких «овец». Значит, и похищенные дети – тоже такие вот «овцы»? И что потом происходит с ними? Их делают рабами или игрушками? Не исключено, что они становятся ходячими источниками манны или жизненной силы, которую Жители берут когда заблагорассудится. Этакие человеческие дойные коровы.
Пока я обо всем этом размышляла, на меня навалилась усталость: я слегка покачнулась, и лицо у меня, похоже, сделалось измученное. Паладин до меня не дотронулся, но собрал обе наши стаи и объявил:
– На сегодня, пожалуй, любому бы хватило. – И произнес в перском: – Охотник Белый Паладин и Охотница Рада направляются на базу.
– Вас понял, Охотник, – ответил голос из перскома.
И мы поехали в штаб. Я уже придумывала шуточки, которые отмочу насчет себя во время вечерних посиделок с ребятами.
Тот вечер в гостиной – это лучшее, что случилось со мной с момента приезда в Пик-Цивитас. Мне было хорошо со всеми вместе и с каждым в отдельности, и ребятам было хорошо со мной. В этот раз на столиках стояли другие закуски; там было два вида кренделей под названием «брецели». Я это слово слышала, но сами крендели попробовала впервые.
И еще к нам пришла Карли! Она все еще была бледной, и ее немного пошатывало – зато ей все так обрадовались, особенно я. Сразу видно: на посиделках в гостиной Карли завсегдатай. От еды она отказалась, но выпила пряного чаю и расположилась в одноместном кресле. Двигалась она при этом очень осторожно.
– Все, что болтают про башку глазуна – правда, – провозгласила она. – И вот что я скажу тебе, детка: у меня худший в моей жизни отходняк, а мне и прихвастнуть-то нечем. Вот где несправедливость.
Все рассмеялись, но по-доброму.
– Глазун как-то глянул на меня вполглаза, – заметил Трев. Он подсел к девушке с зелеными полосками в черных волосах и обнял ее. – Не берусь описать, что творится у тебя в котелке.
А потом мы крутили ролики. Мне дали пару неплохих наводок, помогающих лучше удерживать заклинание сети и при этом не приближаться к ней, как это сделала я, пока ловила гоблинов. В тот вечер мы даже просмотрели ролики от Элит-отряда: они уложили громадного драккена, и посмотреть на это стоило. Сперва они пригвоздили к земле крылья, потом хвост, потом башку на длиннющей шее, а потом рубили драккена на куски, пока