он не сдох. Это было дико впечатляюще. И драккен оказался такой здоровенный, что едва влезал в кадр; из-за этого все Охотники получились крошечными. Каждый был размером примерно с драккенов коготь.
Карли ушла пораньше, я следом. Я совсем выдохлась, и к тому же мне не терпелось посмотреть какой-нибудь канал про жизнь бомонда из серии «цивы, знаменитые тем, что они знамениты». Это все равно как наблюдать за вечеринкой, где одни незнакомцы, юмор чудной и музыка тоже так себе. Но зато красиво. Вдруг я однажды окажусь на такой вечеринке… буду хоть знать кого-то в лицо. От нашей-то Горы до этого блистательного мира – как до звезды.
Мой перском вдруг затренькал, и видэкран в моей гостиной ожил.
– Входящий вызов, – произнес безликий голос. – Псаймон Джош Грин. Принять?
– Да! – выпалила я – и сразу пожалела. Надо было сказать «Только голос». А то неизвестно еще, как я сейчас выгляжу, и…
Но было поздно. Джош возник на экране, и, по всей вероятности, я тоже. Я усилием воли оставила волосы в покое и села в кресло.
– Привет, – заулыбался Джош. – Вчерашнее шоу – просто бомба. Я подумал, надо тебе позвонить, узнать, как ты там.
Мое сердце застучало чаще.
– Приманкой-то для глазуна все же была не я, – справедливости ради уточнила я, а потом, сообразив, что прозвучало это как-то неправильно и Джош, чего доброго, не то подумает, торопливо прибавила: – Но спасибо, что интересуешься!
Даже если Джош и подумал что-то не то, он это гениально скрыл. Никто из моих знакомых парней так бы не смог.
– Мне даже не представить, каково это – оказаться один на один с глазуном, – признался он. – Префект говорил, что у тебя дела сразу пойдут, что ты еще и не таких укладывала с утра пораньше. Но я решил, что надо позвонить, а то места себе не найду.
– Хм… – Я почувствовала, как к щекам приливает кровь. – Это страшно мило с твоей стороны. В смысле мы ведь даже не очень-то и знакомы.
– Ага. Но это ведь нетрудно поправить, да? – У него было такое искреннее лицо. Но он же Псаймон. Псаймон! Да он небось сейчас круги нарезает вокруг моей головы, ищет, как бы туда внедриться! Понятно, я этого вслух не скажу. Кажется, Джош почувствовал, что дело принимает немножко неловкий оборот или что у меня закончились слова. – Ладно, тебе завтра наверняка подниматься ни свет ни заря. Я выяснил, что все хорошо, и на этом пока распрощаюсь. Спокойной ночи и хороших снов!
– Спокойной ночи, – пролепетала я, и он отключился.
Я была так взбудоражена, что пришлось трижды проделать весь мой комплекс по айкидо, и только тогда я успокоилась. Джоша рядом нет, мне не надо волноваться, что я выгляжу полной дурой, и есть возможность все трезво обдумать. И, например, ответить на вопрос, почему он мне позвонил. Он сказал почему – но ведь мало ли какая у него причина на самом деле. Вдруг он втирается в доверие, чтобы потом добраться до дяди? Или пытается вызнать, о чем дядя меня предупредил?
Хотя дядя велел мне не выделяться и быть как все. А я смотрю, многие Охотники ходят парочками и на их каналах показывают всякие романтические отношения.
Почему бы и мне не попробовать что-то в этом роде? Даже если у Джоша есть какая-то корысть – я же об этом вроде бы догадываюсь. А значит, сумею быть как все и в то же время распознать его подлинные мотивы.
Но… мое сердце заколотилось совсем уж бешено. Ну почему все всегда так сложно?!
Наутро, едва я включила свет, в спальне зажегся экран. На меня смотрел оружейник.
– Сегодня у тебя выходной, Охотница, – сообщил он. – Таковы правила. За две большие Охоты подряд положен целый день отдыха. Завтра опять пойдешь на Охоту с Паладином. – И прежде чем я успела раскрыть рот, экран погас.
Ну ладно. И что мне теперь делать?
Ответ пришел сам собой. Только я успела встать, умыться и одеться, как раздалось тоненькое позвякивание и механический голос объявил:
– Входящий вызов. Псаймон Джош Грин. Принять?
– Да, – отозвалась я.
Сейчас рабочий день: скорее всего это что-то от дяди. Какие-нибудь официальные поздравления за высокий рейтинг и все такое. Экран заполнили голова и плечи Джоша; за его спиной синела эмблема псайкорпуса. Я состроила свою самую вежливую мину и церемонно произнесла:
– Доброе утро, Псаймон.
Он поднял брови и еле заметно улыбнулся:
– Можно без формальностей, это не официальный звонок. У меня сегодня свободный вечер. Сходим вместе в пару местечек? У тебя по расписанию выходной.
Его слова доходили до меня целую вечность. Не успев ничего толком сообразить, я от неожиданности брякнула:
– Давай.
Он заулыбался шире, а у меня щеки так и запылали.
– Отлично! Тогда будь готова и жди меня в семь у входа. Я знаю, вы, Охотники, на голодный желудок не очень-то ласковые, поэтому обещаю не тянуть с ужином. Конец связи.
Экран погас. Я застыла на месте точно громом пораженная. Меня только что пригласили на свидание. На свидание! Свиданий у меня не было с тех самых пор, как… короче говоря, давным-давно. Это если считать за свидания те встречи на танцах по шабботам и свят’дням. Я чуть ли не скакала от восторга, но в то же время ужасно нервничала. Когда мы с Джошем впервые встретились, даже когда он обещал, что будет позванивать… это же вежливость, не больше. И его вчерашний звонок – я и не рассчитывала всерьез, что он позвонит еще. Ох, как мне не хватает Кей! Она в парнях разбирается гораздо лучше. У нее все получается как-то само собой; она гуляет с тремя ухажерами одновременно – и даже не таится. Кей ведь красотка и смекалистая в придачу: каждый парень думает, что гуляет она только с ним. Она не хуже Псаймона скажет, что на уме у парня. И что это будет за свидание? Мы же куда-то пойдем, где люди. Вдруг я чего-то напортачу, а ему будет за меня стыдно?
Стоп, ведь все одно к одному. Он Псаймон, он втирается в доверие и пытается разгадать, что скрывается за моим псайщитом и за Одним Белым Камнем.
Или вот еще… он ведь вечером ничего не сказал. Но вдруг это дядя? Дядя хочет мне что-то сообщить, а прямо сказать – ему никак. Но что?
Я уже совсем отчаялась, когда, к счастью, у меня на пороге появилась Карли. Бледность у нее с лица еще не сошла, и ее по-прежнему пошатывало, но она была полна решимости.
– А тебе не положено лежать в кровати? – спросила я.
– Я же тебе говорила, что всё снимают. По крайней мере то, что происходит прилюдно. – Я кивнула. – Твое свидание уже зарегистрировано в общедоступном расписании. И раз я на законном больничном, я помогу тебе подготовиться.
Я захлопала глазами, как самая что ни на есть дремучая деревенщина. То есть да, я уяснила, что нас снимают и все такое, но…
– Имидж-центр неподалеку, – сообщила Карли. – И это, надо думать, займет весь день. Нужно, чтобы рядом была я или кто-то еще, а то они из тебя чучело сделают.
Мы поднялись на лифте на третий этаж – я бы пробежалась по лестнице, но Карли нельзя слишком напрягаться. Имидж-центр оказался совершенно белой комнатой. В комнате меня поджидали уже теряющий терпение мужчина и большое белое кресло.
– Садись! – приказал мне мужчина и сердито зыркнул на Карли. Но та скрестила руки на груди и не двинулась с места. Поэтому мужчина испустил тягостный вздох и пробурчал что-то в перском.
Панель в стене поднялась, из-под нее выкатилось еще одно кресло и, само подъехав прямо ко мне, припарковалось рядом с первым.
Мы с Карли уселись.
Карли ведь предупредила, что подготовка к свиданию займет целый день. Я ей не поверила, а между прочим зря. Я упустила из виду всю эту суету вокруг знаменитостей. И мне популярно объяснили, что Джош поведет меня на какое-то мероприятие для видзвезд. Куда круче, чем та вечеринка с бомондом, которую я смотрела по видвизору вчера вечером. Ужин – это только начало. Остальную часть вечера нам предстоит провести в Штраус Палаццо.
Карли мне все это объясняла, пока странный мужчина снова и снова сканировал меня с головы до пят.
– Это новая культовая тема, – просвещала меня Карли. – Есть клубы, в которые ходят типы вроде Аса…
– Там громко, тесно и темно, и все скачут, как бешеные, – подхватила я.
Мы тоже скачем, как бешеные, – это у нас называется «танцевать твист». Твист мы изображаем как можем, и получается довольно неумело. Зато у нас есть костры – вокруг них как раз здорово выплясывать всякие безумные танцы.
– Вот именно, – согласилась Карли, – и для таких клубов одежда у тебя уже есть. Но Штраус Палаццо – совсем другое дело. Это тоже клуб, но там полагается одеваться по-особенному. Весь Палаццо – как один огромный бальный зал, и ты там только и делаешь, что танцуешь вальс. Это называется «штрауссировать».
– Погоди, как ты сказала? – в ужасе переспросила я.
Мне казалось, я имею представление о вальсе. Но, по всей вероятности, мое представление и это самое штрауссирование отличаются, как мой прежний Охотничий костюм и нынешний наряд.
– Не переживай, для этого ты и пришла сюда заранее. Сперва модельеры придумают тебе фасон платья, потом его произведут, потом будет примерка одежды и аксессуаров. За это время ты научишься танцевать вальс.
Мужчина отвернулся от сканера, я сошла с платформы, и в одну из дверей вошел высокий гибкий блондин с бровями домиком. Блондин взял меня за руку, и я вопросительно покосилась на Карли.
– Я с тобой, детка, – ободряюще улыбнулась она. – Я присмотрю, чтобы из тебя тут не делали дурочку.
Кому мне тут еще верить, кроме Карли? Все-таки это она помогла мне выбрать более-менее приличную одежду из той, что на меня норовили напялить. Поэтому я безропотно позволила блондину увести себя.
Часа два я провела в попытках научиться вальсировать. Как выяснилось, самая тяжелая Охота и то гораздо легче. К обеду я умирала с голоду, точно все утро Охотилась. В столовую я не пошла – пообедала вместе с модельерами, пока они показывали нам с Карли проекты моего будущего наряда.
Я все это смиренно принимала. Мне показали несколько роликов из Штраус Палаццо, и я воочию убедилась, что расфуфыренные девицы на балу сильно обставят меня по нелепости внешнего вида.