И я узнала много полезного. Карли до контузии не успела мне всего этого рассказать. Например, как распознать подземный туннель, если на нем нет специальных знаков. Или что если на дверях набрызганы краской три треугольника, замкнутых в круг вершинами друг к другу, то за этими дверями – малюсенький бункер. Что вайверны атакуют только в пределах прямой видимости; они вечно так и чешут по прямой, и мне надо было покружиться вокруг него. Такое обсуждение оказалось лучше видпоказов. И раз я не пыжилась от гордости, подозреваю, тест на адекватность я прошла успешно.
Когда появился Ас с компанией и удивленно воззрился на наше собрание, я первой подала голос:
– Охотник Ас, вчерашняя Охота – просто огонь!
Он глянул настороженно: не издеваюсь ли я?
– Но все-таки не вайверн, – отозвался он.
– Зато ты не измазался по уши в кровище, – заметила я. – Если бы какая-нибудь тварь поблизости учуяла кровь – быть мне котлетой на ее сэндвиче.
Ас понял наконец, что я говорю искренне, и неохотно кивнул в ответ. Его компания к нам не присоединилась, но и не стала нарочито усаживаться на другом конце столовой. Они разместились неподалеку: чтобы слушать нас, но в то же время разговаривать между собой. Оно и правильно. Не все готовы за едой рассуждать о работе, и я могу это понять.
Мне хотелось сказать Асу что-нибудь дружеское, но ничего не шло на ум. Поэтому я и сидела тихо, как мышка, и внимательно слушала остальных.
Когда разговор зашел не об Охоте и все как будто увлеклись беседой, я решила, что мне пора. Сейчас самое время ускользнуть незаметно. Что я и сделала. Я прошла уже полпути по коридору, когда перском вдруг тренькнул, а потом заговорил голосом Паладина:
– Привет, Радка, можешь сейчас прийти в атриум?
– Конечно, – сказала я, и перском послушно провел меня в этот самый атриум. Атриум – вроде небольшой двор, а этот оказался прямо как в королевском замке. Там был пруд с рыбками и сад камней со светильниками торо[25]. Я сразу мучительно затосковала по дому – и в то же время обрадовалась, увидев здесь что-то родное. Но этот сад камней раскинулся не под открытым небом: сверху его закрывал стеклянный купол. Пуленепробиваемый, ударопрочный, наверняка из небьющегося стекла. Я села возле пруда, и ко мне тут же приплыли рыбки – полюбопытствовать, не прихватила ли я чего-нибудь вкусненького.
Паладин появился как раз в тот момент, когда разочарованные рыбки махнули на меня хвостами.
– Привет! – сказала я.
– И тебе привет. – Паладин сел рядом и протянул мне пакетик. – Возьми, это рыбий корм. Не стоит подрывать в них веру. – Мы оба принялись кидать корм в воду, и счастливые рыбки, забыв обиду, снова кинулись к нам. – Я хотел тебе сказать, что мои земляки связались с теми, чьи контакты ты дала. И многие готовятся к переезду. Это уже почти точно. Не все, правда, решились сниматься с места. – Он пожал плечами. – Ну, ты знаешь, как это бывает: люди пускают корни и со временем становятся тяжелы на подъем. Но большинство в восторге и в предвкушении. И моя девушка тоже. Если она будет в лучшем месте, у меня гора с плеч упадет. Может, переехав раз, она во второй раз уже не будет так бояться. Поэтому спасибо тебе.
– Ой… ух ты! Вот это круто! – обрадовалась я. – Только как же шахты? Те, кто ими владеет, – они не взбесятся оттого, что теряют работников?
– Пускай посылают на добычу машины, – фыркнул Паладин. – А оставшийся народ с ними управится. Владельцы шахт не вправе нас удерживать. Мы бы давно уехали, но не знали куда.
И тут Паладин сделал такое, от чего я просто оторопела. Он наклонился ко мне и несмело коснулся губами моей макушки. Покраснев, он сказал:
– Сколько я здесь, Охотники всегда помогали только Охотникам. Никому в голову не приходило позаботиться о ком-то еще. Ты в самом деле очень-очень особенная, Радка, и вовсе не потому, что ты Охотница. А потому, что все время думаешь о других людях. И другие люди для тебя превыше твоих интересов. А это… это великая редкость. И поэтому ты мне словно сестра.
Пришла моя очередь залиться румянцем.
– Я… Меня просто так воспитывали, – пробормотала я. – Из наших любой бы так поступил, Паладин…
– Марк, – перебил он.
– Что? – растерялась я.
– Марк, – улыбнулся Паладин. – Так меня зовут. А Паладин – это фамилия. Я Марк Паладин. Белым Паладином меня прозвали здесь, и это как-то приклеилось. Ну ладно. Тебе-то завтра можно хоть до обеда отсыпаться. Водворяйся утром[26]. А мне спозаранку в дозор, так что, пожалуй, пора в кровать. Я хотел поблагодарить тебя, пока камеры нас не застукали.
Марк поднялся, и я ему кивнула:
– Я рада, что сумела помочь, Марк. Не могла спокойно думать, что кому-то приходится выбирать между отравой и пришлецами. Как ни крути, а холод уж точно лучше пришлецов.
– Тут не поспоришь. Спокойной ночи, Радка.
С этими словами он помахал мне и зашагал прочь. А я осталась посидеть в саду. Впервые за все эти дни я попала в такое место – безмятежное, мирное, совсем как дома. Уже стемнело, и от этого казалось, что над головой у меня настоящее небо – живое, незастекленное. Время от времени я подбрасывала рыбкам корма. Учителям и монахам здесь бы точно понравилось.
У нас тоже есть сад, вернее, даже два. В одном круглый год держится хоть легкий, но морозец. Это настоящий сад камней, только снежный: в нем камни, сухие ветки и каменные светильники. А второй сад – это теплица, где мы выращиваем травы. Но пруда с рыбками у нас нет. Снежный сад используется для тех видов медитации, которые помогают переносить холод. У меня с этим всегда было неважно, но я своими глазами видела, как некоторые наши монахи заворачивались на морозе в мокрые простыни и преспокойно высушивали их теплом собственного тела.
Тяжелый камень у меня на сердце понемногу становился легче. И эгей – я уже совершила доброе дело! Семьи у меня тут не намечается, зато будут друзья.
Кое-что меня по-прежнему угнетало – но не все же сразу. Как говорили мои Учителя: «Будешь кидать в реку что под руку подвернется – мост не построишь».
У меня и так-то выдался замечательный день. А в довершение всего я пришла к себе и обнаружила на большом видэкране сообщение от Джоша. Естественно, я тут же затрепетала и кинулась ему перезванивать. Но трепетала я не только от радости, но и от тревоги. Потому что мои подозрения все еще были при мне. Вот черт!
В этот раз я застала Джоша без эмблемы псайкорпуса и не в форменной одежде. За его спиной виднелась гладкая стена, выкрашенная в кремовый, а сам Джош, кажется, сидел на диване. Судя по всему, он был дома. Я опознала его стиль: компьютер называл такой «повседневным». И сейчас Джош был одет не в цвета псайкорпуса, а в костюм цвета хаки.
– Привет! – просиял он с экрана. – Для девушки, накормившей вайверна ручной гранатой, ты выглядишь вполне бодренько. А как самочувствие?
– Уже почти выздоровела, – похвасталась я.
– Отлично. Для выхода в свет силы найдутся?
Я залезла в перском уточнить, что у меня завтра. Выяснилось, что я все еще на больничном. Поэтому я кивнула.
– Замечательно. В этот раз будет полегче, мы с тобой поужинаем и пойдем смотреть пьесу… – Видсистема как-то странно закурлыкала, и Джош пропал на полуслове, а потом появился снова. – Это кто-то другой до тебя дозванивается. Ручаюсь, это префект, поэтому лучше ответь. В твоем эфире должны быть официальные поздравления. До завтра!
– Пока… – выдавила я.
Картинка сменилась: как и предвидел Джош, на экране возник дядя.
– Радка, как хорошо, что ты пришла в себя, – заговорил он. При этом на его лице промелькнуло выражение «я чуть с ума не сошел от волнения», но дядя это очень искусно скрыл. Не следи я внимательно за его мимикой – не заметила бы.
– Я не привыкла подолгу болеть, сэр, – бодро заявила я. – К тому же я легко отделалась, благодаря моим бесценным товарищам. Например, Белому Паладину.
Ошибки быть не могло: на лице у дяди читалось облегчение.
– Вот и хорошо, – только и ответил он. Но при этом как будто понял, что я имела в виду.
Мы еще немного поболтали. На прощание дядя похвалил меня за успешную Охоту и завершил вызов.
Я потянулась за бутылкой воды и осушила ее. Тут меня настигла мысль, что здесь за неделю у меня движухи больше, чем дома за месяц. Уму непостижимо.
А завтра еще свидание с Джошем. Не знаю уж, что он задумал, ну да ладно: завтра все выяснится.
Вот бы еще изобрести способ оставаться вне поля зрения камер, чтобы дядя из-за меня лишний раз не волновался. И тогда я зажила бы почти припеваючи – насколько позволили бы пришлецы.
Глава 15
Как я и ожидала, к утру меня ждало сообщение от медиков: свидание разрешается.
И снова я поежилась при мысли, что каждый мой шаг под пристальным наблюдением.
Я встала, оделась, сделала разминку и съела легкий завтрак. А потом решила, что сейчас займусь тем, чем не занималась с самого приезда сюда. Без всякого Охотничьего назначения я вышла из штаба и отправилась на пробежку.
Мне хотелось немного осмотреться. До сих пор я видела только фабрики, клон-фермы да всякие сооружения возле главного Барьера и совсем не видела остального города. Но прежде чем я отправлюсь в экспедицию, нужно сориентироваться, причем без перскома. Уверена, что по перскомам камеры нас и выслеживают. Поэтому если оставить перском в комнате, я смогу побродить по окрестностям незамеченной. Значит, мне нужно понять, что где находится, отметить это на карте и запомнить ее.
Проще всего это сделать во время пробежки.
Я только ахнула, насколько быстро камеры меня отыскали. Пятьсот ярдов – и за мной летели уже три. К тому времени, когда я разогналась, меня окружал целый рой. Каждый канал жаждал эксклюзива, они не собирались ни делиться эфирами друг с другом, ни использовать сюжеты с моего личного канала, который редактируется.