Я помотала головой:
– Да нет, все нормально. Можно я с ними разберусь? В смысле прогоню их? У меня созрела одна идея.
Последняя камера, не успев упорхнуть на безопасное расстояние, разлетелась на куски.
– На здоровье, – отозвался Марк и поморщился: пули снова сыпались на бетон. Мои нервы тоже уже были на пределе. – У меня все равно никаких идей, кроме как выждать, пока у них закончатся боеприпасы.
«Ча! – мысленно позвала я, и спустя мгновение на меня обрушилась Гончая безумной расцветки. – Много взоров обращено к нам?»
«Много», – подтвердил Ча.
Значит, эти паршивцы используют старые скрытые камеры, как и предположил Марк.
«Сколько их там с винтовками?» – спросила я.
«Только трое».
О, отличные новости.
«Замутите им взоры. Уберегите Гончих Марка от выстрелов. И свяжите людей. Как мы поступаем с пьяными и локос[28]. Дайте мне знать, когда закончите.
Ча облизнул мне лицо, залечивая мелкие порезы от осколков бетона и разбитых камер. И бацнул прочь.
Понимаете, мне не хотелось причинять этим ребятам зло. Пока не хотелось. Лучше отпугнуть их, чтобы они отстали: такой способ всегда эффективнее. И, как я уже не раз говорила, мои Гончие очень-очень особенные.
Марку еще предстоит многое о них узнать.
– Я так понимаю, ты отправила Гончих? – спросил он.
– Ага. Ча передаст твоим, чтобы держались не на линии огня. Он нам свистнет, когда можно будет выходить.
И мы стали ждать. Ждали мы недолго, но нам казалось, что время тащится еле-еле. Буквально гора с плеч упала, когда Ча сообщил: «Готово. Святые покажут вам путь». Значит, он так называет Гончих Марка. Вот спросите меня: это он всерьез или ерничает? Зуб даю, что ерничает.
– Отбой, – провозгласила я и выползла из укрытия.
И правда – навстречу нам летела одна из Гончих Марка. Крылатый лев покружил над нами, дожидаясь, пока мы встанем на ноги, а потом полетел, все время поглядывая через плечо: не отстали ли мы?
Первого стрелка мы увидели сразу, как только приблизились к тем развалинам, откуда велся огонь. Узнать его было нетрудно: сейчас он напоминал разноцветный моток веревки с двумя парами глаз. Одна пара принадлежала ему, а вторая – Гончей.
Шиндже – это я определила по расцветке. У Шиндже это обычно красный и пурпурный. Помните, я говорила, что мои Гончие могут принимать любое обличье? Ну и вот… этот прием они освоили для тех случаев, когда надо кого-то обездвижить, но не ранить. Они превращаются в нечто с головой и двумя ногами и с целой кучей щупальцев, потом бацают прямиком к тому, кого требуется вязать. Пока тот не очухался от потрясения – ну еще бы, рядом с ним откуда ни возьмись выскакивает жуткий монстр, – Гончая быстренько его окукливает. Раз-два, и готово – жертва опутана с головы до пят словно паутиной.
Марк вытаращил глаза. А я навела на парня дуло пистолета.
– Что будем с ним делать, Старший Охотник? – осведомилась я официальным тоном. Сейчас надо соблюсти все формальности. В городского шерифа поиграю как-нибудь в другой раз.
Марк подумал и объявил:
– Для начала поговорим с ним.
– Шиндже, позволь ему говорить, – твердо приказала я.
Щупальца сползли с головы пленника. Я ждала, что он разразится бранью, но он, видимо, так ошалел, что потерял дар речи. Марк шагнул к нему и подобрал винтовку, лежащую рядом. Щупальца задвигались и на боку, обнажив нож. Его Марк тоже забрал.
– Ты что творишь? – сказал ему Марк. – Мы Охотники, парень. В нас-то зачем стрелять?
Стрелок наконец собрал в кулак остатки былой доблести.
– Шавки Рэйна, ага! – рыкнул он. – Сидеть, лежать, взять – все команды небось знаете.
– А ну замолчи! – отрывисто бросил Марк. – Мы Охотники, ты, недоумок! Премьерские любимчики по богом забытому Отстойнику не ходят. Смотри себе видвизор сколько влезет и думай что хочешь, но Рэйн нам не указ. Нам вообще никто указ. Мы защищаем людей от чудовищ из Потусторонья. И мы тебе не враги!
– Если, конечно, вам не придет в голову мешать нашей службе, – прибавила я, держа пистолет нацеленным прямо между его кустистыми бровями.
Марк кивнул.
– Развяжи ему ноги, чтобы мог ходить, – приказал он Шиндже, и тот подчинился. – Пойдемте-ка заберем его товарищей.
Гончие Марка показывали дорогу. Как я и ожидала, те двое были вместе: снайпер и наблюдатель. Нам пришлось одолеть долгий, но не слишком трудный подъем: в здании когда-то было полно громадных машин; сами они не сохранились, а вот мостки и лестницы остались. Шиндже развязал ноги пленнику, и тот шел сам. Снайпера и наблюдателя мы обнаружили намертво связанными соответственно Ча и Душаной. Бэгце, Ченрезиг и три Гончие Марка стояли на страже. Наш пленник обливался потом: все-таки он тащил на себе еще и мою Гончую. Когда мы добрались до его товарищей, он с облегчением плюхнулся на пол. Он явно не горел желанием поддерживать беседу. Двое других уставились на нас – подозреваю, что не без ужаса. Мы с Марком обезоружили их и отошли на безопасное расстояние.
– Я знаю, как поступила бы, – неуверенно прошептала я Марку, – но я сделаю, как ты скажешь. Я не знаю, как надо.
Марк нахмурился.
– В штабе предпочли бы, чтобы мы их казнили, – неохотно признался он.
– Но ты же не хочешь.
Я и сама не хотела. Одно дело убить их в перестрелке, другое – прикончить безоружными и связанными.
– Мы попали похуже, чем они, – проговорил Марк, и я прекрасно понимала, о чем он. – Но пока штаб не прислал сюда еще камер, мы сами по себе. И мы можем потом сочинить что угодно. Нам поверят.
Я закусила нижнюю губу:
– Ну… а еще идеи есть?
– Подожди, я им немного прополощу мозги.
С четверть часа Марк читал им нотацию про то, что мы, черт возьми, Охотники, и наша задача – защищать всех цивов без разбора, даже если некоторые из них упертые придурки, а кто-то решил, что больше не хочет быть цивом. После чего мы с Марком отошли в сторонку и устроили совещание.
Пленникам хватило и короткой нотации. Белый Паладин был рослым и пугающе внушительным, мои Гончие тоже постарались изобразить пугающую внушительность. Поэтому наши повстанцы притихли и слушали. И как будто речь Марка возымела действие.
– Что дальше? – спросила я.
– У меня есть одна мысль. Дождемся новых камер и убьем пленников.
– Что?! – задохнулась я. И тут же спохватилась: – А, ну да. Для камер. Врубилась. Думаешь, они согласятся?
– Сейчас выясним. – Марк шагнул к пленникам. – Слушайте, недоумки. У вас есть выбор. Я могу вызвать винтокрыл. Или мы разыграем перестрелку и вы типа погибнете. Но смотрите, чтобы шоу было высший класс. Что скажете?
Они переглянулись.
– Раз такое дело… – медленно проговорил снайпер. – Мы типа погибнем.
Я обернулась к Гончим: «Ладно, Ча, отпускай».
Когда пленники освободились от щупалец, стало видно, что каждый одет в несколько слоев разномастного тряпья, что они отощавшие и немытые. Зато оружие у них в отличном состоянии, а снайперская винтовка вообще высший класс. Так что если перед нами повстанцы, то какие-то не особо преуспевающие.
– Что теперь? – спросил снайпер.
– Теперь дожидаемся прибытия новых камер, – пояснил Марк. – Вы их не пропустите. Потом мы стреляем друг в друга и вы погибаете. Но чтоб драматично.
– И давайте без фокусов, – мрачно прибавила я. – А то Гончие снова вас сцапают.
Они содрогнулись и обменялись встревоженными взглядами.
– Нам понадобится кровь, – сказал самый оборванный. – Много крови.
Еще пяток убитых кроликов – и мы с Марком вернулись на прежнее место, где уже навострила объектив новая камера. И мы начали пальбу. Мы дьявольски меткие стрелки. Поэтому нам раз плюнуть попасть не в цель, а рядышком и так, чтобы это выглядело правдоподобно.
Получилось дико захватывающе. От воплей, разносившихся над зданием, кровь стыла в жилах.
Марк велел им, чтоб драматично. Драматизма в итоге получилось выше крыши. Много пальбы, много ругани. Мой словарный запас обогатился колоритными словами – правда, вслух я бы их произнести не решилась. Я чуть не прыснула, когда снайпер в яростном акте неповиновения подстрелил новую камеру. И тут же «погиб».
Надо будет как-то донести до дяди всю правду насчет этой перестрелки. Ему наверняка понравится.
Впрочем, в наших роликах это вряд ли появится. Яснее ясного, что тут такая же история, как с Жителями. Те, кто у власти, не захотят сообщать цивам про всяких нехороших бунтовщиков, которые не слушаются премьера. Не важно, что бунтовщики эти с виду как последние бродяги.
Мы с Марком присели передохнуть. Мои Гончие тем временем проследили, чтобы повстанцы аккуратно убрались с поля боя, как им и было велено.
– Хорошо, что все вышло так, как вышло, – наконец сказала я.
– Ага, – согласился Марк. – Я Охотник и вроде должен защищать людей, а не стрелять в них.
Вот и я о том же. Я кивнула, и мы посидели молча, пока не вернулись мои Гончие.
«Бегают они шустро, – самодовольно сообщил Ча. – Не думаю, что им понравилось быть в путах».
Новый отряд камер настиг нас уже в полумиле от снайперской засады. Мы самозабвенно окружали и истребляли ватагу гоблинов. Мы выдали камерам отличный эфир и двинулись дальше.
Зато потом мы едва не вляпались по самые уши. И вляпались бы, если бы не Гончие.
Ни один из нас не ждал, что два скопления пришлецов окажутся так близко друг к другу. В конце концов, эта территория просматривается от Барьера. Если бы хоть кто-нибудь охранял гидропонные теплицы, такую активность точно бы не пропустили. Но гоблины – они подвижные: нынче здесь – завтра там. Никогда не знаешь, где на них наткнешься. Этому логову пара дней; гоблинов запросто могли и проворонить.
Но потом-то мы напоролись на другое логово. И оно здесь было уже не пару дней. Это оказалось логово глазунов. Да к тому же огромное.
Гнездилище укрылось в старом промышленном строении. Это здание было поменьше окружающих, с пол-акра площадью и в два этажа высотой. Построено оно было из прочного кирпича. Крыши там не было, но глазунам она и ни к чему. Такое впечатление, будто какой-то великан походя смахнул крышу, а кирпичные стены оставил, открыв дом небесам. До чего хорошо, что Гончие Марка – летуны. Это они вовремя заметили опасность и остановили нас, людей. Гончие Марка метнулись к нам по воздуху, а Ча – по земле, бок о бок с ними. Ча переводил, и нам не потребовалось долго играть в шарады, чтобы понять, что не так.