– Что еще за… – начал Марк, встревоженный поведением Гончих. Те кружили вокруг нас как перепуганные хорьки и прямо-таки бурлили на лету и на бегу.
– Гнездилище глазунов, – еле ворочая языком, пролепетала я, и Марк побелел, как полотно. Возможно, я и сама побелела не меньше.
Один глазун – это уже караул. А там их не меньше двух десятков, если не больше. Плюс еще сотня маленьких глазунчиков. С такой прорвой нам никогда в жизни не справиться. Поэтому, когда Ча закончил излагать то, что говорили Гончие Марка, Паладин стал вызывать штаб. А потом мы вдвоем и Гончие помчались к ближайшему высокому зданию, чтобы взглянуть на логово сверху.
Марк вышел на связь со штабом, а я шла впереди с оружием на изготовку, поэтому толком не слышала, как идут переговоры. Строение оказалось порядочной развалиной – не то что тот дом, где засел снайпер. Но мы наконец отыскали пятачок с наполовину разбитым окном и более-менее крепкими мостками. Мы залегли на мостки, достали бинокли и принялись изучать гнездилище. Марк все еще разговаривал со штабом. Мне больше не надо было смотреть во все стороны одновременно, и я могла послушать. Судя по всему, речь шла о том, чтобы прислать нам артиллерию, что было бы разумно. У нас у обоих были лазерные указки: мы указываем на логово, глазуны ничего не подозревают, и артиллерия разносит их гнездилище в пыль.
Вот только, как выяснилось, есть одна неувязочка.
Мы эту неувязочку заметили одновременно. Один из детенышей всплыл примерно на этаж вверх и опустился назад.
– Отставить, – быстро проговорил Марк. – У них уже слетки.
Если глазунчики начали летать, то дело дрянь. Потому что артиллерии придется как-то исхитриться и уложить все гнездилище одним мощнейшим ударом. Не факт, что при этом уцелеем мы – ведь нам надо быть близко к логову, чтобы показывать артиллерии цель. А если одним ударом не получится, то по всей округе разлетятся злющие глазуны и глазунчики. И приведут с собой друзей. А в друзьях у них гоги с магогами.
Кто-то вломился на нашу частоту.
– Мы только что вернулись из дозоров, и у нас пусто, – произнес знакомый голос. Это Ас. – Нас тут двадцать человек со скуки помирают в штабе. Среди нас Искра – она делает сеть и вспышки. Репа тоже делает сеть и вспышки. Этого хватит: они подержат сети, а мы устроим цивам классное шоу. И оружейник Кент здесь, а он Элита. Да мы два гнездилища только так завалим.
Репа. Это он про меня.
Но у штаба, очевидно, возражений не было.
– Белый Паладин, выставить радиомаяк, – скомандовал дежурный в штабе. – Охотник Ас прав. Это будет сенсация.
Глава 17
Вы уже поняли, что я была, мягко говоря, не в восторге от этой затеи. Марк, судя по его лицу, тоже. Но спорить он не рискнул: мы перед камерами, и всё уже решили за нас.
Охотники проникали в здание с задворков – по одному, по двое. Мы сошли к ним со своей верхотуры: шаткие мостки больше чем четверых точно бы не выдержали.
Но теперь за нами наблюдали камеры. С нами – хвала небесам! – был оружейник, и командовал тут он, а не Ас.
Оружейник отдал распоряжение штабу разместить камеры по периметру здания с глазунами. Из штаба возразили: им надо было бросить как можно больше камер на Охотников. Зрелище и впрямь ожидалось грандиозное. Еще бы: немаленький отряд топовых Охотников отрывается по полной! Те, кто смотрел прямой эфир, уже ерзали на стульях в предвкушении.
Спасибо камерам – верные спутники глазунов, шакалы, тоже были на виду. Гадкие твари эти шакалы, не лучше глазунов, только на своей манер. Внешне они похожи на собак: белые, с ушами-лопухами, как у обычных гончих. Только уши у шакалов красные точно кровь, и глаза тоже. От этого кажется, будто шакалы все время плачут кровавыми слезами. Шакалы – некрупные твари, не больше бигля, но проворные и злобные, а пасти их полны острющих зубов, которыми они вмиг порвут вас на кусочки.
Шакалов было много. Минимум вдвое больше, чем глазунов-слетков. Прямо сейчас глазуны спали, сбившись в огромную кучу. Они делаются сонными, только когда очень сыты. Значит, совсем недавно они наелись до отвала. Дальше думать эту мысль мне не хотелось, но выводы напрашивались сами собой. Гоблины тоже были сонными, а гоблины с глазунами всегда не прочь поработать в связке. Получается, они напали на место, где много людей, и… Против слаженной команды глазунов, шакалов и гоблинов выстоит разве что Охотник.
Эти твари только что сгубили народу на целую деревню: мужчин, женщин и детей. А ведь у тех повстанцев наверняка где-то неподалеку штаб или лагерь. И они, вместо того чтобы отстреливать глазунов, палили в нас. Меня прямо зло взяло, только я об этом подумала.
Едва оружейник закончил переговоры со штабом, мы с Искрой шагнули навстречу друг другу. Экраны наших перскомов были настроены на камеры, расставленные по разным сторонам гнездилища: мы видели все, что происходит в логове. И приступили к разработке тактики.
– Ты сеть закрепляешь? – осведомилась я.
Искра помотала головой.
– Я не умею, – призналась она и с надеждой посмотрела на меня.
– Ладно… Тогда попробуем так. – Я сложила неровный круг из осколков кирпича и цемента. – Ты набрасываешь свою сеть, я а сверху придавливаю ее своей крест-накрест. Посмотрим, смогу ли я закрепить обе.
Насчет глазунов можно не беспокоиться: им наши маневры с магией все равно не разглядеть против солнца. Даже обладай глазуны зоркостью Волхва.
Четыре Гончие Искры, окружив нас, с любопытством наблюдали. Они напоминали волков с серо-розовой дымкой вместо шерсти. Мы попробовали: раз, другой и третий. Первые два раза у нас ничего не вышло: сначала ее сеть разошлась с моей, потом у меня не получилось собрать в горсть края моей сети – ее сеть выскользнула из-под моей и рассеялась. Но на третий раз мы все сделали правильно. Еще три захода, чтобы отработать технику, – и мы решили, что готовы. Мы довольно ухмыльнулись, стукнулись кулаками и отправились к остальным.
Гончие Марка оказались на вес золота: летуны тут были только у него и еще у одного Охотника.
– Ваша задача – сбивать тех, кто попытается улететь, – сказал им оружейник.
Марк, его напарник и все их Гончие-летуны озадаченно воззрились на оружейника. И я подняла руку.
– Говори, Радка, – разрешил оружейник.
– У нас в горах водятся хищные птицы, и они проделывают одну штуку. – Чистая правда. Как и то, что эту штуку проделывали Гончие одного из Учителей. – Птица набирает высоту и начинает кружить – выглядывает добычу. – Я изобразила правой ладонью Гончую-летуна, помахав ею как крылом. Мой левый кулак был глазуном. – И, когда добыча поднимается в воздух, хищник складывает крылья, поджимает когти – или лапы, как у Гончих Марка, – и камнем падает вниз. – Я стукнула правой рукой по сжатому левому кулаку. – Хищник бьет жертву прямо по голове, но когти у него поджаты и не цепляют добычу. Хищник отлетает, а потом снова бьет жертву, пока та не свалится наземь.
Марк с напарником и оружейник кивнули: Марк и его товарищ понимающе, а оружейник одобрительно. И продолжил дальше излагать наш план.
Паулз и Ас стояли рядом. Я заметила, что между ними как будто есть какая-то незримая связь, словно они не обычные братья, а близнецы. Я прежде не видела их вместе на Охоте, и, сколько я знаю Аса, мне не доводилось наблюдать, как он проявляет братские чувства. А вот про Паулза сразу было ясно, что он из кожи вон лезет, лишь бы произвести впечатление на брата.
Оружейник велел всем работать только по двое и строго-настрого наказал каждому из нас не сводить глаз с напарника. Мы собрались ослеплять глазунов взрывами со вспышками и просто вспышками, но глазунов все же было очень много, да еще эти шакалы, да еще глазунчики-слетки: даже такая мелкота может взглядом вас обездвижить. Поэтому нам надлежало быть бдительными. Чтобы, если кому достанется от глазуна, мигом оттащить его подальше от смертоносного взгляда.
– Поэтому пускай вас прикрывают Белый Паладин и хотя бы по паре ваших Гончих, – заключил оружейник.
Ча припал на лапы и проскулил в знак согласия. Я точно знала, что внутренне он мечется. Ему до смерти хочется укладывать глазунов – и в то же время никак нельзя оставить меня без прикрытия. Но сейчас Ча мог расслабиться: ему дали приказ.
Я кликнула Душану, Бэгце, Ченрезига, Калачакру и Шиндже и указала им на оружейника:
– Пойдете вместе с его стаей. Ча и Хеваджра остаются со мной.
Душана фыркнул, что на его языке означало «да». Значит, решено.
Искра, Марк, оружейник и наши Гончие двинулись первыми. Расклад, казалось, был на сто процентов в пользу глазунов: во всем здании всего две двери, на второй этаж с выбитыми окнами попасть можно было только по железной пожарной лестнице. Наш отряд разошелся по двое; все выскользнули через провалы в кирпичной стене, где когда-то были двери. Осталась только наша четверка: Искра, Марк, оружейник и я. Мы осторожно взобрались наверх по пожарной лестнице, каждую секунду ожидая, что она вывернется из кирпича, или треснет, или вообще сломается под нашей тяжестью. Я облегченно выдохнула, когда мы все четверо вползли на второй этаж и распластались на животе. У оружейника был наготове гранатомет. Мы с Искрой принялись незаметными движениями пальцев чертить Письмена над гнездилищем.
Я судорожно жевала нижнюю губу, живот у меня весь скрутило, а две сети между тем медленно расправлялись одна над другой. Я старательно подвернула края обеих сетей, молясь про себя, чтобы глазуны ненароком не посмотрели вверх и не заметили там какую-то возню. Закрепив как следует сеть Искры, я постучала оружейника по локтю. Он покосился на меня, и я кивнула.
Оружейник навел гранатомет на логово и еле слышным шепотом начал обратный отсчет:
– Три… Два…
На счет «один» он выстрелил, а я прихлопнула гнездилище сетями и накрепко пригвоздила их края к земле. Вспышка ослепила глазунов, а сети в тот же миг накрыли их сверху.
А потом Искра заполыхала своими вспышками. Сразу стало ясно, почему ее так прозвали. Мои вспышки очень даже неплохи, но с ней тягаться мне и думать нечего. Не будь она Охотницей, могла бы зарабатывать на световых шоу. Это было что-то невероятное. Она выстреливала огненными цветами, разбрызгивала фонтаны искр, озаряла все вокруг ослепительным светом, от которого слезились глаза. Как светозвуковая граната, только без взрыва. И Искра выдавала свои фейерверки каждые несколько секунд. Мне даже смысла не было переводить манну на собственные вспышки. Я с мрачной решимостью навалилась на сети и следила, чтобы они нигде не ослабли и не растянулись.