Мне не хватало Паладина, но, если честно, одной Охотиться хорошо. Смотришь только за собой, ни о ком другом думать не надо. А если вообразить, что дома без окон – это скалы и обрывы, то получается как у нас на Горе.
И точно как дома, в разных закутках прятались вредные малявки, которых надо сгонять в стаи. Они все летуны, засечь такую мелочь трудно, вот они и порхают через Барьеры. Например, феи – эти сродни гоблинам, только легкие и крошечные, не больше бабочки. И очень хорошенькие – пока не укусят. От их яда ранка тут же начинает гноиться, и даже слюна у них ядовитая. Если встретите фею, не сомневайтесь: в паре шагов их еще не один десяток. С феями я поступала по-простому: раскидывала сеть над всей стаей и затягивала книзу. Крепкая сеть, как для глазунов, тут ни к чему, можно размазать магию тонким слоем – количество магии то же самое, но получается не рыбачья сеть, а скорее паутина. Феи обожают кого-нибудь истязать, и мне повезло: я застукала их, всем скопом терзающими кролика. А они меня не заметили. Я набросила на фей сеть и притянула ее к земле. Феи даже ничего толком понять не успели. Я спустила на них Душану.
Пройдя по угодьям, я отловила еще шесть стай мелкой нежити. Теперь настало время проверить водостоки. Ой, да ладно! Я уж навоображала себе невесть что.
Думала, там кишмя кишат ноккеры. Но вместо ноккеров меня поджидали кобольды. Они вроде ноккеров, только меньше, слабее и пугливее. Целое племя кобольдов может разве что поранить ребенка. Дети у них любимая добыча, потому что детей легко напугать, а кобольды, похоже, кайфуют от человеческого страха. Но с Охотниками и Гончими кобольдам не совладать. Гончие, словно пастушьи псы, согнали их в кучу, а потом разделались с ними по-свойски. За весь день я хорошо если разок выстрелила.
Но мы прочесали очень большой участок, хотя и не все угодья. Я порядком выдохлась к тому времени, когда отправила сытых Гончих назад. Ф-22 куда обширнее, чем я представляла. Положа руку на сердце, не думаю, что мы одолели больше четверти. Карабкаться вверх-вниз по высоким мусорным кучам оказалось не так-то просто. В лесу работается куда легче.
Вернулась я довольно поздно: почти все уже поели. Но Марк все еще сидел в столовой и, увидев меня, расплылся в улыбке. И Карли тоже там была. Она победно помахала мне последним кусочком рыбного тако и с ухмылкой отправила его в рот. Я в ответ только закатила глаза. Нагрузив поднос тем, что осталось, я направилась к друзьям. Перском вдруг подал голос, и я машинально проверила, что там.
– Ну вот еще, не было печали, – раздраженно буркнула я. – А я-то верила, что в Пике все без сучка без задоринки.
Марк засмеялся. Вот забавно: с тех пор как мы с ним сделались напарниками, он стал смеяться гораздо чаще.
– Ага, на то и расчет, что деревня в это верит. А что там?
– Да ерунда. – Я откусила от квадратика, похожего на кукурузный хлеб. О, это же всамделишный кукурузный хлеб! Да еще с чили… Сегодня я почти как дома побывала. – Никак не разберутся с глюком в расписании. Меня сегодня отправили на Ф-22. Но по расписанию там должна быть Карли, а я – на ее угодьях. И мне пишут, чтобы я не верила расписанию, и велят дальше работать на Ф-22.
Сообщение было подписано оружейником, поэтому поводов для сомнений у меня не было. Карли взглянула на свой перском.
– Ну точно, то же самое, – кивнула она. – Какой-нибудь техник перепутал коды.
Марк кивнул, потягивая сок. Ему мое общество определенно было по душе. Вот и замечательно: Охота-соло – это прекрасно, но когда ты не в дозоре, хочется все-таки пообщаться с людьми.
– Такое хоть и не часто, но случается, – заметил Марк. – С полгода назад нас с Искрой в расписании тоже перепутали. Представь только Искру в Отстойнике!
Я раскопала в перскоме Искрин сегодняшний эфир. Она сидела и листала изображения экипировки на компьютере – страницу за страницей, много-много страниц.
– Ну, по крайней мере прикид у нее был бы что надо, – хмыкнула я, показывая перском Марку. Тот закатил глаза, но улыбнулся.
– Ты совсем вымоталась? – внезапно спросил он.
Мне тут же стало любопытно:
– Да не так чтобы. Ходила много, но мне не привыкать. А что?
– Я подумал, ты, наверное, в бассейне еще не бывала, – застенчиво произнес он. – И еще подумал: интересно, умеешь ли ты плавать?
Бассейн? Дома я плавала – в прудах, разумеется. И я приблизительно представляю, что такое бассейн: это как искусственный пруд.
– В бассейне не бывала, – подтвердила я. – А плавать умею.
– Не хочешь сходить? Это мое любимое место, где я отдыхаю. Сейчас вечер, там скорее всего есть народ, но не толпа. – Марк перевел взгляд на Карли. – И похитительница тако тоже приглашается.
– Давай! – радостно откликнулась я.
Плавать – это же здорово! Я даже не стала раздумывать, где взять купальник. Наверняка модельеры позаботились и об этом. Я сама купальников не заказывала, но это ничего не значит. Белье и ночнушки я тоже не заказывала, а у меня целая тонна и того и другого. Наши модельеры, если дать им волю, десяток-другой купальников мне обеспечат.
– Встречаемся в бассейне? – уточнила я.
Верный перском покажет мне дорогу.
– Договорились. – Марк казался очень довольным.
Ага, еще бы. Я от души похихикала про себя. Как ни крути, наш Паладин – Христовый, а у Христовых, насколько я знаю, пунктик насчет обнаженного тела. У этих ребят все строго. Но если плаваешь – вроде как не запрещается и самому в полуголом виде показаться, и на других посмотреть.
Мы оба уставились на Карли в ожидании ее ответа. Но та лишь помотала головой.
– Я откланиваюсь, – объявила она. – Пловчиха из меня еще та. Камнем ко дну не булькну – и на том спасибо. Радости я в плавании не вижу и воду предпочитаю горячую. Постоять подольше в душе, в ванне полежать – вот это по мне. А в бассейн я ни ногой.
Я вышла из столовой и побежала к себе. Кто бы сомневался: не один, а целых три купальника ждали меня в шкафу. Все, естественно, серебристо-антрацитового цвета. Я великодушно выбрала тот, который прикрывал побольше, чтобы не терзать Паладина. Хотя, признаюсь, был соблазн надеть купальник, состоящий в основном из веревочек.
Но Паладин очень милый, и я не стану вгонять его в краску своими прелестями. А то ведь ему придется глаза закрывать. Чего доброго, ко дну пойдет в борьбе с искушением.
Я перебросила купальник через плечо и припустила по коридору. Перском привел меня в неизведанную часть здания с пометкой «рекреация». Я сперва прочитала «рекремация» – и удивилась: при чем тут кремация, да еще и повторная? Только через секунду до меня дошло, что это никакая не кремация, а как бы восстановление, то есть отдых. Дома мы отдых так не называли. Мы использовали понятные слова: «развлечения», «забавы», «игры» и все в таком роде. Но что с нас взять – мы же деревня.
При бассейне было две раздевалки – мужская и женская. Смех, да и только. Учителя и монахи внушали нам, что не надо стыдиться наготы. В общинной купальне мы частенько сидели совсем голые. Вот честно: как уложишь парочку черных собак, ты еле на ногах стоишь, и все тело ноет, и сил у тебя только на то, чтобы стащить одежду, ополоснуться и нагишом плюхнуться в купальню – отмачивать в горячей водичке все свои ссадины и болячки. Даже если в купальне сидит в чем мать родила первый красавец на свете – тебе от этого, мягко говоря, ни тепло ни холодно.
Я вышла из раздевалки в необъятное помещение, где гуляло эхо. Под световыми панелями простирался гигантский цементный резервуар, наполненный водой. Чище воды я не видывала в своей жизни. Нет, наши пруды тоже чистые, и вода там приятно пахнет, но она не такая кристальная, как в бассейне. А тут вода очень искусственная. И очень притягательная. Меня уже ждал Паладин, облаченный в белые мешковатые купальные трусы. Надо признать, с мускулатурой у него полный порядок. Ладно, мне тоже есть чем похвастать. Пару лет назад на месте груди у меня было два жалких пупырышка, а сейчас и в купальнике показаться не стыдно. Неслышно ступая босыми ступнями, я подкралась к Марку и широко улыбнулась:
– А ничего себе лоханочка-то, знатная, верно, любезный? – пробасила я, изображая деревенщину, и Марк рассмеялся. – Водичка-то как – небось ледяная?
– А ты нырни и проверь, – посоветовал он. – Давай наперегонки.
Я фыркнула:
– Если наперегонки, тогда надо по правилам. Ныряем вместе.
Холодной водой меня не испугаешь. Вы же помните, откуда я. Горячей водой у нас можно разжиться только в источнике возле Монастыря. Или в купальне – но для купальни мы ее специально греем. Для меня вода холодна, если в ней плавает лед.
Марк оказался в спортивно-задорном настроении, так что мы устроили соревнования по всем правилам. Марк был сильнее и выше, но мне приходилось толкать по воде меньшую массу, и мы шли почти голова к голове. Я коснулась бортика сразу же после Марка. А потом мы лениво поплавали взад-вперед, поныряли по очереди – обожаю нырять, хотя ныряю не особо хорошо, – и еще поплавали. Наконец у нас у обоих сморщилась кожа на ладонях и нас приятно разморило – значит, будем крепко спать ночью. В бассейне плавали еще люди, но в основном не Охотники, а здешние служащие. Мне любопытно было на них поглазеть. Я понимала, что в штабе живут и работают разные люди – ведь, к примеру, еда же не из воздуха берется. Просто я никогда прежде не встречала никого из них. А они, судя по всему, были знакомы между собой, во всяком случае большинство. И они затеяли на другом краю бассейна игру с мячом и сеткой. Игра показалась мне забавной, но я уже подустала, да и странно было бы проситься к ним в компанию.
И мне подумалось: а ведь эти люди ведут себя так, словно ничего не случилось. Словно только вчера не погиб Паулз. Почему так? Неужели обычные работники штаба так невзлюбили Аса, что этой нелюбви перепало и Паулзу? Выходит, из-за Аса им и Паулза совсем не жалко.
Я вспомнила, что Джош говорил об Асе… Будто тот общался с ним свысока, как с мелкой сошкой. Вероятно, сам Паулз ни при чем. Все вокруг терпеть не могут его брата, и это само собой переносится на него.