На вечерний консилиум собрались ректор университета, деканы всех факультетов, Ульяна Хальер и её родители – ир Хальер был одним из учредителей университета магии и ему сразу докладывали обо всех проблемах в работе учебного заведения, совмещенного с научно-исследовательским центром. Профессор Церис вынес итоговый вердикт:
– При всей несомненной мощи современной науки один процент смертей от внезапной остановки сердца так и остаётся необъяснённым. В данном случае по неясной причине нарушилось движение электрического импульса по проводящей системе сердца. Полная поперечная блокада вызвала острый приступ сердечной недостаточности и привела к летальному исходу.
– Можно чуть проще, профессор? В зале собрались не только врачи, – попросил ректор.
– Сердце – это сложный, качающий кровь насос, состоящий из нескольких узлов. Очень важна согласованная работа всех его составных частей. Эта согласованность обеспечивается за счёт электрических импульсов в специальных тканях, но движение этих импульсов вдруг застопорилось. Иногда такое происходит само по себе, но как я уже оговаривал: очень редко.
– Если только кто-то магическим путём не прекратит функционирование сердечных тканей?
– Само собой, но данный вопрос лежит вне моей компетенции: свежих следов магического воздействия, которые можно было бы идентифицировать, к моменту исследования уже не осталось, – развёл руками профессор. – Вопросы сознательного вредоносного воздействия следует обратить к тайной канцелярии, но я, с позиции медика, не вижу к тому оснований и поддерживаю версию естественной смерти.
Профессор обернулся к иру Хальеру, мрачно постукивающему пальцами по столу. Глава тайной канцелярии повернулся к дочери, и Ульяна ответила на немой вопрос:
– Я провела собрание всех менталистов университета: никаких подозрений их мысли, воспоминания и чувства не вызвали. Закрытых участков воспоминаний не выявила, подложных – тоже. С целителями такая же история, к слову – они сами вызвались пройти проверку у менталистов, и мой курс сегодня несколько часов проверял всех. Беседовала с одномирниками умершего: ни о каких его болезнях им ничего не ведомо, в своём мире они знакомы не были. Воспоминания одномирцев Керна кристально чисты: они озабочены только учёбой и стремлением заслужить одобрение преподавателей. В комнатах Керна никто из них не бывал, да и целителей с менталистами среди них нет – одни стихийники. Никаких посторонних посетителей система охраны университета не регистрировала. Я продолжу прислушиваться к многоголосному ментальному гомону университета, пока не проверю всех.
– При таких веских основаниях счесть смерть парнишки несчастным случаем, ты всё равно считаешь нужным выискивать убийцу? – поднял брови Хальер.
– Да, – твёрдо ответила Ульяна и, замявшись, тихо пояснила: – Интуиция...
– Что тебе не понравилось в мыслях одномирников Керна? – прямо спросила Алеся Хальер. Как менталист она прекрасно почувствовала недосказанность и напряжение дочери в этом пункте рассказа.
– Хороший вопрос! – вздохнула Ульяна, вспоминая встречу с пятью оставшимися одномирниками умершего...
Они пришли к ней по первой же просьбе своих кураторов: три парня и две девушки. Все как на подбор высокие, сильные, симпатичные, буквально сияющие крепким здоровьем, как прежде сам Керн. Молча выстроились ровной линией и преданно посмотрели на Ульяну: их мысли и эмоции подтверждали ту же готовность ответить на все вопросы, что горела в их чистых глазах. Все молниеносно, без тени сомнений и смущения, ответили согласием на просьбу разрешить чтение давних воспоминаний. Ни малейших негативных чувств, как правило сопровождающих такое разрешение у непривычных к менталистам людей. Это студенты университета магии спокойно относятся к шастанью по своим мыслям друзей-менталистов, а тут – ни капли противодействия со стороны новичков, лишь недавно узнавших о магии.
Воспоминания о пребывании в стенах Греблина тоже у всех как на подбор: словно снимали фильм об идеальном студенте, который даже в столовой думает лишь об учёбе и том, как бы заслужить одобрение всех окружающих. Будто всеобщая благосклонность – их единственная цель в жизни.
– У Керна не было с кем-либо конфликтов в университете? – спросила Ульяна и её не поняли:
– Конфликтов? – хором переспросили иномирцы, синхронно переглянулись между собой и растерянно ответили: – Нет, мы с ним вообще не общались.
– А с другими людьми он ссорился? Не с вами? – уточнила Ульяна, и на неё посмотрели с изумлением, дружно воскликнув:
– Нет, что вы!
И тогда Ульяна, ощущая неприятное чувство, будто её дурачат, как маленькую девочку, отпустила на волю свою магию. Невидимая сила окружила пятёрку безмятежных иномирцев, проникая в их мысли, чувства, выпитывая все потайные сведения о них и... не нашла ни злобы, ни зависти, ни лжи, ни потайных преступных намерений, ни страха, ни подлости, а одно лишь желание жить в мире со всем миром и трудиться на благо людей!
«Многовато ангелов для одного университета!» – зло подумала тогда Ульяна.
Ангелов, не испытывающих страха, – просто эпидемия бесстрашия среди первокурсников! Ульяну не отпускала уверенность, что её в чём-то обманывают. Мечта о благородных рыцарях осуществилась на четыреста процентов, но счастливой она себя как-то не чувствовала! Да и желания познакомиться три товарища Керна не вызывали совершенно.
Ульяна чуть глубже нырнула в сознание одного из парней... Глубинные воспоминания человека представляют собой нагромождение образов: самые яркие и запоминающиеся остаются в верхнем слое невзирая на время. Серые и обыденные быстро опускаются вниз, хоронясь в труднодоступных тенях бессознательного. В итоге в чередовании воспоминаний человека нет хронологической последовательности: моменты детства зачастую идут рука об руку с историями из взрослой жизни. Счастливые моменты будто сами текут к менталисту, притянутые его силой, а тяжёлые – замирают в отдалении и мерцают эмоциями горя и отчаяния.
С сомирниками Керна всё обстояло иначе: их воспоминания были разложены по полочкам времени, как слова по алфавиту. Никакой мешанины, каждому кадру – строго отведенное время, хоть по часам сверяй. Никаких проблесков давнего прошлого в настоящем, вся жизнь – как ровный стеллаж шкафов в книгохранилище, где каждой эпохе отведено своё место. С таким порядком Ульяна сталкивалась у маленьких детей, не успевших накопить воспоминаний достаточно, чтобы устроить из них кавардак, и... у тех, кто пытался подменить настоящие воспоминания подложными. Однако подменитьвсе воспоминания, вплоть до младенчества, невозможно чисто статистически! Слишком много моментов надо увязать между собой, слишком!
В самой жизни парня каких-либо подозрительных или несогласованных моментов не нашлось: детство он провел с матерью, рос без отца, но послушным мальчиком. Закончил школу, техникум, пошёл работать на завод, увидел рекламу однокурсников Ульяны и без раздумий отправился учиться в университет магии. Вся жизнь укладывалась в пару абзацев: никаких личных привязанностей, ни врагов, ни друзей, даже с матерью и братьями-сёстрами он перестал общаться, как переселился в общежитие завода. Иномирец по имени Шаст, исследованный Ульяной до последней минутки, был одиночкой по жизни, но это ещё не преступление.
– Ты виновен в смерти Керна? Хоть как-то причастен к его гибели? – вопросы Ульяна обратила ко всем иномирцам по очереди и ото всех получила отрицательные ответы. Ответы были исключительно правдивыми: как менталист высокого уровня она не могла ошибиться в их честности. Однако... Ульяну не отпускало чувство, что она неправильно сформулировала вопросы. Но что может быть неправильно сформулировано в кратких, абсолютно прямых вопросах?!
– Они не причастны к смерти своего одномирника, – ответила Ульяна на вопрос матери, – но это не отменяет их странности в целом. Как метко выразился профессор Листиц: понятие врагов и вражды у них, похоже, просто не сформировано, но я не понимаю оснований для такого пробела в представлениях о мире. К сожалению, мне не удаётся чётко выразить, в чём ещё заключена их странность, даже самой себе. Да, они демонстрируют явные отличия от привычного образа мыслей и поведения, но критичные не настолько, как это ощущается интуитивно.
Все преподаватели помолчали, припоминая особенности поведения, что сами замечали у сотоварищей Керна. Большинство пожало плечами: им не бросились в глаза какие-то странности, и новенькие иномирцы, пойманные менталистами, слились с общей массой других студентов. Глава тайной канцелярии веско сказал:
– Итак: камеры тайного наблюдения в коридорах общежитий мои сотрудники установят сегодня же и поставят на запись. Я немедленно отдам распоряжение, и часа через два мои ищейки доберутся с оборудованием до Греблина. Ты их встреть, Эльтар, и проводи до места. На все вопросы отвечай, что это пожарники, проверяющие исправность сигнализации, форма у моих людей будет соответствующая. Если никаких трагических событий в ближайшие полгода не произойдёт, то записи камер уничтожим не просматривая. Систему регистрации входящих и выходящих лиц проверить и контроль усилить. Медицинский осмотр новеньких провести повторно и более тщательно. Ульяна, ты продолжаешь прислушиваться к мыслям всех греблинцев, мониторить их эмоциональное состояние. Сама знаешь: маньяки часто действуют под влиянием вспышки, а в остальное время их не отличишь от добропорядочных граждан. Почувствуешь такую вспышку – сообщишь мне или Лоуресу! В одиночку убийц не ловишь!!! Я ясно выражаюсь?
«Попробуешь самовольничать и лезть на рожон – дома запру!» – донёс папочка Ульяны чёткую мысль до сознания дочери.
«А я помогу отцу в этом благом деле», – добавила мамочка.
Ульяна очень-очень постаралась совсем ничего в ответ не подумать!
Глава 14. Менталист идёт по следу
Последний рабочий день недели был рабочим лишь наполовину: с полудня начинался отдых. Однако после обеда университет шумел меньше обычного – известие о смерти первокурсника набросило покров тишины на танцевальные площадки, стоявшие заброшенными, на музыкальные клубы, оставшиеся закрытыми. Магический университет редко сталкивался с непоправимыми трагедиями, обычно целители исправляли всё, магия считалась почти всесильной. Столкнувшись с ярким доказательством обратного, студенты разговаривали тише, а число заявок на посещение родных в завтрашний в