– Я закончила, можете отвести ребят в медицинские капсулы, – произнесла Ульяна и обратилась к трём странным иномирцам: – Вы не против лечения в капсуле? Вас разбудят, как только смогут вылечить.
– Не против, – дружно заверили иномирцы, и сотрудники госпиталя погрузили их в сон, закрыли герметичные капсулы.
К Ульяне требовательно развернулась Элайза, требуя объяснений, и она разъяснила:
– Никаких следов ментальных воздействий. Но... Мир их воспоминаний поразительно чётко структурирован и лаконичен, будто кем-то отредактирован, настолько непохож на нормальный. И мир чувств искорёженный: они не только бесстрашны, у них атрофированы все базовые человеческие чувства. Вот отчего они так странно воспринимались мной на интуитивном ментальном уровне! Вот отчего в их прошлом нет никаких сильных привязанностей. В них хорошо прослеживаются чувства ответственности, трудолюбия, исполнительности, послушания, они словно рождены идеальными студентами и работниками, но другие эмоции будто отключены.
– Идеальными студентами и работниками? – медленно повторила глава криминалистов. – Ульяночка, ты чересчур оптимистично трактуешь данные. Когда я слышу о бесстрашном, бесчувственном и исполнительном человеке без личных привязанностей, мне на ум приходит мысль об идеальном наёмном убийце.
– Они же жертвы, а не убийцы? – нахмурились ищейки.
– Как говорит мой муж: одно другому не мешает, – хмуро ответила Элайза. – Следите получше за этими капсулами. Чёрт, всегда жалею, что мёртвое тело допросить невозможно и следов ментальных воздействий оно не хранит – что произошло с погибшей за секунду до смерти?! Отчего встало абсолютно здоровое сердце?! Что она ощутила в последний миг?! Это вечные вопросы без ответов в сыскном деле, а ведь если знать ответ, то и убийцу найти легче!
От Яра до Ульяны дошёл отблеск непонятного озарения. Серые глаза мужчины на миг сделались какими-то шальными, он автоматически и отстранённо откликнулся на просьбу Цериса осмотреть тело погибшей. Уже пошагав вслед за Лирном, он внезапно остановился, круто развернулся к Ульяне и безапелляционно заявил:
– Мне нужен портал в мой мир. Туда и обратно.
– Хорошо, что обратно – тоже, – устало усмехнулась Ульяна. Действие её ментальной магии связалось у мужчины с правильным объектом и ему не терпится встретиться с возлюбленной. Вполне закономерный эффект её манипуляций с чувствами: Элайза уже названивает Лоуресу, а ректор нежно улыбается, общаясь с женой по сети университетской дистанционной видеосвязи.
«А меня ждут прекрасные принцы», – зло напомнила себе Ульяна и сглазила: в холл госпиталя вошёл кронпринц Лорелл и сходу бросился к ней:
– Слава богу, с тобой всё в порядке! Теперь нет сомнений, что в университете орудует маньяк, так что на время следствия ты поселишься во дворце, подальше от сумасшедшего убийцы! И не возражай: я с ума сойду, если с тобой что-нибудь случится! Твой отец отказывается переселиться в Греблин и обеспечить твою безопасность, так что я забираю тебя во дворец!
Спеленав ошарашенную Ульяну воздушными вихрями, Лорелл понёс её прочь из третьей зоны под изумленными взорами профессоров и студентов.
– Помолвка Ульяны с кронпринцем опять в силе? – обратился к Листицу профессор Церис.
– Видимо, да, – пожал плечами декан менталистов. – Что взять с молодёжи: то ссорятся, то мирятся. Я всегда подозревал, что Ульяна так до конца и не отпустила свои чувства к принцу, как и он к ней.
– Теперь они повзрослели и не повторят старых ошибок, – философски изрекла Элайза. – Господин Тегран, что вы встали столбом? Вас с Лирном ждёт в прозекторской тело жертвы, мне срочно нужны результаты вскрытия!
Глава 23. Проблема прекрасных принцев
Нет, это противоестественно.
Абсолютно противоестественно, что на Ульяну сердится и грозно кричит кто-то ещё помимо него! Яра так и подмывало приземлить красавца брюнета, выдернуть из его рук синеглазку и популярно объяснить, кто имеет право беспокоиться о её безопасности!
Слова о помолвке повергли его в шок, вызвав знакомую боль: опять прекрасная девушка вступает в династический брак, а обычному целителю не следует и мечтать о счастье. Только на этот раз боль была не тихой, смиренной и приглушённой, как в случае с Таярой, а острой и пронзительной. Упоминание Листица о чувствах улетевшей парочки лишь растравило эту боль: профессор – менталист, он знает, о чём говорит, чужие чувства – его специальность. Недавно Яру хотелось устроить мордобой тем, кто считал Ульяну чудовищем, а сейчас он испытывал жгучее желание устроить мордобой тому, кто явно так не считал. Ситуация казалась Яру чертовски несправедливой: почему всё население империи боится сильных менталистов, и только молодой красавец кронпринц является исключением из правила?!
«Слухи о всеобщем страхе сильно преувеличены: любой умный человек, пообщавшись с Ульяной, заглянув в её чистые глаза и увидев открытую, добрую улыбку, мигом проникнется к ней самой искренней симпатией. Ульяна так заслуживает любви, что число её поклонников должно исчисляться сотнями, – мрачно размышлял Яр, входя в прозекторскую, и задался вопросом: – Я-то как к ней отношусь? Теперь, когда перестал подозревать её в совершении злодейств? Уважаю, симпатизирую, испытываю благодарность за всё и...?»
Многоточие в ответе появилось после эксперимента, проведённого в смотровом кабинете. Насколько глубоко он ей симпатизирует? То бесконечное чувство любви, что затопило его, было, конечно же, навеяно ментальной магией, однако почему так долго держится эффект?
– Ты тоже до сих пор ощущаешь, что безумно влюблён в Ульяну Хальер? – с любопытством учёного-исследователя поинтересовался Яр у Лирна, завязывая защитный фартук и натягивая перчатки.
Напарник споткнулся на ровном месте, чуть не выронив набор секционных ножей, и изумлённо уставился на Яра.
– Почему в Ульяну?! Навеянное чувство только в первый миг тянет к менталисту, а потом сосредотачивается на образе реального любимого. Нет, если сильный менталист целенаправленно формирует чувство обожания к самому себе, то это другое дело (к слову, дело подсудное), но Ульяна-то не ставила перед собой такой задачи. Она просто проверяла силу отклика на возбуждаемые ею эмоции, а уж нужную картинку под них разум человека подстраивает сам. Когда она нагнетала радость, я вспоминал первого удачно прооперированного мною пациента, а потом думал об Ире, само собой.
– Каком ещё ире? – растерялся Яр. Причём тут отец Ульяны?!
– О моей невесте, разумеется, я люблю одну девушку, – улыбнулся Лирн, поясняя свои слова. – Ты знаком с Ириной: она – близкая подруга Ульяны, частенько занимается её аскольдом и тебя отправляла в твой мир в первый вечер, когда ты заскакивал за вещами и предупредить родных об отлучке.
– И ты до сих пор испытываешь чувство любви к своей девушке?
– Я всегда его испытываю, – пожал плечами Лирн, – менталист просто выводит это чувство на первый план, делает его особенно ярким и хорошо узнаваемым именно сейчас. Заметил, как многие принялись названивать своим близким? Я бы тоже Ире позвонил, но у стихийников экзамен на далёком полигоне, там магическая связь блокируется во избежание накладок. – Взгляд Лирна стал задумчивым: – А тебя, значит, потянуло к Ульяне... С учётом всех прошлых случаев – не удивлён.
– Каких случаев? – насторожился Яр.
Старшекурсник замялся, осмотрелся по сторонам, будто в пустом морге кто-то мог их подслушать, и высказался:
– Тех, когда вы с Ульяной начинаете рычать друг на друга и тянуться магическими нитями, вступая в магический обмен. Знаешь, до твоего появления в университете Ульяна ни разу никого не «выпивала». Да она вообще моментально разрывала магическую связь, если та вдруг начинала формироваться под влиянием её раздражения и чьего-то ответного страха! Ульяна – очень ответственный маг, прекрасно осознающий свои убийственные возможности и тщательно следящий за тем, чтобы никому случайно не навредить. Только с тобой у неё нашла коса на камень.
– И по моей вине, как мне всегда о том толковали, – поморщился Яр. – Не понимаю, почему на ментальное воздействие Юрисы, к примеру, или других ребят я реагирую спокойно, а на Ульяну непрерывно злюсь и всегда срываюсь в магический обмен!
Лирн снова огляделся и шёпотом произнёс:
– Яр, о таком не кричат на всех углах! Виноваты чувства. Твои чувства, понимаешь? Неопытный маг не может противостоять менталисту, если испытывает к нему сильные чувства: он обречён бурно реагировать на каждый жест и слово и стремиться к полноценной магической связи. А если чувства хоть в малой степени взаимны, то вовсе легче смириться, чем бороться, причём – обеим сторонам магического обмена.
– А если нет у меня к этой ведьмочке никаких чувств? – с последней надеждой уточнил Яр.
– Другого варианта я предложить не могу. До сих пор я, как и многие другие, считал, что вас связывает чувство сильнейшей взаимной неприязни, но раз ты так отреагировал на эксперимент, то..., – Лирн развёл руками.
– А может быть так, что одна сторона испытывает неприязнь, а другая... – Яр осёкся под сочувствующим взглядом товарища. – Можешь не отвечать.
«Будьте осторожнее, молодой человек, иначе наша красавица невзначай разобьёт вам сердце». – Ректор магического университета знал, о чём говорит.
«Чувство неприязни провоцирует обмен ничуть не хуже страстного влечения», – поучала синеглазка, а он беспечно верил, что его неприязнь к ней никогда не обратится совершенно противоположным чувством!
Удастся ли ему пережить увлечение Ульяной, как он пережил увлечение Таярой Данри?
То ли привычка не лгать самому себе сказалась, то ли всколыхнулась способность менталиста к интуитивным прозрениям, но Яр отчётливо понял, что ответ скорее «нет», чем «да». Поздно бежать из университета – образ синеглазой ведьмы поселился в его сердце навсегда, и бегство в другой мир его больше не спасёт и не поможет.