у.
— Женя, ты знаешь, что это такое — когда сбывается заветная мечта, казавшаяся неосуществимой? Я получил свой Шанс — тот самый, который выпадает один раз на десятки тысяч, если не на миллион. Так легко ли согласиться после этого, что с самим Шансом что-то нечисто, что исполнения твоего заветного желания может привести к плачевным последствиям? И меньше всего мне хотелось признавать, что исполнение моего желания могло принести вред тебе.
— Ну, вообще-то, вред мне принесло исполнение моего желания…
— Но это я тебя во всё впутал. Господи, — Макс потёр лицо обеими руками, — я чувствую себя полным идиотом. Сорвался, как последний кретин, подставился, изобразил карася-идеалиста по полной программе, а в результате вам же меня и пришлось выручать. Дама в беде, блин.
— Карася-идеалиста? Это ты про то, как ты пришёл к Бошняку?
— Ну да. Требовать от него, чтобы он немедленно всё объяснил и что-то с этим сделал. Ждал, что он немедленно потупит глаза, и скажет — ой, извините, был неправ. Словно помутнение какое-то нашло, ей богу.
— Ничего, — Женя сочувственно погладила его по плечу. — Я тебя понимаю. Я сама чуть не рехнулась, когда поняла, что нас двое.
Макс поймал её руку и вдруг прижался к ней губами.
— Никогда себе не прощу, что это всё из-за меня, — произнёс он. — Женя, я давно должен был это сказать, да всё тянул, как последний трус. Выходи за меня замуж.
— Замуж? — Женя хлопнула глазами. — Ну… Сейчас не самое подходящее время…
— А когда оно будет, подходящее? Женечка, солнышко моё, я правда тебя люблю. Я уже и кольцо приготовил, да всё не решался, всё тоже время подходящее выбирал. Ну вот и довыбирался. В таких делах нельзя откладываться.
— Нет, подожди! — Женя упёрлась ладонью ему в грудь. — А что если всё-таки окажется, что это она, а не я — настоящая Женя Белоусова? Что тогда?
— Я уверен, что настоящая — ты. Но даже если и нет… Ну, придётся уйти от Андрея Ильича, подумаешь, трагедия. Чёрт с ним, с «ДомКвартВопросом», что я, работу себе не найду? И работу найду, и семью обеспечу, не сомневайся. Я люблю тебя. Тебя, а не её. Женя! Ты что?
— Ничего, — Женя хлюпнула носом, — ничего. Это я так… Не обращай внимания.
— …Словом, было решено, что ты останешься здесь, — подытожил Рахеф.
— Но почему?! — я едва удержала форму. Это не очень приятно — когда собеседник перед тобой превращается в шар или начинает расплываться, как пятно краски в воде, и потому считается дурным тоном. Но порой очень трудно сдержаться.
— По вполне очевидным причинам, Хэо. Ты же не новичок, неужели тебе надо объяснять? Ты слишком долго носила Личину. Тебе надо отдохнуть. Расслабься, погуляй, пообщайся с семьей и друзьями. Жаль, что ты так и не завела себе партнёров, встретиться с ними было бы очень полезно.
— Вы же сами говорили, что Звёздный Остров отнесло слишком далеко, и Коридор к нему лопнул, — напомнила я. — Сколько времени понадобится, чтобы его восстановили?
— Ты права, много. Но у тебя и на Радужном есть знакомые, верно? Побывай у них, пригласи их к себе. Кстати, в Музыкальном дворце теперь накачивают газ в несколько залов, там можно послушать звуковую музыку. Им было бы интересно мнение знающего человека, какая смесь и плотность газов лучше всего передают звуковые колебания.
— На это есть специалисты, — буркнула я.
— Они будут рады учесть мнение любого, — терпеливо возразил Наставник. — Хэо, да что с тобой? Раньше ты никогда не была столь упрямой.
Я виновато приглушила свечение своего тела — наш аналог вздоха раскаяния. Да, конечно, в словах Рахефа был резон. Я действительно слишком долго носила Личину. Когда мы, Охотники и Материалисты (я невольно улыбнулась, вспомнив, что в мире, который я только что покинула, в последнее слово вкладывается совсем иной смысл), вселяемся в скопированные с жителей материальных миров тела, мы также получаем их память. Создание Личин когда-то было огромным шагом вперёд — раньше для выхода в другие миры из Пустоты нам требовались тела жителей этих самых миров. Причём тела не пустующие — лежащие в коме, например, не годились, и сумасшедшие тоже, ведь дефекты работы мозга сказывались и на новом жильце. Обладатель тела и «подселенец» неизбежно сталкивались и хорошо, если они могли договориться между собой и какое-то время мирно просуществовать вместе. Но нередко начинались конфликты, и ничем хорошим это не заканчивалось.
С изобретением Личин проблема была решена. Мы получили возможность выходить в материальный мир и при этом чувствовать себя там как дома — память, вместе с телом скопированная с местного жителя, прекрасно информировала нас о состоянии дел. И пока Портал был открыт, пока мы получали постоянную подпитку из Пустоты, две памяти, своя и чужая, существовали в нас параллельно, позволяя при необходимости обращаться к любой из них. А вот если Портал захлопывался, настоящие воспоминания гасли. Я так толком и не поняла, почему — наши учёные это объясняли, но я никогда не была сильна в науках. Но факт оставался фактом: если пришелец из Пустоты оставался в материальном мире без связи со своей родиной, с его разумом начинали происходить изменения. Если он был в теле местного жителя, то сознание «подселенца» начинало угасать, вытесняться «хозяином», и постепенно гибло совсем. Раньше то же самое происходило и с теми, кто был в Личинах, но недавно удалось их доработать, снабдив дополнительным источником энергии, и теперь обитателю искусственно созданного тела грозила только потеря настоящих воспоминаний. Именно это со мной и произошло.
Однако, хотя Личины спасли нас от войны с чужими личностями, кое-какая опасность всё же оставалась. Два набора воспоминаний, каждый из которых воспринимается как подлинный — для психики это, мягко говоря, нездорово. А уж если с каждой новой Личиной ты получаешь новую память, которая воспринимается как своя — то тут и свихнуться недолго. Лично я относила уже с десяток разных Личин и могла подтвердить — пробыв в них достаточно долго, даже без разрыва связи через некоторое время начинаешь сомневаться в том, кто же ты на самом деле. А потому каждому вернувшемуся из другого мира домой полагался длительный отдых. Нужно восстановить старые связи и привязанности, вновь проникнуться духом и прелестью нашего мира — мира Пустоты и парящих в ней городов-Островов — вспомнить всё, что меня здесь радует и огорчает… Вспомнить и осознать, что я не Женя Белоусова, я — Альсуль Хэо Иэни. Чтобы потом быть готовой принять новую порцию чужой памяти — и суметь от неё дистанцироваться.
Всё это так… Но ведь теперешний случай — исключительный. К тому же я хотела использовать ту же самую Личину — то есть никакого резкого перехода от одних воспоминаний к другим не будет. Но если я даже своего Наставника не смогла убедить отпустить меня обратно — что уж говорить о Наставническом Совете.
— Вы же знаете, Рахеф, что для меня это личное, — сделала я последнюю безнадёжную попытку. — Там осталась моя подруга. Я должна ей помочь… и потом я подобралась к преступнику ближе всех. Как бы там ни было.
— Но он сбежал, и теперь, боюсь, придётся начинать всё сначала. Ты будешь в равном положении с остальными Охотниками. Если, конечно, — Наставник внимательно посмотрел на меня, — ты сказала нам всё.
— Всё, — твёрдо повторила я.
— И не думай, будто у меня за Диссос душа не болит. Не ты одна поддерживала с ней близкие отношения, так что, поверь, её нынешнюю носительницу будут искать со всем усердием.
Если бы я в этот момент дышала, то обязательно бы вздохнула. Спорить с Рахефом было очень сложно.
Мы перемещались вдоль одной из улиц Радужного Острова. Здесь находилась штаб-квартира Охотников, так что все мы, входившие в Братство, жили на этом острове. Я машинально отметила, что за время моего отсутствия улицу перестроили. Вернее, поправила я себя, переформировали. Обычное дело для Островов, но когда возвращаешься из другого мира, первое время удивляешься, насколько же всё у нас изменчиво.
— Твой дом не трогали, — Наставник безошибочно угадал мои мысли. — Я специально попросил Формировщиков спланировать так, чтобы он вписался в новый ансамбль.
— Спасибо, Наставник.
— Не за что, Хэо. И если тебе захочется обсудить то, что с тобой произошло — не просто доложить, а обсудить с другом — ты знаешь, где меня найти.
— Конечно. Я признательна.
Около моего дома мы расстались. Раньше он был одним из самых заметных в квартале, но сейчас оказался задвинут в глубину, оттеняя своим куполом более низкие строения впереди. Сама не знаю, зачем я соорудила этот купол. Надо будет сделать его поменьше.
Вход закрывала частая сетка — достаточная защита от попадания мусора, но наши тела, больше состоящие из энергии, чем из материи, сквозь такую проходят свободно. Запирать двери у нас не принято — Острова сравнительно невелики, соседи друг друга отлично знают, ну а кражи у нас и вовсе не в ходу. Зачем красть вещь, если можно в любой момент пригласить Формировщика и сотворить себе точно такую же и даже ещё краше? Воплощённый коммунистический рай — от каждого по способностям, каждому по потребностям. Когда-то, когда материя была в дефиците, и её потребление строго отслеживалось, завести у себя лишний предмет было не легче, чем в современной Америке обналичить «левый» доход. Позже, когда добытчики материи — Материалисты — повадились регулярно наведываться в другие миры и притаскивать оттуда столько сырья, сколько нужно, на всех пролилась река изобилия, и порой предложение превышало спрос. Нет, конечно, случались и трудные времена, когда по какой-то причине походы прекращались, и приходилось затягивать пояса. Но технология была отработана, и тогда опять наступали периоды более-менее жёсткого контроля.
Что же до чисто физических потребностей, то они и вовсе обеспечивались простым поглощением энергии, которой в Пустоте, в отличие от материи, недостатка не было почти никогда. Вот скоро опять пройдёт новый Поток, и проблемой станет не добыть энергию, а избавиться от излишков. А потому ни хлеб насущный, ни предметы роскоши у нас никогда не были особыми источниками соблазна. В цене было нечто иное…