— Что хочешь сделать? — спросил Макс, послушно притормозив.
— Схожу на разведку, — я распахнула дверцу. — Надеюсь, что кто-нибудь из хозяев сейчас там.
И я решительно направилась к первому же дому — белому, с длинной верандой. Рядом с ним стоял автомобиль, что внушало определённый оптимизм. И в самом деле, когда я поднялась на веранду и позвонила, внутри скоро послышались шаги, и за застеклённой дверью появилась женщина. Окинула меня взглядом сквозь стекло, но, видимо, одинокая прилично одетая девушка особых подозрений у неё не вызывала, и дверь распахнулась.
— Чем могу помочь, мисс?
— Извините за вторжение, мэм, — я изобразила виноватую улыбку, — но мы, кажется, немного заблудились. Мой знакомый купил дом где-то на Лобитас-Крик-роуд и пригласил нас в гости. Но его телефон не отвечает, а мы проехали дорогу почти до конца, и до сих пор не видим ничего похожего, на то, что он описывал.
— А что он описывал?
— Это большой частный дом, но не фермерский.
— А, так вам, наверное, нужен Ридж-Хаус. Его продали где-то с полгода назад. Но я не знаю, живёт ли там новый владелец, мы его с тех пор ни разу не видели.
— А где он находится?
— Вы откуда едете, с той стороны? Вернитесь к ближайшей развилке и поезжайте в другую сторону. Дом у самой дороги стоит, не пропустите.
— Огромное спасибо, мэм!
Я спустилась с веранды, помахала рукой рыжей, с белым пятном на морде, лошади, что флегматично взирала на меня из-за изгороди через дорогу, и снова села в машину.
— Ну как? — спросила Женя.
— Нужно вернуться к ближайшей развилке и свернуть в другую сторону. Тогда мы рано или поздно выедем к недавно кем-то проданному и снова купленному дому.
— Ну, хоть что-то, — проворчал Макс, давая задний ход. Наша машина осторожно сползла задом на подъездную дорожку, развернулась и двинулась в обратном направлении. Сквозь заднее стекло было видно, что женщина, с которой я разговаривала, подошла к перилам и смотрит нам вслед. Кольнуло опасение, что она может запомнить номер, но я не стала говорить об этом спутникам.
Вскоре показалась и развилка, после чего дорога пошла вверх. И через какое-то время мы действительно увидели дом на вершине холма.
Дом и правда был не фермерским. Два, вернее, даже три этажа, с выходом из третьего на плоскую крышу второго, огромные, до земли, окна на первом, да ещё и круглая застеклённая пристройка сбоку с островерхой крышей, похожая на беседку. От дороги здание отгораживала невысокая живая изгородь, в одном месте она разрывалась, и от асфальта к дверям отходила мощёная камнем дорожка. Калитки не было. Мы притормозили у дорожки, и некоторое время сидели, оглядывая дом. Вокруг было пустынно, но лужайка за изгородью выглядела подстриженной и ухоженной.
— Ну, ладно, — вздохнула я наконец. — Попытка не пытка.
Что меня больше всего поражает в американских домах, так это то, что при их-то криминогенной обстановке, проникнуть в дом как правило — раз плюнуть. Рамы одинарные, стены тонкие, двери тоже одинарные, да ещё и нередко застеклённые. Вспомнился роман Кинга «Кристина», который Женя прочитала, будучи ещё подростком — эпизод, где ожившая машина крушит дом врага её хозяина. Происходи дело у нас, в смысле, в России, ещё вопрос, кто бы сдался первым: машина или стены дома. А здесь… Я осмотрела входную дверь. Ну, так и есть. Замок не сказать, чтобы сложный, и дверь действительно со стёклами. Матовыми, непрозрачными. В случае чего можно вскрыть или даже просто аккуратно вынуть стекло. Возможно, дом стоит на сигнализации, но пока ещё полиция или охрана доедет…
Хотя, если поднимется шум, будут опрашивать соседей, и та женщина как пить дать нас вспомнит. Если она действительно запомнила номер, найти нас будет делом техники. Так что лучше всё же обойтись без крайних мер. Будь я на обычной охоте, я бы просто устроила наблюдательный пункт где-нибудь поблизости, и выследила бы того или тех, кто здесь живёт. Но время, время… Так что для начала я просто позвонила в дверь.
Но, видимо, мы чем-то нравились Фортуне — тот, кто жил в доме, оказался на месте и пошёл открывать. Он был беспечен, и даже не просил, кто пришёл. И когда дверь распахнулась, я поняла, что моя охота закончена.
Увидев меня, Пётр Викторович попробовал отшатнуться и захлопнуть створку, но я не дала ему такой возможности. Пинок в живот — и вот он отлетает, сгибаясь пополам. Я обернулась к машине и активно замахала рукой — выходите, мол.
— Как вы меня нашли? — просипел с паркетного пола Бошняк.
Глава 21
— Как вы меня нашли? — повторил Пётр Викторович. Он сидел на стуле в гостиной, а я устроилась в плетёном кресле напротив него. Женя села рядом и чуть сбоку, а Макс ходил по комнате туда-сюда, изрядно нервируя гостеприимного хозяина. Глаза Бошняка бегали следом за Максом, хотя, возможно, он просто избегал смотреть на нас.
— Через интернет, — хмыкнула я, закидывая ногу на ногу.
— Меня нет в интернете.
— Зато ваши приятели есть. Они-то вас с потрохами и сдали. Но не судите их строго, едва ли вы им объяснили точное положение дел. Ведь так?
Пётр Викторович помолчал. Потом попытался выпрямиться, чуть скривившись, и поёрзал на своём стуле.
— У вас тяжёлая рука, — пожаловался он, поглаживая пострадавший живот. — Ладно. Коль скоро я ещё жив и вы явились сюда всей компанией, полагаю, у вас есть ко мне какое-то предложение?
— Правильно полагаете, — хмыкнула я. Нет, я не устану восхищаться наглостью этого человека… — Вы одарили Женю и Максима прежде отсутствовавшими у них талантами и умениями. Проще говоря, душами наших с вами соотечественников. А теперь вы отпустите эти души обратно в наш мир. Полагаю, вы в состоянии это сделать.
— А взамен?
— А взамен вы останетесь в живых. Выгода очевидна, не так ли?
Теперь хмыкнул Пётр Викторович.
— Значит, я делаю то, что вы мне скажете, и за это вы меня просто не убьёте? Что-то не слишком честная сделка — вам всё, а мне ничего.
— Вообще-то это куда более честная сделка, чем вы заслуживаете, но у меня нет желания с вами торговаться. А потому не будем ходить вокруг да около. Вы не можете не понимать, что я — не единственная Охотница, которая идёт по вашему следу. И коль скоро я сумела вас найти, сумеют и другие. Я просто успела раньше, но чтобы подписать вам смертный приговор, мне даже не надо марать руки — достаточно просто не дать вам скрыться. Они уже здесь, и их визит — вопрос не такого уж далёкого времени.
— Блефуете…
— Неужто? А вы разве сами не чувствуете Портал? С вами не будут церемониться. Это тело просто уничтожат, после чего вы отправитесь туда, откуда пришли… и где вас уже заждались, дабы удушить в широко распростёртых объятиях. Но я готова дать вам ещё один шанс. Сделайте то, о чём мы вас просим, и можете катиться хоть в Австралию, хоть в Бразилию — туда, где вас действительно никто не знает, и где у вас есть возможность скрыться.
— Предположим, — Пёрт Викторович облизнул губы. — А где гарантия, что вы выполните обещание?
— Вам придётся положиться на моё слово. Другой гарантии нет.
— Ну, допустим, я вам верю. А что если меня убьют сразу после того, как я сделаю то, что вы требуете? Или даже ваши собратья ворвутся во время обряда — что тогда?
— Боитесь?
— Разумеется. Но если уж так и так умирать — я не вижу смысла корячиться перед смертью. И, может, мне лучше попробовать скрыться прямо сейчас, чем терять время на вызволение душ… Которые, между нами, и так скоро будут вызволены, если другие Охотники действительно уже здесь.
Женя резко выдохнула, да и Макс, который оставил свои хождения и напряжённо прислушивался к торгу, бросил на Бошняка убийственный взгляд. Но тот не обратил на них никакого внимания, глядя только на меня.
Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Что ж, я знала, что это придётся сделать. Знала с самого начала.
— Я обязуюсь охранять вас. С этого момента — и до посадки в самолёт, автобус или поезд, на котором вы покинете эту страну. При условии, конечно, что вы сделаете то, что от вас требуется.
— А…
— Нет, вашим вечным телохранителем я не стану. Я выведу вас живым из Беркли, а дальше всё зависит от вас.
Бошняк напряжённо задумался, явно прикидывая, что ещё попросить, и какое условие выдвинуть. И тут напряжённую тишину разорвала энергичная мелодия, стоявшая у Макса на звонке. Мы все невольно обернулись к нему, Макс посмотрел на свой карман и вытащил смартфон.
— Да, Люба? — он кинул взгляд на нас и отошёл к окну, хотя его и оттуда было отлично слышно. — Да, могу. Что случилось? Что?!
В телефоне что-то быстро и истерично заговорили — так громко, что искажённый голос долетел даже до меня, хотя слов было не разобрать.
— Тихо-тихо, успокойся, — Макс присел на край такого же, как у меня, кресла, глядя прямо перед собой, его брови сосредоточенно сдвинулись. — Когда это произошло, как?
Новая череда неразборчивых слов и, кажется, со всхлипами.
— Господи… — пробормотал Макс. — Да, конечно, я приеду. Сразу же. Уже, можно сказать, выезжаю. Держись там. Что говорит полиция?
Мы с Женей переглянулись.
— А девочки как? — Макс кивнул, словно собеседница могла его видеть. — Не надо, Люб, маме я сам расскажу. Ты лучше приляг. Да так и скажи, они у тебя уже не младенцы. Так всё равно придётся, рано или поздно. Нет уж, лучше ты, чем кто-то чужой. Угу. Да приеду, приеду, не беспокойся. Уже завтра или послезавтра буду у тебя. Люблю тебя, сестрёнка, до встречи.
Он опустил смартфон и некоторое время смотрел на него. Потом обвёл нас взглядом.
— Это Люба. Её мужа убили сегодня утром. Застрелили в упор прямо возле корпуса университета, где он должен был читать лекцию. Она плачет, не знает, как сказать дочерям.
В комнате повисло молчание. Я в упор посмотрела на побледневшего Бошняка.
— Они уже здесь, Пёрт Викторович. И они вас ищут. Будете продолжать колебаться — воля ваша, но учтите, что каждая минута работает против вас.