— Бошняк прижился…
— Бошняк из тех тараканов, которых никаким дихлофосом не выморишь. Едва ли он хороший пример.
Женя шмыгнула носом и неожиданно обняла меня. Я обняла её в ответ. Когда мы разомкнули объятия, Макс поднялся со своего кресла.
— Значит, навсегда? — спросил он, протягивая мне руку.
— Навсегда, — подтвердила я, пожимая её. Потом он всё-таки тоже обнял меня, и я прижалась к нему несколько теснее, чем приличия позволяют прижиматься к чужим женихам. Но ведь на прощание можно, верно?
Не было смысла жаловаться и сетовать на судьбу, так странно и нелепо сложившуюся, и задерживаться смысла тоже не было. Махнув им обоим рукой, я вышла из номера и спустилась к выходу из отеля. Красивый город Сан-Франциско, на время ставший приютом существ из иного мира, продолжал жить своей вечерней жизнью, не замечая, как кто-то приходит, а кто-то прощается, кто на время, а кто и насовсем.