– Хочу тебя кое-чему научить, прежде чем ты заберешься на Ношу, – произнес Рен.
Кай неуклюже подошла к вьючной лошади – после вчерашней поездки внутренние стороны бедер болели. Ноша засопела, и Кай погладила ее широкий лоб. От мысли о том, что она поедет одна, в животе что-то перевернулось. Кай не хотелось упасть. Рен подошел к лошади и сложил ладони, совсем как вчера. Кай наступила на его пальцы, и он поднял ее на голую спину Ноши. Вьючная лошадь была ниже и полнее Обузы.
– Следи за тем, чтобы плечи, бедра и пятки были параллельны друг другу, – начал Рен. – Выпрямись, но не напрягайся.
– Ага, – сказала она. – С чего бы мне напрягаться, в самом деле?
Краем глаза Кай заметила на его губах еле уловимую улыбку – она и обрадовала, и смутила ее.
«К животным он относится добрее, чем к людям, – подумала она. – Если придется, он меня убьет».
Рен взял лошадь под узду и провел до ровной тропинки. Он подсказал Кай, что нужно цокнуть языком, и тогда Ноша пойдет вперед, а чтобы остановить ее, достаточно чуть отклониться назад и сказать: «Стой». Они бродили туда-сюда, Кай старалась привыкнуть к качке.
Урок так поглотил ее, что она совсем забыла про плечо. А потом Ноша пошла рысцой, и боль вернулась: она накатывала волнами, в такт движениям лошади. Кай поняла, что стоит ей расслабиться, и боль перестает быть такой сильной.
– Не смотри на нее, – выдохнул Рен, бежавший рядом. – Смотри вперед, туда, куда лошадь должна идти.
Через пару минут он отпустил поводья. Ноша набрала скорость, Кай начала подпрыгивать, запаниковала и резко потянула поводья, чтобы остановить лошадь. Все еще следовавший за ними Рен произнес: «Стой!» И Ноша замедлила шаг.
– Не дергай за поводья, – попенял он. – Она от тебя не сбежит. Вот Обуза могла бы, а Ноша не станет.
Кай несколько раз глубоко вздохнула, чтобы очистить мысли. Она могла бы использовать свой страх как порыв к действию – как тогда, когда ей пришлось отпустить дерево и попытаться надеть второй рукав плаща. Ноша с Кай верхом пробежала еще несколько кругов вниз и вверх по тропе, и на этот раз Рену не пришлось ее останавливать. Удивительно: говорил он немного, но учителем оказался хорошим. Да еще и, судя по всему, искренне радовался ее успехам.
– У тебя получается. – На лице Рена проступило радостное волнение.
Кай почувствовала удовольствие. Она ехала на лошади! Сама! Скорее бы рассказать об этом Киши! Стоило ей подумать о сестре, как Кай снова резко дернула поводья.
– Прости, прости! – начала извиняться она еще до того, как Рен открыл рот. Она похлопала Ношу по шее. – Я не хотела.
Кай не понимала: как она вообще способна чувствовать радость? Ее похитили и готовились продать, словно вола, а тело ее сестры осталось в змеином чистилище на дне моря. Ей бы только и думать, что о побеге и о жемчужине.
Вернулись Гото и Дой. Рен приладил перья к стреле у погасшего кострища, а Кай снова привязал к дереву. Дой кинул Рену небольшую котомку, которую тот добавил к седельным сумкам, – видимо, очередная добыча. Рен развязал Кай и помог ей залезть на Ношу. Он распределил сумки между лошадьми так, чтобы Кай досталось седло, – с опорой для ног она почувствовала себя гораздо увереннее. Ноша все еще была привязана к Обузе, направлять ее или беспокоиться о том, что она убежит, Кай не приходилось. Оставалось только не упасть.
Они поднимались к вершине. Солнце нещадно палило. Интересно, по этой ли дороге ехали Гото и Дой утром? Кай огляделась в поисках засады. На обочине, у камней, что-то колыхалось. Кай прищурилась – то ли платок, то ли сумка. Непонятно. Своим глазам она больше не доверяла – не после того, что ей довелось увидеть.
Отсюда дорога пошла вниз. Когда Гото и Дой отъезжали достаточно далеко и не могли их слышать, Рен давал Кай советы, как правильно сидеть. Она аккуратно ударяла Ношу левой ногой, и та забирала вправо. Ударяла правой – и она поворачивала налево. Ноше, похоже, нравилось разнообразие в виде седока, а не только сумок. Походка ее стала пружинистой. Кай удивлялась тому, как много она может передать лошади одними движениями ног и что та их слушается.
Они выехали на травянистое поле, усыпанное дикими цветами. Семь Тихих гор остались позади. Кай прикинула, добрались ли они уже до Бесконечной Равнины Вечных Недугов. Гото и Дой пришпорили коней. Кай напряглась, и Ноша отошла к краю дороги.
– Если ты нервничаешь, она тоже нервничает, – объяснил Рен. – Теперь она думает, что где-то притаился хищник.
– Я так быстро ехать не смогу! – заявила Кай.
– Ты справишься, – ответил Рен. – Галоп поровнее рысцы. В худшем случае свалишься на траву.
– Ага, и это будет четвертая худшая вещь, случившаяся со мной на этой неделе, – отозвалась Кай.
Ей захотелось почувствовать под пальцами что-то куда более надежное, чем поводья, и она вцепилась в гриву Ноши левой рукой. Они понеслись галопом – Ноша припустила вперед и бежала теперь почти нос в нос с Обузой. Рен оказался прав. Галоп ровнее рысцы. Кай словно слилась с привычной морской волной и следовала за ее движением. Они неслись меж высокой травы, и все ужасное, что с ней произошло, будто оставалось позади. Кай двигалась почти в гипнотическом ритме – три удара копыт и пауза. Раз-два-три, полет! Иногда Рен подсказывал ей, что делать: следить, чтобы не соскальзывали ноги, не теребить руками поводья. Кай нравилось учиться чему-то новому, нравилось узнавать, на что еще способно ее тело. Ноша начала фыркать с каждым шагом, и Рен замедлился, чтобы лошади отдохнули.
– Было весело! – произнесла Кай. – А дальше тоже галопом?
Рен усмехнулся, а потом закусил губу у самого уголка.
– Всего понемногу, – ответил он.
Из диких цветов поднялись самые большие стрекозы из тех, что Кай когда-либо видела, – они походили на закованные в броню флейты с сияющими глазами. Одна из них зависла в воздухе, а потом быстро взмыла вверх. Другая подлетела прямо к голове Кай, и девушка дернулась.
– Какие здоровые, – восхищенно протянула она. – Никогда таких не видела.
– Терпеть их не могу, – отозвался Рен. – Они злые. Одна заползла ко мне в рукав на прошлой неделе и укусила.
– Поэтому эти равнины называют Бесконечными Равнинами Вечных Недугов? – спросила она.
Рен фыркнул.
– Ты словно столетняя монашка. Никто их так больше не называет. Это просто Низины. Единственный здешний недуг – насекомые.
– Стрекозы едят комаров, – заметила Кай. – Они хорошие.
– Стрекозы и друг дружку тоже едят, – возразил Рен. – Совсем как люди.
– Какой ужасный взгляд на мир, – вздохнула Кай.
– Похоже, ты мало его повидала.
Кай не сомневалась, что Рен успел увидеть кое-что похуже, чем она, но его самоуверенный тон взбесил ее.
– Мою сестру убило морское чудовище, – прошептала она. – А потом кто-то из вас меня подстрелил. Так что и я успела кое-что повидать.
В ее глазах блеснули слезы. Они готовы были пролиться в любую минуту, даже когда Кай забывала о них. Лошади шли вперед, шелестя травой. Над ухом Обузы зависла стрекоза, и лошадь отпрыгнула в сторону, встав на дыбы. На месте Рена Кай бы заорала, но он был спокоен.
– Это я тебя подстрелил… прости меня, – произнес он. – На твою сестру напало морское чудовище?
Кай кивнула.
– В море. Мы живем в деревне Сионома в провинции Бива.
В горле встал ком. Дом так далеко… Кай вспомнила о море: они с Киши сидели на мокром песке и смеялись, а волны окатывали их. Она так скучала по дому… и по сестре.
– Так, значит, вы с другими тэннё ладите с русалками? Или вы воюете?
Она не видела лица Рена, но знала, что он улыбается.
– Никто в моей деревне не любит русалок, – ответила она. – Они приносят неудачу. Если кто-то совершает глупый поступок, про него говорят, что он «поймал русалку».
Рен рассмеялся, его хмурые морщинки разгладились, и Кай увидела его таким, каким он мог бы стать, если бы не был разбойником. И Кай вдруг отчаянно пожелала, чтобы они были обычными детьми, которые просто выехали на прогулку.
– И как же ты оказалась на Зеркальном озере? – спросил Рен.
Стоило ли ему рассказывать? Он ведь, кажется, понял, что Кай – самая обычная девчонка. Но если не понял… она не хотела его смущать.
– Ты ведь не расскажешь им, так?
Они ехали рядом, но Обуза шла чуть впереди Ноши. Рен обернулся через плечо и посмотрел прямо на Кай.
– А ты разве еще не поняла, как у нас все устроено? – спросил он. – Они говорят мне, что делать. Я ничего им не говорю.
– Я могу вернуть свою сестру, если заберу кое-что у Дакини, – выпалила Кай.
Рен недоверчиво на нее покосился.
– Ты думаешь, что сможешь оживить свою мертвую сестру?
– Я не смогу, но Бэндзайтен сможет, – ответила Кай.
Рен нахмурился. Он, должно быть, подумал, что от горя Кай повредилась в уме.
– С чего бы морской богине помогать тэннё? – удивился он.
Достойный вопрос. Воевода Такаги наверняка задаст ей такой же, если он достаточно умен.
– Мы – ныряльщицы за жемчугом. Вот почему, – прошептала Кай, глубоко вздохнув. И слова посыпались с ее губ, словно жемчуг. – Мы – близнецы. Наша связь глубока, глубже, чем у обычных сестер. Пусть физически мы с ней не связаны, но иная связь неразрывна. Понимаю, насколько безумно это звучит. Я сказала Бэндзайтен, что нас нельзя разлучать. Мы должны быть вместе – и живые, и мертвые.
Кай никогда бы не призналась в том, что она близнец. Ошибка природы. Но в голосе Рена мелькнуло вовсе не отвращение, а, кажется… восторг.
– У тебя есть близнец? – выдохнул он. – У меня тоже! Ты чувствуешь, что она чувствует? Знаешь, что она знает?
Кай потеряла дар речи. Она никогда в жизни не встречала других близнецов!
– Иногда мы произносим одни и те же слова одновременно, – сказала она. – Некоторых людей это пугает.
– А когда вы далеко друг от друга, ты чувствуешь… гнев, грусть, восторг… который совсем не связан с тобой? Потому что это ее чувства, но ты тоже их ощущаешь?