Дверь спальни внезапно распахнулась.
– Девочки, что у вас происходит?
На пороге стояла мама – ноги широко расставлены, кулаки уперты в бока, локти разведены в стороны. Она уже успела одеться для выхода в море: на ней были белая холщовая юбка и темно-синяя подбитая куртка, призванная защитить от утренней прохлады.
Кай тут же вытянулась по струнке, словно марионетка, которую резко потянули за ниточки. Не хватало лишиться еще одного шанса на заплыв! Киши сделала шаг вперед, закрыв собой лежащий на полу нож Кай.
– Ничего, мама, – ответила Кай.
Мама кинула взгляд на Киши, зная, что та скорее расскажет правду. Кай затаила дыхание. Что победит? Гнев или солидарность?
Киши опустила плечи.
– Ничего, мама, – подтвердила она.
Мама наградила их обеих предостерегающим взглядом и закрыла дверь. Киши подняла с пола нож Кай и бросила его на футон, а затем отвернулась и стала собираться, перехватывая волосы лентой у самой шеи. Назло сестре Кай взяла нож Хамако.
Обычно по утрам Кай собиралась медленнее всех и в лодке оказывалась последней, но сегодня умудрилась обогнать Киши. Кай натянула куртку и юбку для ныряния, с громким стуком распахнула дверь и вбежала в зал, в центре которого, у очага, сидела мама, складывая высушенные мидии и инжир в корзинку. У входа Кай остановилась и надела сандалии. Дверь их соломенного домика выходила на маленькую бухту, где на каменистом берегу покоились их лодки: рыбацкая и гребная. Кай вышла на веранду и всмотрелась в волны Свежего моря, которые в свете восходящего солнца напоминали розоватое зеркало.
На веранде валялись подносы и корзины для улова. Моллюски шли в дело полностью: мясо они выкладывали на солнце, раковины продавали ремесленникам, а найденный жемчуг очищали и прятали в кувшинах под полом кладовой. Дважды в сезон они продавали радужные драгоценности благородным домам в Тёве, столице Хейвадайской империи.
Прошлой осенью, в конце сезона, Кай и Киши отправились в столицу вместе с отцом: родители готовили дочерей к будущему, чтобы те могли самостоятельно вести дела, когда они состарятся. Путь занял весь день: они доплыли на лодке до порта Ниси на южном конце провинции Бива, а потом на запряженной волами повозке отправились по выбоинам и кочкам через горы. Близилась коронация императора, и жемчуг пользовался спросом: придворные дамы и господа готовили для этого торжественного события особые наряды. Советник Фудзивара назвал эру правления нового императора, который лишь недавно стал совершеннолетним, эрой вечного мира. Люди посмеивались над этим, зная, что эра эта закончится еще до того, как император возмужает: как только у него родится сын, советник принудит его отказаться от трона и посадит на него новоиспеченного несовершеннолетнего наследника – таким образом хитрец уже в течение трех десятилетий сам правил государством.
Во время первой поездки в столицу Кай испытывала смешанные чувства. Она восхищенно изучала громадные дома с прекрасными садами, ей нравились шумные улочки, по которым гарцевали на изящных лошадях господа в черных лакированных шляпах и прогуливались в паланкинах, украшенных пальмовыми листьями, дамы, полы чьих длинных шелковых одеяний подметали мостовую. В то же время в столице Кай все яснее осознавала положение их семьи: слуги великих домов смотрели на них с неприязнью, словно она и ее родные были крысами, приползшими полакомиться рисом.
Кай схватила два пустых ведра и отнесла их к рыбацкой лодке. Затем подошла к сараю, расположенному в стороне от хижины и окруженному кустами винной ягоды. Она открыла дверь, взяла стопку неглубоких круглых корзинок и бадью с углем – им они растапливали печку в центре лодки. Занимаясь делами по дому, Кай всегда вспоминала Хамако. Раньше они с Киши собирали ягоды и чистили моллюсков, пересказывая друг другу тетины сказки. Одна начинала: «Давным-давно», а вторая подхватывала. Иногда они изменяли истории, дополняя их: например, сказку о добродетельной принцессе Хасэ, чьи стихи успокоили ревущую реку. Завистливая мачеха принцессы приказала слуге отвести девочку в горы и убить ее, но слуга ослушался своей повелительницы и спрятал Хасэ в маленьком домишке. С этого момента Кай и Киши рассказывали историю по-другому: в тетиной версии принцессу должен был спасти император, но девочки выдумали целый отряд спасителей – группку крошечных домашних фей. Маленький самурай с мечами-зубочистками каждую ночь учил принцессу пути меча, а слепая шаманка поделилась с ней стихами, способными контролировать реку. В их истории принцесса Хасэ сама завоевала империю и отомстила мачехе, наслав на столицу потоп, смывший злодейку в море.
Кай ткнула горячие угли палкой, и у нее перехватило дыхание. Они так давно не рассказывали друг другу сказок. Когда Кай попыталась сделать это в прошлый раз, Киши пожала плечами и произнесла: «Тебе не кажется, что мы уже слишком взрослые для сказок?»
Кай напомнила сестре, что Хамако, хоть и была взрослой, все равно рассказывала им сказки, но все же больше сестру не донимала. Кай не понимала, от чего ей больнее: оттого, что они с сестрой перестали почитать память Хамако, или оттого, насколько отдалились друг от друга.
Кай выбросила палку в песок и протянула ладони к огню, чтобы согреться. Краем глаза она подметила, что из дома вышли, держась за руки, Киши с мамой. Прошлым летом сестры обогнали мать в росте, и это было так волнительно! Теперь они обе возвышались над ней на целую голову! Но тогда-то все и начало меняться. Раньше Киши презирала деревенских мальчишек – так же сильно, как Кай. В их деревне бытовало поверье, что близнецы приносят неудачу, что они чудовища и проклятие, посланное богами. Когда они родились, повитуха посоветовала родителям сделать вид, что у них появился лишь один ребенок, и оставить себе Киши, старшую, а от Кай избавиться. Но мама ответила, что в семьях ныряльщиц близнецов почитают, – для нее девочки были двойным благословением. Деревенские мальчишки шарахались от них, как от прокаженных. Сколько Кай себя помнила, они всегда бросались в них камнями и обидными словами: «Пошли прочь, грязные русалки!»
А теперь те же самые мальчишки пытались привлечь внимание Киши. Бывало, когда сестры ходили в деревню, чтобы обменять высушенные мидии на просо, один из них выхватывал из рук Киши сумку, чтобы она за ним погналась. Иногда мальчишки даже дрались друг с другом – лишь бы Киши посмотрела в их сторону. На прошлой неделе сын старосты догнал сестер и принялся хвастаться, что подстрелил фазана с тысячи шагов. Судя по его мягким щекам и таким же мягким рукам, он не смог бы подстрелить птицу, даже если бы та взлетела под самым его носом. Сын старосты всегда отличался самодовольством, что Кай находила удивительным, ведь он был невысоким, полным и кривозубым. Однако теперь Кай заметила, что он вытянулся, сравнявшись с ними ростом, и похудел. Зубы его больше не казались такими уж большими, и, когда он обещал, что выиграет на летнем фестивале соревнование стрелков, в его голосе слышалась хрипотца. Киши захихикала. Кай закатила глаза. Стоило ей посмеяться над тем, как сестра поощряет мальчишек, Киши обижалась и говорила, что она просто завидует. Может, так оно и было. Ведь они были близнецами, но Киши пользовалась большей популярностью.
Кай плохо помнила: или она сама шла чересчур быстро, или Киши с сыном деревенского старосты отстали. Но, когда она добралась до камня спящей кошки, что покоился в тени деревьев гинкго, среди которых они играли в прятки, парочка оказалась далеко позади. Кай присела на нагретую солнцем спину каменной кошки и стала ждать. Вдруг сестра и ее поклонник сошли с тропы. Кай из любопытства – что-то ведь привлекло их внимание! – пошла за ними. Чем ближе она подходила, тем лучше слышала низкий голос сына старосты и сестринский смех. Кай обошла дерево гинкго и увидела Киши в объятиях мальчишки. Она громко охнула, и Киши тут же отпрянула от него, залившись краской. Позже Кай предостерегла сестру: староста ни за что в жизни не позволит сыну встречаться с девушкой из семьи ныряльщиц за жемчугом. Киши не захотела ее слушать – убежала прочь и не разговаривала с ней два дня. Кай не хотела ее обидеть, просто она не могла представить сына старосты в их лодке, с веслами наперевес.
– Мама, ты только глянь! – воскликнула Киши. – Должно быть, в Кай вселился трудолюбивый дух! Она уже все подготовила!
– Да, мне нравится эта новая Кай, – ответила мама, прищурив темно-карие глаза и улыбнувшись. – Пожалуй, вызывать экзорциста пока не будем.
Кай сердито глянула на сестру.
– Шутки у тебя такие же глупые, как один наш знакомый деревенский мальчишка, – пробурчала она.
Киши показала ей язык и уселась на лавочку подальше от сестры. Мама залезла следом и поставила корзинку с едой под сиденье напротив Киши. Они всегда сидели на одних и тех же местах: место рядом с матерью и напротив Кай оставалось пустым.
Небо словно горело ярким красным пламенем, а поверхность моря сияла насыщенным розовым оттенком. Мама поднесла ладони к печи – девять тонких пальцев и обрубок мизинца, который она потеряла много лет назад, когда стала отправляться в море одна. Однажды ее руку придавило камнем, и маме пришлось рвануть ее, потеряв кончик пальца, но зато она сумела подняться на поверхность и не задохнуться. У камней не было зубов, клыков или любого другого оружия, но они оставались самым опасным врагом ныряльщиц за жемчугом.
В тот день, когда умерла Хамако, Кай и Киши сидели в лодке и перекладывали моллюсков из корзин в ведерки. Отец вдруг сорвал с себя рубаху и прыгнул в воду, а мать, которая едва успела вынырнуть, тут же вновь погрузилась в пучину. Кай веслом пододвинула качающуюся на волнах корзину их матери к лодке, а Киши свесилась через борт и втащила ее внутрь. А после они забрались на скамью и взялись за руки – оставалось только ждать. Кай знала, что Киши, как и она сама, считает про себя секунды. Когда они досчитали до двадцати, Кай повернулась к сестре – они поняли друг друга без слов. Нужно нырять. Но только они согнули колени и приготовились к прыжку, как над водой показалась мама. Отец появился мгновением позже, держа на руках Хамако – с остекленевшими глазами, окровавленной, искалеченной рукой. С тех пор мать придерживалась правила одной ракушки. Кай могла задерживать дыхание дольше, чем любой другой член их семьи, но мама все равно говорила, что ей может понадобиться время – на случай, если что-то пойдет не так. Кай понимала ее страх, но терпения ей не хватало. Нырять за моллюсками было так скучно: одно и то же, раз за разом. Вот охота за гигантским морщинистым осьминогом или камбалой, притаившейся в песке, – другое дело, только ради этого и стоило погружаться под воду. Кай собирала моллюсков уже после, стараясь взять за раз как можно больше, чтобы наверстать упущенное время.