Рен забрался на Обузу.
– Я хочу кое-где остановиться, – сказал он. – Неподалеку отсюда живет резчик луков. Воевода Такаги ведь наверняка тоже придет к Небесной горе. Нам пригодится оружие.
Кай мрачно кивнула.
– Да, я тоже об этом подумала. Не стоило рассказывать ему правду.
– Ты поступила правильно, – возразил Рен. – Если бы ты выдала себя за тэннё, он бы решил, что ты тоже разбойница и что мы все пытаемся обмануть его и пробраться в поместье.
Когда дорога расширилась, они поехали рядом. Иногда щиколотка Рена задевала икру Кай. Ей нравилось легкое чувство, зародившееся между ними. Если бы рядом была Киши, Кай тут же рассказала бы, что ей нравится парень! Сестра сразу поняла бы, что у нее важные новости, и замахала руками от восторга. Но Киши здесь не было.
Они выбрались из леса и поехали по горной дороге. Солнце пекло Кай шею – прежде ее закрывали волосы. Взглянув на свою тень, она поняла, насколько неровными они стали. Да уж, должно быть, Рену действительно очень нравится ее внутренний мир. Чтобы скоротать время, Кай начала пересказывать ему истории о лисицах, которые она слышала.
Когда она закончила, Рен расхохотался.
– Где ты успела столько узнать? – спросил он.
– Одни мне рассказала Маленькая Нэнэ, – ответила Кай, – другие – моя тетя. Она любила сказки. Однажды она всплыла неподалеку от лодки, и люди подумали, что она хоненгаме, русалка-черепаха. Тетя пригрозила им, что, если они не будут как следует обращаться со своими женами, она разрушит их деревни.
Рен слегка улыбнулся:
– Так вот в кого ты пошла.
– Намекаешь на то, что я лгунья? – Кай притворилась, что оскорблена, сначала она ведь и в самом деле назвалась тэннё.
Может, однажды Кай сама станет тетей, рассказывающей о небывалых вещах. Все говорили, что она похожа на Хамако, а Киши – на мать.
– Ты сама это сказала, не я, – пожал плечами Рен.
Глаза его искрились от смеха, но потом Рен посмотрел вперед и прищурился – улыбка его тут же потухла, а лицо побледнело. Кай окинула взглядом местность в поисках засады – пусто. Но потом она увидела странное дерево – нет, два дерева, растущих по обе стороны от тропы и соединивших ветви в одно целое.
– Что это?
Рен остановился и принялся рассматривать ветви, что сплелись над их головами, провел рукой по жесткой коре. Он будто увидел привидение.
– Ничего, – произнес он. – Главное, что я знаю, где мы, – вот и всё.
Рен двинулся дальше, но Кай никак не могла отделаться от мысли, что это место важно для него.
– Что здесь случилось? – спросила она.
Рен ответил не сразу. Лошади тихонько переступали ногами в тишине.
– Два лета назад я резко вырос и потому больше не мог ездить с Гото и Доем. Мне нужна была своя лошадь. – Рен похлопал Обузу по шее.
Кай похолодела – она понимала, к чему он ведет. Разбойники забирали лошадей у господ, которых грабили и убивали.
– И кому они принадлежали?
Рен пожал плечами:
– Какому-то вельможе и его сыну.
– Они… – Кай замолчала, не в силах продолжить.
– Мертвы? Да, – ответил Рен. – Мальчишка был не старше меня.
– И ты…
Между ними вновь повисла тишина. Кай не знала, почему ей вдруг так сложно стало говорить о том, в реальности чего она не сомневалась. Она знала, что Рен вредил людям. Возможно, гораздо чаще, чем ей думалось.
– Убил его? А ты как думаешь, Кай? – холодно произнес он; слова его отдавали болью. – Он плакал, словно ребенок. Дой любил поиграть со своими жертвами – ну, ты понимаешь. Я оказал тому мальчишке услугу.
Кай представила мальчика-прислужника, мягкого и невинного, умоляющего до слез. Рен бы не вынес такого страдания. Но перед Доем он бы сделал вид, что его воротит от слабости. Это, вероятно, было ужасно утомительно: творить меньшее из зол, а потом притворяться, что сделал худшее из того, что только смог.
Кай наконец перестала оглядываться, опасаясь увидеть за спиной воеводу Такаги, но ночью Рен сказал, что не устал и лучше посидит настороже, пока Кай будет спать, – значит, он все еще волновался. Кай взяла с него слово разбудить ее, если ему захочется поспать, но, когда Рен коснулся ее плеча, уже занималась заря.
Когда они добрались до усыпанной домишками долины, солнце было уже высоко. Они проехали по широкой дороге мимо фруктовых садов и засеянных зерном полей, на которых трудились фермеры. Четыре мужчины закатывали в повозку бочки. Пожилая женщина с маленькой девочкой сидели рядышком на веранде и плели бамбуковые корзинки – бабушка показывала внучке, как правильно ставить пальцы. Кузнец бил молотом по раскаленному металлу. Рен остановился у домика с аккуратным овощным огородом.
– Резчика луков зовут Номура, – сказал он. – Он и его жена – хорошие люди.
Рен спешился. Кай спрыгнула с Ноши, их поприветствовала женщина с добрыми глазами и щелью меж передних зубов. На вид она была такого же возраста, как и мама Кай.
– Здравствуйте и добро пожаловать! – произнесла она. – Мой муж скоро вернется. Он любит испытывать свой товар. Но спросите меня, и я скажу, что он просто любит пострелять из лука. Если вы торопитесь, я могу вам помочь. После двадцати семи лет брака я знаю о луках все, что только можно.
Кай спрятала улыбку, прикрывшись рукавом куртки. Госпожа Номура напомнила ей хозяев магазинчиков в ее деревне.
– Госпожа Номура, – поздоровался Рен. – Не знаю, помните ли вы меня. Я проезжал здесь пару лет назад.
Лицо ее просветлело.
– Рен! Конечно! Я твою буйную гриву где угодно узнаю! Отведите лошадей за дом и проходите внутрь.
Кай проследовала за Реном через двор к полю, где они отпустили Обузу и Ношу. Внутри прохладного, темноватого домика госпожа Номура опустилась на колени у очага, нарезала персиков и выставила чашки с грецкими орехами. Все они присели на циновки, которые лежали у края. Рен представил Кай. Это имя могло быть как женским, так и мужским, поэтому госпожа Номура одарила ее долгим задумчивым взглядом. Кай взяла дольку персика и уставилась на тлеющие в очаге поленья.
– Что случилось с теми мужчинами? С разбойниками? – спросила госпожа Номура.
Рен потянулся за орехами и принялся закидывать их в рот один за другим.
– Гото и Дой мертвы, – произнес он.
– Вот и хорошо, – фыркнула госпожа Номура. – Значит, ты больше не разбойник?
– Больше нет, – ответил Рен, а Кай подумала, что в каком-то роде они все же разбойники: охотятся за сокровищем, чтобы обменять его на кое-что другое.
– Мы заехали к вам, потому что мне нужен новый лук, – произнес Рен. – Мы можем заплатить вам рисом.
Он кинул взгляд на Кай, и та кивнула.
– Да, конечно! – воскликнула госпожа Номура. – Можете осмотреться в мастерской, если хотите. Куда вы направляетесь?
Воевода Такаги знал, куда они едут, и Кай могла не скрывать правды.
– Мы едем к Небесной горе, – ответила она. – Слышали о такой?
– Небесная гора… – с дрожью в голосе произнесла госпожа Номура. – Ах да, все о ней знают. Это недалеко, меньше дня пути. Но идут туда только те, у кого нет выбора.
– Меня послали туда, чтобы кое-что разыскать, – пояснила Кай. – Кое-что важное.
Заскрипела дверь, и позади раздался чей-то низкий голос. В комнату ворвался плотный человечек с обгоревшей лысиной.
– Простите, что заставил ждать! – выпалил он. – Я заторопился домой, как только увидел лошадей!
Госпожа Номура хлопнула в ладоши.
– Смотри, дорогой, это Рен!
Господин Номура просиял.
– Рен, мальчик мой! Как прекрасно!
– Он наконец-то избавился от тех разбойников, – добавила госпожа Номура. – Они едут к Небесной горе.
Мохнатые брови господина Номуры поползли вверх.
– Люди обычно держатся подальше от Небесной горы. Из-за лис.
– В том и дело. Мы не знаем, как нам быть, – произнес Рен. – Как помешать лисицам вселиться в нас? Есть один разбойник, самый ужасный из всех, кого я знаю, Твич по прозвищу Судорога – он одержим лисицей. Говорит сам с собой. Непредсказуем. Мы с ним пару раз пересекались: вот он рассказывает Гото шутку, а вот уже душит его!
Госпожа Номура указала на мужа, который оперся загорелым плечом о дверной косяк.
– Ты знаешь, с кем им стоит поговорить? Со священником! – воскликнула она. – Он живет на следующей возвышенности, у кипарисовой рощи. Раньше он изгонял духов. Лисы – его специальность.
– Старик Басё много времени провел на Небесной горе, – добавил господин Номура. – Он стал мастером экзорцизма после того, как однажды в него самого вселилась лисица.
Во время поездок в столицу Кай встретила священника и его медиума, девочку не старше нее самой, они собирались провести обряд экзорцизма в доме важного господина. Священник закурил маковый фимиам и принялся яростно читать молитвы, чтобы призрак покинул тело вельможи и перебрался в тело его помощницы, а слуги шептались о том, кто мог вселиться в их хозяина. Один думал, что во время странствований по провинции он попался лисице. Другой предположил, что это призрак его друга, которого тот предал. Кай так и не узнала, что произошло бы с медиумом, если бы оказалось, что это все же лисица. Девочка-медиум не сделала призраку ничего плохого, и потому он не стал бы оставаться в ее теле. Но что же лисица? Покинула бы она тело медиума, или ее пришлось бы снова изгонять? Может, Старик Басё ответит на этот вопрос?
– Он согласится с нами поговорить? – спросил Рен.
– Конечно! – заверил его господин Номура. – Ему нравятся гости. Для начала давайте выберем лук, а потом уже поговорим о Басё и лисах.
Господин Номура провел их к мастерскую, которая находилась в задней части дома: у стены стояло несколько дюжин луков. Напротив, в ведрах, под разными углами сушились бамбуковые палки. В центре комнаты, на полу, лежал выстроганный бамбук, изогнутый в форме горы с плоской вершиной с помощью деревянных полосок разной длины, торчащих, словно рыбьи кости. Господин Номура поднял лук с красной рукоятью.
– Этот я назвал Убийцей Драконов, – сообщил он. Затем поднял лук с фиолетовой рукоятью и продолжил: – А этот – Убийцей Сонь.