Вдруг они снова оказались под водой. Волосы Киши закрыли Кай обзор. Уши защипало, давление усилилось – ей казалось, что глаза вот-вот вылезут из орбит. Дракон резко поплыл и так же резко остановился. Кай коснулась своего лица и вновь нащупала длинные жабры. Лицо Киши ничуть не изменилось – жабры там не появились. Дракон повернул свою жилистую шею, оглядел сестер и фыркнул. По обе стороны от него, словно паруса, распахнулись черные крылья. Его длинное тело, которое он свернул кольцами, заканчивалось остроконечным хвостом с черными шипами. Что ж, кажется, опасность в лице призрачного кита просто сменилась драконом. Вот только обоим место было в сказках, а не в реальной жизни.
– Я существую, смертная! – произнес неровный древний голос в ее голове.
Минутку: дракон что, разговаривает с ней? Читает ее мысли?
– Я не просто какой-то там дракон, – возразил голос. – Я – Рюдзин, Дракон-повелитель.
Должно быть, Кай утонула, когда пыталась выбраться из желудка бакэ-кудзиры. Ей все это кажется. Как еще объяснить существование говорящего дракона? В мифах и сказках Дракон-повелитель был богом, повелевающим приливами, таким же переменчивым, как океан: иногда благожелательным, иногда злонамеренным. Каждый год на летнем фестивале жители деревни устраивали парад в его честь. Пятьдесят мужчин облачались в драконий костюм и танцевали, спускаясь по ступеням храма, следуя через всю деревню в сторону прибоя. Кай не смогла сдержать хохота, а потом вдруг разрыдалась. Жабры ее зашипели, в горло попала вода. Может, она оказалась на пути в Подземный мир? Кай вытащила из развевающихся волос Киши кусочек серебристого плавника и погладила ее бледную щеку.
– Ты не мертва, ныряльщица, – возвестил голос. – Я спас тебя. Но над водой ты меня не услышишь, а потому я вернул тебя в море.
Кай на мгновение зажмурилась и покачала головой, надеясь, что так сможет прогнать странный голос. Слышать в своей голове чужие мысли было страшно и жутко.
– Это мои слова, а не мысли, – ответил дракон. – Если бы ты слышала мои мысли, то не вела бы себя столь неблагодарно. Ты упала бы на колени, возблагодарив меня за божественное вмешательство.
Что? Божественное вмешательство? Если бы все обстояло именно так, то дракон спас бы сестру, а не ее. Да и с какой стати богу есть дело до каких-то ныряльщиц? Какой в этом смысл?
Дракон-повелитель недовольно прижал уши к голове, изо рта его вырвалось что-то горячее и пронеслось над головой Кай; вода забурлила. Девушка пригнулась и обняла Киши. Ей стоило бы поблагодарить его, в самом деле, сказать то, что он хотел услышать, но Кай ведь не могла контролировать свои мысли. Каждая клеточка ее тела молила, крича: «Прошу, верни мою сестру!» Кай тяжело дышала и с каждым вдохом проглатывала все больше воды – когда она плакала, жабры оказывались бесполезны.
«Прошу».
– Я отвечаю за приливы и отливы морей, а не жизненной силы, – проговорил Дракон-повелитель. – В мире духов у меня власти нет.
Дракон медленно двигался по спирали. Кай обернулась вокруг сестры и зарыдала, уткнувшись ей в плечо. Она могла бы остаться здесь навсегда. Она тоже хотела умереть. Они пришли в этот мир вместе, как яйцо с двойным желтком. Без одной не могла существовать и другая.
– Я донесу вас до лодки на Бамбуковом острове, – сказал Дракон-повелитель.
Но Кай его не услышала. Она думала лишь о матери, которая родила их в море, и повитухой ей стала Хамако. Неудивительно, что и умереть им суждено тут же.
«Забери мои жабры, – подумала Кай. – Оставь меня с ней».
– Смертные не перестают меня удивлять, – пророкотал Дракон-повелитель низким, хриплым голосом. – Вечно недовольны тем, что им дарят. Мой зять, рыбак Урасима Таро, был таким же. Дочь моя привела его к нам домой, в Свежее море, и наделила его бессмертием. А он отверг самый великий из даров.
Кай закрыла глаза – вода убаюкивала ее. Хамако часто рассказывала им эту историю. Урасима Таро спас черепаху от мальчишек, которые тянули ее за ласты и били по панцирю палкой. Черепаха оказалась дочерью Дракона-повелителя, морской принцессой. Она привела его в коралловый дворец и вышла за него замуж. Но через три дня Урасима Таро затосковал по родителям и решил вернуться на землю. Когда он прибыл в свою деревню, то понял, что на земле прошло три сотни лет, и все, кого он знал, давно умерли. Кай рыдала всякий раз, когда тетя рассказывала эту историю: отчего-то она казалась ей такой реальной… В море время действительно текло совсем по-другому. Там оно словно ничего не значило.
– Прости, Дракон-повелитель. Я не заслуживаю второго шанса. Моя сестра должна жить. Спроси у Бэндзайтен.
Бэндзайтен была защитницей ныряльщиц за жемчугом повсюду – и в Свежем море, и в Соленом море. Они молились ей всю жизнь.
– Да.
Кай открыла глаза и дернулась – древнее лицо дракона оказалось совсем близко. Она смотрела прямо в его расширенные ноздри.
– Давай отправимся к Бэндзайтен, – продолжил он. – Она и решит, стоит ли тебе жить или умереть.
Кай кивнула сквозь слезы. У нее появилась надежда! Пусть у Дракона-повелителя в мире мертвых власти не было, но у Бэндзайтен была. Эмма, повелитель Подземного мира, – ее брат. Она знает, что Киши хорошая и ответственная, что на нее можно положиться, что Киши всегда делает правильный выбор… кроме разве что того раза, когда она сошла с тропы с сыном деревенского старосты. Это было глупо. Но никто не идеален – даже Киши.
Дракон-повелитель распрямил свое массивное тело, подтянул могучие черные крылья к ушам, резко ударил ими в сторону хвоста и быстро поплыл вперед. Одной рукой Кай крепко схватила Киши, а другой вцепилась в чешую Дракона-повелителя.
Интересно, какой предстанет перед ними Бэндзайтен? Примет ли форму морского змея, которого обычно рисуют на картинах? Или же станет восьмирукой женщиной, как ее статуи в храме? В детстве Кай молила богиню о лишних руках – чтобы обогнать Киши. Ей нравилось, что своими восемью руками Бэндзайтен может делать почти все что угодно: она прекрасно владела мечом и играла на лютне, а иногда ее изображали с ключом к процветанию в руках. А еще говорили, что она вдохновляет поэтов и танцоров – ведь их слова и движения текут, как вода.
– Неужели один день в твоих владениях в самом деле равен сотне земных лет? – спросила Кай у Дракона-повелителя, вспомнив финал истории Урасимы Таро.
Даже если Киши удастся оживить… что толку возвращаться домой, если там пройдут столетия?
– Урасима Таро был глупцом, – объяснил Дракон-повелитель. – По времени людей прошло всего несколько часов. Он вернулся так быстро, словно просто сходил на рыбалку. Но те мальчишки, что били мою дочь палкой, захотели ему отомстить. Сначала они уговорили его родителей на день покинуть дом, а потом один из них изменил внешность и встретил Урасиму на пороге дома его родителей – так, словно живет там уже давно. Сначала Урасима Таро настаивал, что это его дом, но мальчишка тоже не отступал. А когда Урасима Таро спросил, как могло случиться, что его родители там больше не живут, если он пробыл во дворце Дракона-повелителя всего три дня, мальчишка решил идти до конца и ответил, что семья с такой фамилией не живет здесь уже три сотни лет. Он сказал, что Урасима, должно быть, призрак, что пришел навестить дом своих предков. О, как они смеялись, когда он убегал в слезах! Они его попросту обманули.
Значит, его родители не умерли. Кай тут же подумала о своих. Каково им сейчас? Отец, должно быть, все еще ищет Киши вместе с остальными рыбаками. Но мама ведь наверняка осталась дома. Женщины из деревни ее не поддержат. Когда умерла Хамако, было точно так же. Сотню лет назад в их деревне жило семь семей ныряльщиц за жемчугом, но моллюсков становилось все меньше, и многие переехали. Кто-то занялся рыболовством – те, у кого рождались мальчики. Они не могли найти невест, которые захотели бы стать ныряльщицами. Кай однажды спросила, почему другие девочки не хотят этим заниматься. Хамако ответила, что большинство из них не такие сильные и выносливые, потому что их не готовят к этому всю жизнь, как Кай и Киши. К тому же старейшины деревни называли ныряльщиц «неженственными».
– На самом деле им не нравится, насколько мы независимы, – пояснила Хамако.
Дракон-повелитель несся по морю, и синева вокруг становилась все темнее. Цвет морской воды менялся: синяя зелень, сапфир, индиго. Вскоре на горизонте забелела какая-то точка. Постепенно края ее стали четкими, и Кай разглядела белый замок с башнями, которые кверху сужались, словно кисти. Но, как ни странно, морского дна Кай не видела. Казалось, что дворец парит посреди бездны, а башни его движутся. Они подплыли к украшенным бриллиантами воротам, и Кай поняла, что дворец не двигается, а скорее колышется. Стены его казались сморщенными, точно кожа морской змеи. Кай содрогнулась. Он и правда был выстроен из змей.
Они проплыли в ворота и оказались во дворе, окруженном круглыми кустами с бледными хрупкими цветами и алыми кораллами, меж ветвей которых был рассыпан жемчуг. Между морских растений сновали сияющие драгоценные кальмары и продолговатые красные медузы. Дракон-повелитель остановился посреди двора. Кай подняла Киши так, чтобы голова ее оказалась у нее на груди, – вдруг она понимает, что происходит? Может, ее дух все еще здесь? Именно поэтому недавно почивших обычно хоронили лишь через несколько дней – чтобы удостовериться, что дух уже покинул тело.
Только Кай решила спросить у Дракона-повелителя, предстанет ли перед ними Бэндзайтен в виде морской змеи, как голову ее заполнило шипение. Оно становилось все громче и громче, а затем две змеи, каждая длиной в шесть шагов, поднесли к ним носилки. За ними последовала процессия из еще шести змей.
– Слава Бэндзайтен! – возвестили они.
Шипение утихло, и двор наполнила мелодия флейты. Замок перестал колыхаться. Огромная белая змея длиной в двадцать, а то и тридцать шагов, с черными глазами-ромбиками, проплыла через арочную дверь дворца, а затем заползла на носилки и свернулась в кольца. Флейта звучала все выше и выше. Змея подняла голову, тело ее причудливо изогнулось и затвердело по краям. Под прозрачным верхним слоем стало видно, как в одних местах оно раздается, а в других, наоборот, сжимается. Голова змеи сморщилась, на ней появились седые кудрявые волосы. Вдруг змеиную кожу испещрили трещины, и из нее вышла старая женщина с восемью руками. Она была одета в платье, сшитое из кусочков шелка всех оттенков зеленого и синего. Голову ее венчала сияющая белая змея, свернувшаяся в вид