– Ну что? – зловещим шепотом спросила Женька.
– Это в самом деле вентиляционная шахта, – разочарованно ответила я. – Отсюда два хода: налево и направо. Куда идти?
– Налево.
– Почему?
– Не знаю.
Я опустилась на корточки, светя фонариком. Правый ход был узким и бесконечно длинным. Двигаться придется на четвереньках, и одному богу ведомо, как долго. Я поежилась и обратила взор к другому ходу. Судя по всему, он был тупиковым, впереди я ясно различала стену, но… что-то показалось мне любопытным, я продвинулась вперед, еще немного, еще… черт, так и есть. Ход неожиданно обрывался, поняла я это с опозданием и, взвизгнув, полетела вниз.
– Анфиса, – отчаянно позвала Женька, а я упала на что-то мягкое и с облегчением перевела дух. Фонарик погас, наверное, я случайно нажала кнопку.
– Спокойно, – сказала я себе и крикнула: – Все в порядке. – После чего включила фонарь, моля бога, чтобы свет загорелся. Фонарик работал исправно, но облегчение я почувствовала лишь на мгновение. Первое, что я увидела, – стена, сложенная из больших камней, и сводчатый потолок. Комната была довольно просторная, за моей спиной виднелась дверь. А еще я увидела туфли, обыкновенные мужские туфли, которые были на чьих-то ногах. Заподозрив неладное, я посветила прямо перед собой и взвыла так, что у меня уши заложило.
Я сидела верхом на мужчине, то есть он лежал себе смирно, а я умудрилась приземлиться на его живот. Конечно, в этой ситуации орать надо ему, а мне поспешно извиняться, да дело было в том, что орать он никак не мог, потому что я сидела верхом на трупе. Он был в темной футболке, лежал со сложенными на груди руками и с отрешенным от всего земного лицом. Я даже не сразу поняла, что это Саша. Тот самый охранник, которого Руслан посылал за подмогой. Шея парня представляла собой сплошную рваную рану с запекшейся по краям кровью. Но это еще не все: рядом с ним лежали ножницы, самые обычные ножницы, необычными были сгустки крови на них, что намекало на то, что именно ножницы и явились орудием убийства.
Я закатила глаза, слабо простонала и хлопнулась на каменный пол, фонарик откатился в сторону, а я посоветовала себе потерять сознание, чтобы это безобразие разом прекратилось, но сознание упорно не желало покидать меня. Я захныкала от жалости к себе. Потом приподнялась сама и подняла фонарик – надо было что-то срочно предпринимать для своего спасения, раз этот кошмар сам по себе исчезать не собирается.
Для начала я встала на ноги и, стараясь не смотреть на труп, достигла двери. Мои худшие предположения оправдались: дверь была заперта и открыть ее не представлялось возможным. Но ведь должна я как-то выбраться отсюда? Я еще раз огляделась, принципиально игнорируя труп. Первое, что бросилось в глаза, – длинная цепь, вделанная одним концом в стену. Другой конец цепи заканчивался чем-то подозрительно напоминающим ошейник. Прямо у стены – нары (на них-то и покоился труп), маленький столик, на нем алюминиевая ложка и миска, в стене, в метре над нарами, – отверстие, через которое я сюда проникла, это действительно была вентиляционная шахта, в помещении ни намека на окошко, даже крохотное, и не будь здесь вентиляционного отверстия, дышать вскоре не было бы никакой возможности.
Тут я вспомнила о подружке и крикнула:
– Женька, со мной все в порядке, слышишь? – Хотя какой уж тут порядок. Мое внимание привлекло вот еще что: отверстие в шахту было забрано решеткой, сейчас она висела на одном болте. Окончательно осмелев, я взобралась на нары и осмотрела решетку как следует. – Мама моя, – пробормотала я через пару минут, потому что получалось вот что: я нахожусь в самой настоящей тюрьме, в которой, вне всякого сомнения, держали человека, и человек этот, пытаясь выбраться, смог вывернуть болты на решетке. Я так перепугалась, что не желала оставаться здесь не только лишнюю минуту, но и секунду. Дотянулась до отверстия и, используя для упора решетку, влезла внутрь, но это было самым простым делом на пути освобождения: ход, по которому я скатилась сюда, был покатым, наподобие горки, и, как я по нему поднимусь, оставалось загадкой.
Выключить фонарик я боялась, а держать его в руках не было никакой возможности, кончилось тем, что я зажала его в зубах, перевернулась на спину, ногами уперлась в боковые стены, а руками в потолок и вот таким диковинным образом начала подниматься. Мысли в моей голове начисто отсутствовали, кроме одной: я навеки останусь в этом каменном мешке. На счастье, ход был коротким, вскоре я почувствовала, что пол подо мной выравнивается, встала на четвереньки – отсюда до шахты, где ждет меня Женька, рукой подать. Сунув фонарик в карман, я ринулась в том направлении, но вдруг что-то больно треснуло меня по затылку, я взвизгнула, а кто-то надо мной ойкнул.
Торопливо щелкнув фонариком, я увидела Женьку, облаченную в желтую пижаму, она почти достигла дна шахты и сейчас таращила глаза под слепящим лучом фонарика.
– Что ты здесь делаешь? – разозлилась я.
– Я испугалась… – захныкала Женька.
– Так и сидела бы наверху, кто нас теперь вытащит?
Подниматься по веревке наверх оказалось занятием не из приятных, лазание по канату мне и в школе никогда не нравилось, однако надо отдать нам должное: Женька поднялась в рекордно короткие сроки, а я вообще вспорхнула как ласточка.
Не успели мы выбраться в коридор, как я накинулась на подружку:
– Зачем ты вниз полезла, я же крикнула, что со мной все в порядке.
– Я не слышала.
– Как не слышала, если я орала во все горло.
– Говорю тебе, не слышала, только шорох какой-то, то ли стоны, то ли всхлипы. Зову тебя, зову, а ты молчишь. Я тут чуть не спятила…
– Странно, – нахмурилась я, поражаясь звуковому эффекту: должно быть, звук терялся в переходах шахты и достигал поверхности в измененном виде. – Там кто-то кричал, – охнула я, поражаясь неожиданной догадке. – Там кто-то кричал, оттого-то эти стоны…
– Анфиса, хочешь чаю? – ласково предложила Женька.
– Господи, там же самая настоящая тюрьма…
– Конечно, ты рассказывала…
– Да погоди ты, там в самом деле кто-то был.
– Кто? – нахмурилась Женька.
– Понятия не имею. Теперь там труп.
– Труп? – не поверила подружка. – Какой труп?
– Никакой, а чей. Труп охранника по имени Саша. Надо немедленно сообщить Руслану. Он его везде ищет, а Саша внизу с перерезанным горлом.
– Анфиса, может быть, все-таки чаю? – жалобно пискнула Женька.
– Какой чай, в доме убийца. – И я со всех ног кинулась к комнате Руслана. Женька едва успевала за мной.
Однако нас ждал сюрприз: Руслана в комнате не оказалось. Мы постучали, затем заглянули и убедились, что комната пуста, а постель застелена.
– Где же он? – растерялась я. Бегом мы пустились в комнату охраны. Дверь распахнута настежь, свет горит, но и здесь ни души. – Куда они все делись? – возмутилась я, а Женька, сделав круглые глаза, заявила:
– Сбежали. Сама говоришь: убийца в доме. И эти гады смылись, бросив хозяина и нас на произвол судьбы.
– Не может быть, – пробормотала я.
– Еще как может, – возразила Женька. – Слышала пословицу: «Своя рубашка ближе к телу».
– Так, может, Лев Николаевич того?..
Мы бросились в его комнату, влетели без стука и включили свет, Лев Николаевич поднял голову и уставился на нас с видом полнейшего недоумения, а мы поспешно ретировались, бормоча «извините».
– Почему ты ему не сказала? – напустилась я на Женьку, как только мы очутились в коридоре.
– А ты?
– У меня из головы все вылетело…
– И у меня.
– Так давай вернемся. – Я уже сделала шаг в направлении комнаты Льва Николаевича, но Женька схватила меня за руку:
– У него слабое сердце… А если выяснится, что никакого трупа нет?
– Что? Я сама…
– Нет, так нельзя, – разволновалась Женька. – Так нам, пожалуй, в доме откажут.
– О чем ты говоришь? – возмутилась я. – Внизу труп, Руслан с охраной неизвестно где, а тебя волнует…
– Если там труп, то надо звонить в милицию.
– До милиции еще дожить надо. Идем, проверим двери.
Женька спорить не стала, и мы спустились на первый этаж. Оказавшись в левом крыле, мы услышали приглушенный крик, замерли и испуганно переглянулись.
– Где это? – шепнула Женька.
– Впереди, – невнятно промычала я. Держась за руки, мы пошли вперед и вскоре смогли разобрать голоса, мужские и женские. Женский жалобно просил:
– Не надо, пожалуйста. – А мужчины вроде бы смеялись.
Через несколько минут мы уперлись носами в дверь, голоса, вне всякого сомнения, доносились оттуда. Женька пнула дверь ногой, она распахнулась, и я увидела… То есть в первое мгновение я не поняла, что происходит, а во второе пунцово покраснела.
Происходило вот что: на широкой постели, занимавшей треть комнаты, двое охранников занимались любовью со светловолосой женщиной. Лица ее я не видела, а вот длинные золотистые волосы свисали почти до пола. Женька попятилась из комнаты и потянула меня за рукав, а я порадовалась, что охрана, чрезвычайно занятая своим делом, нас не заметила. И тут кто-то засмеялся, а я сообразила, что в комнате есть еще человек, сделала шаг в сторону и в кресле, стоящем ближе к окну, увидела Руслана. Спинка кресла была высокой, оттого я в первый момент и не заметила паршивца.
Он повернулся, и взгляды наши встретились, а я брякнула:
– Мне срочно надо с тобой поговорить.
Охрана наконец-то отвлеклась от своего основного занятия, и тут меня ожидал еще один сюрприз: женщина на постели оказалась Любой. Она вскочила и бросилась к двери, схватив с пола одежду, толкнула опешившую Женьку и полетела по коридору. Руслан широко улыбнулся, нагло глядя мне в глаза, а я повторила:
– Мне надо с тобой поговорить. – И вышла в коридор, хлопнув дверью, а подружка, замешкавшись, едва не получила по носу.
Руслан вышел следом. Вид он имел такой, точно ему полагалась премия за доблесть. Я стояла возле стены, ожидая, когда он приблизится.
– Я думал, ты крепко спишь, – прошептал он голосом змея-искусителя.