– И кто этот помощник? – скривилась Женька. – Парни из охраны, Олимпиада или сам Лев Николаевич?
– Давай попробуем найти дверь, – отмахнулась я.
– Сейчас будем искать или дождемся ночи? – вздохнула Женька. Я злобно на нее покосилась, и она замолчала.
Возвращаться решили через лес, я хотела осмотреть место преступления. Путь наш лежал мимо новостройки, и мы с Женькой принялись высматривать Юру. Мужчины в рабочей одежде ужинали за столом в тени деревьев, но Юры среди них не было.
– Здравствуйте, – громко крикнула я, мужчины взглянули на нас с интересом и недружно ответили. Я направилась в их сторону, а Женька, постояв немного, припустилась за мной. – А где Юра? – спросила я, подходя ближе.
– Какой Юра? – удивился усатый дядька.
– У вас здесь работал, симпатичный такой, к нему еще Наташа приходила…
– А… наш крутой? Опоздали, девчонки, уехал. И он не Юра, а Коля.
– Почему Коля? – нахмурилась Женька.
– Потому что мама так назвала.
– Когда он уехал? – чувствуя, как засосало под ложечкой, спросила я.
– Вчера вечером сорвался. Позвонил ему кто-то, и он тю-тю… Мужик, что сегодня погиб, и отвозил.
– Куда ему позвонили? – не унималась я.
– На сотовый. Говорю, он у нас парень крутой.
Я плюхнулась на скамейку рядом с усатым.
– А вы его давно знаете?
– Откуда? Мы здесь с весны, паренек у нас руку сломал, да так неудачно, пришлось замену искать. Хозяин дал объявление в газету, вот Коля к нам и прибыл.
– А хозяин с ним как договаривался?
– Не знаю, но хозяин у нас тоже крутой, думаю, что по телефону. Нанял работничка, осчастливил.
– Что, плохой работник?
– Почему, не пьет, не курит, чистое золото, только вот каменщик хреновый… Вы, девчонки, зря его ищете, думаю, он где-то неподалеку зазнобу нашел. Уж больно быстро вчера моторка вернулась.
– Куда же он ездил?
– Теперь не узнаешь, – развел руками усатый. – Мужик-то помер, голову ему проломили.
– А вы милиции рассказали?
– О чем? – удивился он. – Да нас никто и не спрашивал.
Я поднялась и точно во сне побрела по дороге. Юра, который оказался Колей, который случайно встретился нам в универмаге… Я вытащила телефон и принялась нажимать кнопки, а Женька нервничать.
– Ты чего задумала? – спросила она.
– Ищу номер Сашки-мента, я ж его записывала… – Номер нашелся, а я молила бога, чтобы Сашка по пьяному делу задержался на работе. Сашка не подвел. – Лукьянова будьте добры, – пискнула я.
Он бодро сообщил:
– Лукьянов слушает.
– Саша, это Анфиса. У меня «Фольксваген» угнали, помнишь?
– Еще бы, а я звоню, знаешь, звоню и все на автоответчик натыкаюсь.
– Что, машину нашли? – обрадовалась я.
– Нет. Но ищем.
– А чего ж звонил?
– Беспокоился. Как вы добрались и вообще. А уж как труп нашли…
– Какой труп? – обалдела я.
– Мужика в подворотне придушили. Я ж чего тогда убежал – тип один из тюрьмы свалил и…
– Расскажи мне про труп, – взмолилась я.
– Труп как труп. Лежал за ящиком песка. В собственном дворе придушили из-за паршивых «Жигулей». – Я вцепилась в Женьку, чувствуя, что могу лишиться сознания.
– Послушай, я знаю, где убийца, то есть я знаю, где он был еще вчера… Здесь, на острове.
– На каком острове?
Я попыталась доходчиво втолковать, где мы и по какой нужде, и ничуть не удивилась, когда, назвав фамилию Илларионов, услышала:
– Илларионов? Фонд «Эра милосердия»? Так сбежавший киллер – его бывший шофер. – И тут связь прервалась. Была и нету. Я несколько раз набирала номер, пока приятный женский голос не сообщил мне, что я, то есть мои финансы, находятся у какого-то там барьера, а потому аппарат временно отключен.
– Все, бабки кончились, – ахнула Женька и тут же накинулась на меня: – Нечего было со своим Ромкой без дела болтать, теперь вот понадобилось…
– Заткнись, – рявкнула я, в сердцах едва не выбросив телефон, но вовремя вспомнила, что это чужая собственность.
– Ну дела, – пробормотала Женька, пританцовывая рядом.
– Ты все поняла?
– Дурак поймет. Юра вовсе не Юра, а бывший шофер Льва Николаевича, у него к нему претензии, и он прямиком отправился на этот остров. Но просто так сюда не явишься, здесь каждый на виду, и он заделался каменщиком. Только вот как он это проделал?
– Труп без лица и без рук, – напомнила я. – Чтоб не опознали. Думаю, это и есть настоящий каменщик. Юра болтался в городе, искал способ попасть на остров. Парень он симпатичный, общительный, разговорился с человеком, а потом убил и сюда с его документами. Тогда он еще не знал, что будет Колей, и нам назвался Юрой.
– Так вот почему Наташа погибла, – покачала головой Женька. – Мы ведь парня Юрой назвали, помнишь? Она за нами и бросилась, а у него грандиозные планы, не мог он позволить какой-то девчонке все испортить. Он шантажировал адвоката и скорее всего вынудил его отравить Олега и подставить Руслана.
– Похоже на то, – кивнула я и тут же встала как вкопанная. – Но ведь чепуха получается. Олег в больнице, Руслан в тюрьме, а Лев Николаевич жив-здоров. Вместо того чтобы разделаться с ним, парень вдруг уезжает.
– Боюсь, уехал он недалеко. – Мы с Женькой переглянулись. – Если я ничего не путаю, он придет сегодня.
– Надеюсь, Сашка записал название острова, – запаниковала я.
– Сомневаюсь. Идем в деревню, надо звонить в милицию.
Позвонить оказалось делом невозможным. Телефон молчал и подавать признаков жизни не спешил. Дородная женщина, в доме которой он был установлен, пожала плечами и заявила, что «на него иногда находит», завтра кто-нибудь поедет в город и сообщит на станцию.
– Пойдем-ка к Любе, – сказала Женька, когда мы вышли на крыльцо. – Приютить она нас не откажется. До прихода милиции я близко к этому чертовому дому не подойду.
– А как же Лев Николаевич?
– Что Лев Николаевич? – возмутилась Женька. – Пусть они без меня разбираются.
– Мы же не можем просто сидеть и ждать, когда его убьют.
– Милиция скоро приедет.
– Ты сама-то в это веришь? – усмехнулась я.
– Не очень, – поморщилась она.
– В милицию надо звонить в любом случае, а для этого придется вернуться в дом, здесь больше нет телефонов.
– Вернуться в дом, зная, что там вот-вот появится киллер? – ахнула Женька.
– Да, и предупредить хозяина.
– Ну его к черту…
– Женя, – серьезно сказала я. – Мы не можем оставаться в стороне, когда тут такое творится.
– Я могу. Честно, и не смотри на меня так.
– Хорошо, иди к Любе, а я пойду одна.
– Слушай, почему бы нам не поднять всю деревню? Мужиков здесь достаточно, кто с вилами, кто с граблями, как на известной картине «Утро на поле Куликовом».
– В наши россказни никто не поверит – это раз. Илларионова здесь не жалуют – это два. В доме четыре вооруженных охранника, с киллером они должны справиться. Это три. Главное, успеть предупредить их об опасности.
– Хорошо, – морщась, точно от зубной боли, кивнула подружка. – Предупредим Левушку и сразу сматываемся.
Пока мы с Женькой спорили, начало смеркаться, пока дошли до Любы, чтобы взять ключ от калитки, да поднялись по тропинке, и вовсе стемнело. Чем ближе мы подходили к стене, тем меньше храбрости у меня оставалось. В доме ни в одном окне свет не горел, и это по-настоящему нас испугало. Мы прошли через сад, стеклянная дверь была не заперта.
– Посмотри, – шепнула Женька. Я взглянула под ноги: битое стекло. Зубы у меня начали выстукивать дробь, а по спине пошел холодок. – Он уже здесь, – пробормотала Женька, а я отважно вошла в дом, должно быть, в беспамятстве.
Было так тихо, что я едва не хлопнулась в обморок от дурных предчувствий, мы очень осторожно продвигались вперед и вскоре достигли спальни Льва Николаевича. Женька легонько толкнула дверь, и она со скрипом открылась. Из комнаты не доносилось ни звука, горел ночник, и в его свете было видно: постель пуста.
– Его здесь нет, – пробормотала Женька, на цыпочках проходя в комнату, я вошла следом, хотя больше всего мне хотелось бежать отсюда сломя голову. – Может… – начала Женька и вдруг, ткнув пальцем в зеркало прямо перед собой, начала тоненько повизгивать: – И-и-и…
Я взглянула на злосчастное зеркало, и волосы у меня буквально встали дыбом. Лев Николаевич в темно-синем халате сидел в кресле с красным шнурком, обмотанным вокруг шеи. Глаза его были широко распахнуты, он смотрел не мигая, руки бессильно свесились с подлокотников. Я присоединила к Женькиному «И-и-и…» свое громогласное «А-а-а…», и мы вылетели из комнаты.
– Охрана! – завопила я. – Охрана… убийство… Лев Николаевич убит!
Если честно, соображала я туго… Женька тянула меня за руку, мы скатились по ступенькам, и, лишь оказавшись в знакомом коридоре, я поняла: мы бежим к комнате, где обычно дежурила охрана, и порадовалась, что мозги у Женьки работают лучше, чем у меня.
Тут подружка споткнулась и полетела на пол, а я, не удержавшись, хлопнулась рядом, мы зажмурились, вцепившись друг в друга, часто и тяжело дыша. И вдруг раздались шаги, осторожные, едва слышные, кто-то не спеша шел по коридору.
Женька стиснула мне рот рукой, и правильно, между прочим, сделала: я приготовилась орать от ужаса, ужас был столь силен, что держать его в себе не было никакой возможности. Шаги приближались, неожиданно замерли, затем звук возобновился, теперь еще более тихий. Я увидела на стене тень, огромную и страшную, она медленно наползала на меня, а я обрадовалась, что не увижу развязки, потому что умру раньше от разрыва сердца. Я слышала, как стучит Женькино сердце, и чувствовала ее дыхание, и мне хотелось плакать оттого, что я не могла спасти свою глупую, непутевую подругу. Какой ужас! Она погибнет на моих глазах или я на ее, что уж вовсе никуда не годится.
Тень сместилась, ну вот и… Я могла ожидать чего угодно, но только не того, что произошло в действительности, Женька вдруг со всей силы пнула ногой подставку, на которой стоял бюст неизвестной мне личности мужского пола в лавровом венке, бюст, сорвавшись с постамента, повалил на пол возникшего в коридоре парня, а сама подставка завершила дело, грохнувшись прямо ему на затылок. Он приподнял голову, взглянул мутно и, слабо простонав, отключился.