ь ни одного мужественного человека, чтобы указать Милюкову его место.
Этот случай еще раз доказал, как сильны и глубоки связи между русской интеллигенцией и революционным хаосом и как незначительно, в конце концов, интеллектуальное отличие нынешних правителей Кремля от их буржуазных предшественников. С самого начала интеллектуализм русских «либералов», абсолютно чуждый национальному духу и порожденный иностранными влияниями, был губителен для Российской империи, и вполне логично, что интеллигенция, сейчас живущая за границей, вновь предает интересы своей страны.
Но я должен засвидетельствовать, что во время моих скитаний по Западной Европе и, наконец, во время моего пребывания в Париже мне встречалось множество честных, преданных сторонников старого режима, людей, которые поклялись вынести все тяготы и лишения и даже готовы были скорее умереть, чем скомпрометировать себя связью с большевиками и покорно принять установившиеся в России порядки.
Больше того, я даже встречал людей, в свое время выступавших против царской власти и, следовательно, действовавших против меня, которые поняли, как ошибочны были их революционные идеи, как мало от этой революции получили русские люди, какой страшной и гибельной она оказалась. Разве не показательно, что Петр Струве, отец русского марксизма и наставник Ленина, сейчас раскаялся, отрекся от своих взглядов и признал Великого князя Николая Николаевича законным правителем России? Как далеко этот человек, открыто признающий свои заблуждения, ушел от тех якобы патриотов, которые не имели смелости сделать из событий последних десяти лет единственно возможный вывод и откровенно примкнуть к монархистской идее!
Глава XXII
Царский носовой платок. — Ложные представления об Охране, распространенные за границей. — Настоящий смысл ссылки в Сибирь. — Гуманное обращение с политическими заключенными в старой России. — Охрана и ЧК. — Как большевики вводят в заблуждение зарубежных гостей. — Бурцев рекомендует восстановить Охрану. — Неудавшаяся вербовка
Однажды в царской России, когда был основан Отдельный Корпус жандармов, генерал Бенкендорф, только что назначенный командующим этим подразделением, обратился к Императору Николаю I и попросил дать ему инструкции. Вместо того чтобы дать формальный ответ, монарх достал белый носовой платок и передал его графу со словами: «Вытирайте слезы несчастных. Пусть Ваша совесть и совесть Ваших подчиненных всегда будет незапятнанной, как этот платок!»
Политическая полиция в царской России, начиная с этого времени, всегда действовала в соответствии с высокими словами правителя, и хотя Российская империя, как любое другое государство, должна была защищать себя от происков враждебных сил, методы борьбы Охраны с политическими противниками ничем не отличались от методов, принятых в других странах.
Надо признать, что с самого начала российская полиция столкнулась со значительно более сложной задачей, чем полиция любой западноевропейской страны. Я не имею в виду, что русскими людьми труднее управлять или что все учреждения империи могли действовать, только опираясь на силу. Но в то время как в Англии, Франции и Америке образованные классы населения в прежние времена всегда были истинными патриотами и защищали национальные институты, в России, к сожалению, дело обстояло иначе, по крайней мере с начала XIX века.
Идеи, заимствованные из-за рубежа и неправильно истолкованные, с давних пор распространились среди образованного класса в России, заполнив умы ложными представлениями. Вместо того чтобы учесть, что ситуация в нашей стране совершенно отличается от западной и что механическое перенесение в Россию европейского понимания свободы не может принести ничего, кроме вреда, так как все эти идеи возникли в совершенно других условиях и совершенно чужды духу российской нации, интеллигенция сразу же приступила к переделке России по образцам западных теоретиков. И в соответствии с этими взглядами первоочередной задачей она считала полное уничтожение всего, что цари совместно с их советниками и слугами старательно создавали веками.
Перед лицом постоянных попыток подорвать порядок в государстве царские власти проявляли слишком большую терпимость; и если можно упрекнуть их за уклонение от своего долга, то только потому, что они считали ниже своего достоинства и пренебрегали обязанностью информировать людей за рубежом о реальной обстановке в России. Поэтому общественное мнение Запада целиком зависело от милости тех поставщиков ложной информации, которые стремились способствовать распространению собственных заблуждений посредством упорной и, увы, слишком успешной пропаганды. Иначе совершенно непостижимо, что до сегодняшнего дня в Европе и Америке все еще распространены совершенно ошибочные и искаженные представления о том, как в действительности обстояли дела под властью царей.
Какое непонимание вызвала только одна вещь — используемая в России практика высылки преступников в Сибирь! Множество раз я встречался с образованными людьми в Германии, которые со всей серьезностью утверждали, что «ужасы Сибири» морально оправдывают революцию.
Что же это за явление, ассоциирующееся с «ужасами»? Прежде всего нужно твердо заявить, что к тяжелому труду в рудниках приговаривали только тех преступников, которые в других странах подвергались смертной казни. Дело в том, что в нашей «отсталой» России высшая мера наказания была давно отменена для обычных преступников и заменена ссылкой в Сибирь. Единственным преступлением, карающимся смертью, было убийство или покушение на убийство члена Императорской семьи, и даже для таких преступников, которых, к сожалению, было слишком много, приговор достаточно часто заменяли ссылкой.
Когда за границей слышали о каторжниках на сибирских рудниках, то полагали, что речь идет о политических заключенных. Но они, как правило, подвергались простой «административной высылке», и подобное наказание, являвшееся не чем иным, как средством самозащиты государства от своих врагов, ни в каком смысле не носило того трагического смысла, который люди на Западе вкладывали в понятие «ссылка в Сибирь». Эта «административная высылка»{151} просто означала, что человек обязан в течение некоторого времени жить восточнее Уральских гор; без разрешения властей он не мог покинуть этот регион, но внутри него он передвигался совершенно свободно. Кроме того, если учесть, что места, в которые ссылались политические заключенные, располагались по большей части в регионах с достаточно благоприятным климатом и что ссыльным разрешалось поддерживать отношения между собой, читать, писать и продолжать заниматься своим делом, то мы придем к выводу, что эта система, которой придерживалась царская Россия для временного удаления самых опасных противников, должна считаться весьма гуманной.
Достаточно указать на то, что почти все люди, пришедшие в России к власти после революции, в свое время были сосланы в Сибирь. Только один этот факт показывает, как мало это наказание в действительности подействовало на тех, кому было предназначено. Никто даже серьезно не заболел во время ссылки, никто не страдал от плохого обращения, и все вернулись из Сибири с энергией, достаточной, чтобы продолжать свою подрывную деятельность.
Такими «безжалостными методами» власти царской России старались защитить государство, пока революционеры не захватили власть и не заявили, что теперь варварство уступит место гуманизму, а угнетение сменится свободой. Показательно, что первым шагом, предпринятым новым режимом, было заключение в тюрьму многих преданных слуг Императора, чтобы судить их; в результате этого первого проявления «свободы» стало понятно, что ни одному из нас не может быть вменено в вину ни одно незаконное действие.
Когда в результате Октябрьской революции большевики пришли к власти, никто из них не дал себе труда соблюдать установленные законом формальности по отношению к представителям старого порядка: они просто были арестованы и зверски убиты, и все во имя свободы и гуманизма. Тот, кто служил в политической полиции, теперь считался тяжелейшим преступником, преследовать и убить его было долгом каждого честного и преданного коммуниста.
Но когда против тех несчастных, которые, руководствуясь лучшими побуждениями, когда-то старались служить государству и обществу, была развязана варварская война на истребление, новая Охрана отличалась от предшественницы только тем, что была в тысячи раз более неприятной и неразборчивой в средствах. Это — позорно известная ЧК, которая и сейчас, под новым именем ГПУ, продолжает распространять беспримерный ужас по всей России и в жертву которой каждый год приносятся тысячи невинных мужчин и женщин.
Благодаря счастливому стечению обстоятельств я обладаю абсолютно достоверной и надежной информацией о работе и устройстве ЧК, и поэтому способен рассказать европейской публике, что на самом деле происходит в коммунистическом государстве со свободой и равенством. Дело в том, что когда руководители Охраны пали жертвой ярости красного террора, новые правители решили, что в некоторых случаях целесообразно под страхом смерти принудить чиновников царской полиции работать на ЧК. Один из тех, кто против своей воли согласился сотрудничать с большевиками в качестве полицейского, не только старался уменьшить зло, наносимое ЧК России, но также окольными путями доставлял за границу свидетельства о деятельности «новой Охраны».
Вот как я получил важные документальные свидетельства, которые мне недолго пришлось скрывать, поскольку мой информатор вскоре заплатил жизнью за свои смелость и отвагу. Он умер в застенках ЧК, до конца оставаясь истинным приверженцем идеи старой России, а его сообщения позволили продемонстрировать европейской публике, каков истинный характер советской власти.
Это было тем более необходимо, что «беспристрастные» газетные репортеры, публицисты, члены профсоюзов, специалисты и коммерсанты, которые несколько лет время от времени ездили в Россию, вернулись с весьма поверхностными впечатлениями. Очень немногие из них сознавали присутствие сети, окружавшей их с момента пересечения границы и не позволявшей даже мельком увидеть и услышать что-либо, чего не одобрили бы кремлевские властители. Если мир будет зависеть только от таких оценок Советской России, то остается очень мало надежды, что правда когда-нибудь выйдет на свет, так как Европа никогда не узнает ничего, кроме того, что ей захочет сообщить Советское правительство. Все впечатления, все высказывания, которые слышат зарубежные гости, тщательно срежиссированы, так что приезжий, наивно верящий, что он «беспристрастно изучил» факты, на самом деле просто видел то, что ему показала ЧК, и подвергался обману на каждом шагу. Какой иностранец мог заглянуть за кулисы разыгрывавшегося для него представления? То, что он видел, это были разного рода меры для его воспитания в нужном духе. То, что он слышал, было словами платных агентов или запуганных горожан, которые никогда не решились бы на критические замечания, чтоб