пуса, исполняют при их посредстве подходящих для сего лиц, которым уплачивают за доставляемые сведения из имеющихся в их распоряжении авансов, и передают собранные сведения в центральное или корпусное отделение разведки. Кроме того, они следят за тайными агентами других государств и доносят о их действиях…. Они пользуются всеми своими знакомствами, заводят связи в кафе, ресторанах и проч. заведениях, где часто бывают военнослужащие, постепенно наводят их на разговоры на военные темы и таким образом втягивают их в дело тайной военной разведки; весьма часто они прибегают также к вызовам при помощи публикаций в газетах, предлагая заработок в неслужебное время писарям, чертежникам, кондукторам и прочим служащим в артиллерийском, морском, инженерном и интендантском ведомствах и даже офицерам под видом военно-литературных занятий. Завязав сношения на легальной почве, переходят затем к использованию служебного положения этих лиц. Вместе с тем начальники службы разведки всеми мерами отвращают взаимное знакомство своих агентов и устанавливают взаимное между ними наблюдение, проверяют получаемые ими сведения и наблюдают за агентами других государств»1.
В феврале 1913 года к русскому военному агенту (военный атташе) в Германии явился молодой человек по фамилии Томчек, представившийся бывшим агентом прусской тайной полиции в Познани, который, потеряв доверие немецкой разведки, пытался найти его у русской. Рекомендуя самого себя, он сообщил, что в Познани во главе тайной полиции и ведения разведывательной работы по России состоит полицей-директор политического отделения Пахер, проживающий на Будин-Штрассе, № 11. Его помощником и главным руководителем тайной разведки в России является г-н Раммер. Это его настоящая фамилия, но известен он под фамилией Вердин, в Познани он имеет несколько квартир, часть из которых, в целях конспирации, он нанимает и под другими фамилиями. Его коллеги должны называть его сокращенно «W.C.».
По вопросу об организации тайной разведки в России Томчек сообщил нижеследующее:
«С осени 1912 года шпионаж в России был чрезвычайно усилен в особенности в критические ноябрьские дни. На добывание сведений тратились большие денежные суммы. Я видел большое количество толстых пачек стомарковых билетов, неоднократно получавшихся в познанском бюро и распределявшихся для дальнейшей задачи и рассылки. Адреса на конвертах писали высшие чины полиции собственноручно. Отправка писем доверяется вообще только одному служащему в полиции старику. Работа в бюро шла днем и ночью, так как ежедневно получались сотни писем и телеграмм; кроме того, приходили шпионы и эмигранты из России. За каждым русским полком приказано было следить 2–3 шпионам. Кроме того, шпионы имелись на важнейших станциях железных дорог, в районах лагерей, артиллерийских и инженерных складах и других важных пунктах…..
Если полк покинет место своего квартирования, то шпиону было предписано во что бы то ни стало постараться прибыть вместе или после полка в место его назначения и отсюда дать сведения о том, где полк находится. Так как письменное и телеграфное сообщение вероятно уже не удалось бы прислать, то агенту надлежит прибыть с донесением лично. При этом рекомендуется держаться вдали от железных и даже шоссейных дорог и стараться подойти к границе на одном из участков, которые каждый шпион должен был твердо запомнить и ясно запечатлеть в своей памяти по карте, розданной некоторым прусским тайным агентам, местным властям, жандармам и т. д. в пограничной черте….
Осенью 1912 г. всем находящимся в России шпионам было выдано каждому около 400–500 марок, причем рекомендовалось не держать всей суммы при себе, а сдать часть денег в сберегательные кассы, доверенным лицам и т. п. Если агент предполагал вернуться с донесением лично, то рекомендовалось оставить некоторую сумму денег у доверенного лица на пути обратного следования, дабы никогда не иметь при себе крупных денег….
Что касается агентов в России, то в Калише и Лодзи работают главным образом немцы; в Варшаве же и других городах, кроме того, поляки и евреи; в Варшаве имеется также немало чисто русских агентов»1.
Немецкая разведка наряду с кадровыми разведчиками-профессионалами привлекала к шпионской деятельности сотни и тысячи людей самых разных профессий. Для подготовки кадров в непосредственной близости от линии фронта была организована сеть школ (Люблинская, Любишевская и др.). Для обучения ремеслу шпионажа детей и подростков созданы школы в селе Березинском Волынской губернии, в селе Дубовец Люблинской губернии, в Варшаве, в Ковно.
Только в одной Варшавской разведшколе для малолетних шпионов обучалось 72 русских мальчика и 300 девочек. В остальных школах по 30 и более детей. Сроки обучения колебались от 2 недель до 5 месяцев, в зависимости от важности предстоящего задания. В числе предметов преподавались топография, подрывное дело, строение русской армии, методы передачи донесений и др. 2
В Генеральном штабе российской армии имелась достоверная информация и об объектах устремлений, конкретных задачах, стоящих перед разведками, чье присутствие в России стало постоянным:
«Иностранные шпионы доставляют пославшим их властям сведения: 1) о нравственном элементе русской армии; 2) о командном составе, характеристики высших начальствующих лиц и их фотографические портреты; 3) об обмундировании, — описание и снимки новых форм одежды; 4) о вооружении, — чертежи, описания, а при возможности и самые предметы последних технических усовершенствований в области вооружения войск всех родов оружия; 5) о снаряжении, — доставлять результаты бывших опытов; 6) о воинском обучении, — различные отчеты о занятиях войск стрельбой, плаванием, ездой, последние издания уставов и инструкций; 7) о дислокации войск, — какие части и в каком количестве квартируют в данном пункте; о казармах и лагерях; фотографические их снимки; 8) о воздухоплавании, какие системы машин приняты, какова их численность, где устроены парки, успешность обучения; 9) о железных дорогах, в частности, о названиях станций, на которых производится посадка войск на железные дороги; о шоссе — о направлении, протяжении, степени его исправности, о телеграфе (воздушном и подземном), о телефоне, о почтовых голубях; 10) об организации войск на случай войны; 11) о русских крепостях, — сила укреплений, чертежи, фотографии и т. п. заметки, состав гарнизона, вооружение, состояние запасов; 12) об интендантских складах и магазинах; 13) о всех лицах, прибывающих в район, подлежащий ведению шпиона, с обязательностью доносить о каждом прибывшем лице командиру иностранной военной части, ближайшей к границе; 14) какие бы то ни было сведения о нашей тайной разведке. Кроме того, шпионам ставится в обязанность производство рекогносцировки и составление кроки некоторых местностей, а также вербовка агентов в весьма больших размерах и контршпионская служба.
Само собой разумеется, что для собирания таких разнообразных сведений недостаточно иметь двух-трех способных шпионов, как то было в прежнее время, а необходимы весьма многочисленные агенты, и притом стоящие на различных ступенях общественной лестницы. В одном лишь Варшавском военном округе число мест и лиц, подвергнутых обследованию разведывательным отделением штаба указанного округа в связи с расследованием шпионских дел за период времени 1901–1910 гг., чрезвычайно велико (48 австрийских и 110 германских агентов — примечание документа)»1.
Разгулу иностранного шпионажа в Российской империи как нельзя более благоприятствовало то обстоятельство, что пресекать его было… н е к о м у. В государственном аппарате отсутствовал какой-либо орган, решающий контрразведывательные задачи. Вот документы.
20 января 1903 года к Николаю I с докладом «О создании разведочного отделения Главного штаба» обращается военный министр Куропаткин Александр Николаевич (1848–1925), который констатирует: «…обнаружение государственных преступлений военного характера до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечением счастливых обстоятельств, ввиду чего является возможность предполагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытыми и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны. Возложить принятие мер к обнаружению лиц, занимающихся сею преступною деятельностью, на Департамент полиции не представлялось бы соответственным, во-первых, потому, что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств, во-вторых, потому, что в этом деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и разносторонняя компетентность в военных вопросах.
Поэтому представлялось бы желательным учреждение особого военного органа, ведающего розыском сих преступлений с целью охранения военных тайн.
Деятельность сего органа должна заключаться в установлении негласного надзора за обыкновенными путями тайной военной разведки, имеющими исходной точкой иностранных военных агентов, конечными пунктами — лиц, состоящих на нашей государственной службе и занимающихся преступной деятельностью, и связующими звеньями между ними — иногда целый ряд агентов, посредников в передаче сведений….
При Главном штабе полагалось бы учредить особое разведочное отделение, поставив во главе его начальника отделения — штаб-офицера и введя в состав его — обер-офицера и писаря. Для непосредственной, сыскной работы сего отделения полагалось бы воспользоваться услугами частных лиц сыщиков, по вольному найму, постоянное число коих, впредь до выяснения его опытом, представлялось бы возможным ограничить шестью человеками»1.
По мнению министра, в сложившейся ситуации требуется особая осторожность при организации контршпионажа. Официальное учреждение сего отделения представлялось бы неудобным в том отношении, что при этом теряется главный шанс на успешность его деятельности, именно тайна его существования. Поэтому желательно бы создать проектируемое отделение, не прибегая к официальному учреждению его. Для этого личному составу данного органа полагалось бы присвоить наименование должностных лиц, на коих не возложено строго определенного круга занятий. Такими должност