– Я тоже. И могу поклясться именем Хурта, что все сказанное останется между нами.
Керт ощутимо расслабился.
– Спасибо.
– Это не моя тайна. И не ваша. Что до всего остального, мне не нравится это преступление.
– Почему?
– Проклинающий явно был неаккуратен, если зацепило вас. Но почему не зацепило Алека? Что такого в нем, чего нет в вас?
– Я хуртар – а он нет.
– И матери у вас разные.
– Колетт? Ой ли…
Брат Рис пожал плечами.
– Выясним, когда приедет Далини Верейль. И предлагаю поговорить о брате Валере.
– Что с ним не так?
– Его слишком пристальное внимание к девушке.
Крыть было нечем.
– Брат Рис, а просто понравиться ему она не могла?
– Не думаю. По дороге сюда он упоминал о каких-то сложных обстоятельствах.
Керт потер висок.
– Вот ведь… Ладно, я завтра его расспрошу. Мире и так досталось, не стоит усугублять еще больше.
Тут я была с ним полностью согласна.
Мире не повезло с порчей, с кузиной… не пора ли дать девчонке отдохнуть? Она ведь никакущая. И… если этот братец в Хурте ухаживает за ней из корыстных соображений, я ему уши на пятки натяну и бегать заставлю.
Свинство это!
Если бы Мира хоть отдохнула, пришла в себя, а тут даже передышки не дали. Явился рыцарь верхом на Росинанте и ну давай спасать, а потом как давай жениться!
Она ведь все всерьез примет. И сломаться может не по-детски, потом не починишь. Здесь о психотерапевтах и не слышали даже, Асанте скоро будет не до падчерицы, а Адам может поспорить душевной тонкостью со стенобитным орудием времен Рима.
Пригляжу.
Кстати, а сейчас она что делает?
И я отправилась на прогулку.
Мира обнаружилась в солярии.
Нет, это не комната, в которой у дам загорает попа. Это просто аналог мужской курительной комнаты в доме. Обычно – самая светлая и солнечная комната, в которой собираются дамы, болтают, вышивают, занимаются своими делами и рукоделием.
Хорошее место, хорошее дело.
Только сейчас из дам в комнате сидела одна Мира. А рядом с ней удобно устроился брат Валер.
– …Вы такая беззащитная. И вам обязательно нужно, чтобы кто-то был рядом.
Я послушала.
Ну… хорошо поет, душевно поет.
Ах, вы такая хрупкая, такая трепетная, рядом с вами должен быть сильный мужчина, и я здесь, вы всегда можете опереться на меня, даже два раза. Я смогу вас защитить, позабочусь, помогу, поддержу, закрою своей широкой грудью от любой опасности…
Это, конечно, замечательно. И начинания хорошие. Но как часто мы говорим «за каменной стеной», а получается «в темнице».
Или, к примеру, смогу вас защитить. От чего именно?
Подруги тоже могут быть врагами, и друзья, и получается как в том анекдоте. Замужество – это мираж, сначала пальмы пропадают, потом дворцы, остаешься ты… с одним верблюдом. Кстати – не самым породистым, умным и покладистым. Может, тебе он и даром не сдался.
А то скотинка-то себе на уме.
И кусается, и плюется… вот уж кому плевать на хозяина, так это верблюду. А девочку мне жалко, девочка хорошая.
Не стоит спешить. Как-то уж резво этот кадр взял с места в карьер.
А если его вещички проверить?
Вещей у брата Валера было немного.
Три смены одежды и белья, пара книг, какие-то культовые или религиозные причиндалы.
Все.
В принципе логично. Кто с собой на дело компромат возьмет? Неясно куда, неясно, сколько задержаться придется…
Нет, пока ничего не ясно.
Вывод?
Будем следить и приглядывать. И я поспешила обратно.
Так ведь и сидят в солярии. Ну, ладно. Посидим с ними. Подождем, послушаем… а ведь хорошо поет, подлец. Душевно, вдохновенно…
И все равно!
Не верю я в любовь с первого взгляда!
Не верю! Если это не взгляд на справку 2-НДФЛ за прошедший год.
Но просидели «влюбленные» еще два часа. И только потом брат Валер проводил Миру до ее покоев, поцеловал на прощание руку и поклонился.
Дождался, пока за девушкой дверь закроется.
Ну-ка?
А ведь – нет.
Мордяха выражения не сменила, в глазах все то же самое, а зачем ему просто так комедию ломать? Ему и правда нравится Мира?
Ох, не знаю…
Цепляет меня что-то, а что – не пойму. Но буду пристально наблюдать.
На том и порешила. И с чистой совестью отправилась спать.
– Уби-и-и-ли-и-и!!!
Визг был такой, что я услышала через плиты перекрытия. Я спала в лаборатории. Здесь я чувствовала себя наиболее спокойно и безопасно. Сворачивалась клубочком в кресле лэрра, накрывалась хвостом и спала.
Нужен ли домовым сон?
Нужен.
Я хоть и эфирент, но пища мне требуется. А вот туалет – уже нет.
Керт пытался объяснить, что материальная пища идет на поддержание эфирного тела, но я запуталась уже на втором десятке специфических терминов.
Принцип ясен?
Остальное уже детали.
А кого там убили?
И я понеслась вверх. Ну что за мерзкая манера у убийц творить свое черное дело, когда я сплю? Или… они о чем-то догадываются? О моем существовании?
Нет, это вряд ли. Противозаконные дела удобнее всего творить по ночам, чтобы большинство людей в доме спали и обошлось без лишних свидетелей.
Орала Эрвина. Нашелся предел и ее душевному спокойствию.
А около лестницы лежала Делия. Вокруг ее головы расплывалась лужа крови, глаза закрыты, лицо спокойно…
Умерла?
Керт появился буквально через пять минут. Одевался, наверное.
Коснулся шеи женщины, прислушался – и просиял:
– Жива!
Я внимательно наблюдала за окружающими.
Нет, не вычислить. Все сбежались, все галдят, шумят, что-то обсуждают, впечатление, как от птичьего базара, но выцепить что-то полезное так же не получается.
Базар – он и есть базар.
– Жива? – ахнула Эрвина.
– Да. Ее надо перенести в комнату… братья, помогите мне.
– Нет! – Колетт вступила вовремя, а то я уже примеривалась, как пнуть Керта. – Я не лекарь, но если у нее повреждена спина… ее нельзя так таскать. Надо на чем-то твердом…
Умничка!
Недаром она мне понравилась!
Мужчины переглянулись и дружно зачесали в затылках. Впрочем, ненадолго.
Очень быстро кто-то нашел выход, сбили вместе несколько досок, накрыли одеялами и на них очень осторожно переложили бедолажную Делию.
Кому помешала эта дура?
Нет, ну кому?!
У нее ведь головного мозга, как у инфузории-тапочки, хотя…
Я вспомнила несколько ее удачных реплик.
Дура – или притворялась?
Я одна так подумала – или кто-то еще?
Вот вопрос.
А ответ найти?
Делию аккуратно сгрузили на кровать в ее комнате. И за лекарем послали. Хорошо, что за дочкой есть кому приглядеть.
И то…
Кто из сестер ее заберет?
Эрвина? Асанта?
Я поежилась.
Вот как ни крути, хоть и сука у меня свекровь была, не тем будь помянута, но был в ней и плюс. Меня она разогнала, но у моего сына было все. О нем заботились.
Материнской любви не было, но бабушка его любила, это точно. Может, потому и мне не отдала. Что бы я ему дала? Комнатенку в коммуналке? Мать, которая сутками на работе? Круглосуточный интернат?
Черт его знает, что было бы лучше.
В сложившейся ситуации мы стали просто чужими людьми. А повернись иначе? Он мог бы пойти по плохой дорожке, сколоться, сесть, вообще меня возненавидеть…
Можно было сказать о моей свекрови много матерного, но внука она бы не бросила ни при каких обстоятельствах. Зубами из огня потащила бы.
А тут?
У Асанты свое чадушко скоро будет, а Эрвина…
А Эрвина все сделает, как Симон скажет. Только зачем ему чужой ребенок и какая будет жизнь у малышки?
Жалко девочку. Делия хоть и дура, но родная мать все-таки…
Эх, дороги человеческие. Не угадаешь, как пройдешь, куда, когда… ничего не угадаешь!
Кажется, Керт подумал о том же самом. Потому что кашлянул и посмотрел на Эрвину с Асантой.
– Дамы… простите, что я так говорю сейчас. Но Делия может оправиться от удара, а может и не оправиться. И вы ее ближайшая родня.
И вот облысеть мне всем хвостом, если дамы не переглянулись с совершенно одинаковым выражением лица. И расшифровать его было несложно: «Вот паразитка! Опять от нее одни проблемы!»
Но кто же Делию?
И за что?
Опять загадка!
Естественно, за завтраком это и обсуждалось.
Делия была плоха.
Колетт, которая чуть-чуть разбиралась в медицине, как мама двоих детей, Керт и брат Рис, как хуртары, – брат Валер взял самоотвод, честно сказав, что его от вида крови подташнивает, – провели консилиум.
Позвоночник у Делии вроде бы поврежден не был. Но череп ей проломили качественно, чем-то тяжелым. Или она сама так неудачно приземлилась?
Я проскакала по лестнице, пока там никого не было, примерилась, но что-то не сходилось. Ладно, потом поговорю с Кертом, а пока послушаю, что остальные скажут.
Остальные были встревожены.
– Нас здесь всех перебьют, – ныла Лаллия. – Папа, давай уедем?
– Лалли, ты помнишь про условие лэрра Эрарда? – строго напомнил отец.
– Но это касается только Эрвины! Не нас с тобой!
– Ты мне предлагаешь оставить жену одну? Здесь? И завтра уехать? – Симон прищурился, но дочка не распознала надвигающейся бури.
– Пап, ты будешь ждать, пока нас всех здесь перебьют?
Симон стукнул кулаком по столу.
– Не шляйся по ночам где попало, вот и цела будешь! Вот, кстати… Симон, будете с сестрой ночевать в одной комнате.
– Что?
– Как?!
– Молча. Сегодня же слугам прикажу кровать перенести. И если кто-то из вас ночью уйдет… головы поотрываю. Я доходчиво объяснил?
Детки закивали.
Разъяренный Симон весьма походил на сеньора Помидора, но в отличие от последнего мог не только луковицу за перья дергать с последующим слезоразливом. Что-то мне подсказывало, что если этого милого человека дозлить, всем достанется.