— Что ж, прощай. Забудь напевы ветра
И задумчивые голоса
В зарослях, в тени, в прохладной глуби
Милого тебе когда-то парка.
Позабудь и спутника смешного —
Так упрямо он шагает рядом,
Словно тень твоя (иль тень его сама ты?),
По одним путям; на перекрестках
Так упрямо ловит взглядом взгляды,
Жадно, словно книгу тайн, читает.
А прервавши — вновь идет отдельно,
Влившись ожиданьями, мечтами
В бурное движенье коллектива.
Только знаю: не забудешь ты,—
Будешь, будешь жить прошедшим милым!
Не скрывайся: знаю, понимаю,
Как гнетет покорность и печаль немая.
Знаю, знаю, вижу — замечаю
Тягу к свету, к радостному маю,
Жизнь-то, погляди, бушует, кличет
И не только в тишь томов тяжелых,
В светлые просторы — мир науки,
Но и в гущу, на завод, в районы,
К людям — то родным, то ненавистным.
Что ж, иди, мужай, расти и действуй.
Будет все, как нужно, должно.
Будет хорошо, отлично будет…
Жизнь-то как клокочет, бьет, искрится —
В ней я буду — спутник твой незваный —
Жить не менее тысячелетья.
И тебя зову с собою.
Ну, прощай…
А может, снова: здравствуй?..
ТЫ ПРОСТИ
Ты прости меня, дитя, прости обидчика.
Я с тобою и неровный и встревоженный
Оттого, что жить борьбою мне положено,
Оттого, что я иду тропой нехоженой
И так нервно, и так нежно твое личико.
ЗА ОКНАМИ ДВОРЦОВ
Когда текут людские волны
С призывами: «Война — войне»,
Под окнами дворцов безмолвных —
Что там, в дворцовой глубине?
Молчите, сытые бандиты,
Довольно вам желтеть от желчи.
Проходят те, что не убиты,
Те, что не зашагают молча
Под музыку и барабаны,
Под вой попов и под команду
На бойню братьев, смерть и раны,
Чтоб радовать тупую банду.
Проходят мимо. И в палатах
Зеркальных стекол дребезжанье.
Клич — выбить окна обещанье.
Страх сводит челюсти богатых…
Прошли. Фельдмаршалы, банкиры
Вновь о войне мечтают дружно,—
Им ренегат, предатель мира,
Сказал: — Они ведь безоружны…
— Ах, так! Отлично. На войну! —
Притопнул генерал ногою
И… смолкнул. Вспомнил он одну
Страну, стоящую стеною,
Ту, где «они» готовы к бою…
Когда текут людские волны
С призывами: «Война — войне»,
Под окнами дворцов безмолвных —
Что там, в дворцовой глубине?
Павло Тычина© Перевод А. Дейч
ШЬЕТ ДЕВУШКА…
Шьет девушка и так рыдает —
то ли шитье?
И красным, черным вышивает
мое житье.
Колокола шлют переливы,
и плачет звон.
Идут. То мальвой, то крапивой
путь окаймлен.
Туманы кверху, кверху хлынут,
а тучи с гор.
Не буду я, тоской покинут,
любить простор.
Я розу вечером целую —
грусть без причин…
Зачем, зачем жить не могу я
без дум, один?
«Поет дорожка…»
Поет дорожка
на огород.
Арбуз под зонтиком
о солнце думает.
За частоколом —
зеленый гимн.
Оставайтесь, люди,
со своими божками.
Подсолнухи горят…
— струне подобны —
И мотыльков дуэты…
— а на лапках мед —
Ромашка? — здравствуй!
И она тихо: здравствуй!
И звучит земля,
как орган.
«Укройте меня, укройте…»
Укройте меня, укройте:
я — ночь, стара,
недужная.
Велит уснуть
мой черный путь.
Положите тут мяты,
и пусть тополя шелестят.
Укройте меня, укройте:
я — ночь, стара,
недужная.
«На высоких скалах…»
На высоких скалах,
где орлы да тучи,
над могучим морем,
в радостной лазури —
эй,
там
расцветали грозы!
Расцветали грозы!
Из долин до неба
протянулись руки:
о, пошлите, грозы,
ливни из лазури!—
Вдруг
вниз
пали капли крови!
Пали капли крови…
На полях, на травах,
серебро-зеленых,
в хлебе золотистом,
стройно-колосистом —
эй,
там,
там шумели шумы!
Там шумели шумы…
Кто-то вдохновенно
преклонил колена:
дай, земля, нам шума —
шума и безумий.
Ночь.
Плач.
Смерть шумит косою!
Смерть шумит косою…
«Вдоль по степи голубой…»
Вдоль по степи голубой
вороной ветер!
Вот прильнул — назад отпрянул —
вороной ветер…
Вышла в поле жать я хлеб.
Гром гремит, туча!
Ой, не все с войны вернулись —
вороной ветер…
Глянет солнце, как дитя,
а в селе голод!
Ходят матери, как тени —
вороной ветер…
На чужбине, где-то там,
без креста, ворон…
Будьте прокляты с войною! —
вороной ветер…
МАТЬ СКОРБЯЩАЯ
Памяти моей матери
По нивам проходила
не пашнями — межами.
Печаль пронзала сердце
колючими ножами.
Взглянула — всюду тихо.
Лишь чей-то труп средь хлеба…
Колосья ей спросонья:
возрадуйся, о Дева!
Колосья ей спросонья:
побудь, побудь Ты с нами!
Склонилась Матерь Божья,
заплакала слезами.
Не лунно и не звездно,
и словно не светало.
Как страшно! Наше сердце
до бездны обнищало.
По нивам проходила —
побеги молодые…
Ученики навстречу:
возрадуйся, Мария!
Возрадуйся, Мария:
мы ищем Иисуса.
Ты укажи ближайший
нам путь до Эммауса.
Она подъемлет руки,
бескровные лилеи:
не в Иудею путь ваш,
не в землю Галилеи.
Туда, на Украину,
и там вам в каждой хате,
быть может, и покажут
хоть тень Его — распятье.
По нивам проходила.
Могилы все далече,—
а ветер ей навстречу —
воскрес Сын Человечий!
Христос воскрес? — Ужели?
Не ведаю, не знаю.
Вовек не будет рая
для нив кровавых края.
Христос воскрес, Мария!
Цветами зверобоя
из крови мы гурьбою
взошли на поле боя.
Вдали молчали села.
Земля в могилах млела.
И лишь былинка пела:
хоть Ты б нас пожалела!
По ниве проходила…
— И как погибнуть краю? —
Где он родился снова,
Где он любил без краю?
Взглянула — всюду тихо,
Лишь злаки трепетали:
— За что Тебя убили,
За что Тебя распяли?
Не выдержала скорби,
не выдержала муки,—
упала на тропинку,
крестом распявши руки!..
Колосья все над Нею
«Ой, радуйся» — шептали.
А ангелы на небе —
не слышали, не знали.
ХОДИТ ФАУСТ…
Ходит Фауст по Европе,
Сплетник, лгун и вертопрах,—
И молитвенник в руках,—
Размышляет грамотей,
А навстречу Прометей.
— Прометей, здорово, друг мой!
А, бунтуешь? Ну бунтуй!
Я за бунты не хвалю:
что ты думаешь, восстаньем
осчастливить бедный люд?
Я вот тайны неба знаю,
Я философов читаю,
Я умело подсчитаю
факты смерти и нужды —
ну, а ты? Что стоишь ты?
Я ношу в душе вериги,
не чуждаюсь и религий,
не бунтую — только книги
все пишу, пишу, пишу —
ну, а ты, что стоишь ты?
Новый мир творишь охотно?
Почему ж ты безработный?
— Потому что ты не Фауст!
Ты — мечтатель, фантазер!
Вот схвачу я свой топор!
А, бунтуешь? знаю, знаю.
Я не Фауст? — Так и есть.
До свиданья; ну, прощай…—
Ходит Фауст по Европе,
и молитвенник в руках.
ПЛУГ
Евгению Тычине
Ветер.
Не ветер — буря!
Валит, ломает, с землей вырывает…