Узнать, кто столько бед тебе принес?
«Перед тобой — улыбки расцветают…»
Перед тобой — улыбки расцветают.
В тебе такая молодость огня,
Что у меня, как жалюзи спадают
Стальные с сердца, радостью звеня.
Ты для других — сокровище лихое
Своею солнцесильной красотой.
А мне твое сиянье неземное —
Как для цветка рассвет с живой росой.
Прошу, если я стану вдруг немилым,
Ты не спеши жестоким словом бить.
Позволь уж — хоть и буду я постылым —
Мне рядом тенью бессловесной быть.
Я мысли тайные, конечно, скрою,
Ища в глазах твоих веселый жар,
Чтоб, отразив его, тебя зажечь собою —
И малая искра родит пожар!
«Спасибо я принес любимой…»
Спасибо я принес любимой:
За то, что нет страданьям меры,
За то, что я живу без веры,
Что одинок, как пес паршивый.
Будь счастлива, благодарю!
Тебя ни в чем я не корю.
И все же хоть один лишь день
Прими моих терзаний тень
И проживи его, как я.
И вдруг тогда, отбросив лень,
Ты вспомнишь, может, про меня —
И будь веселой, как весна!
Гуляй и смейся так, как я
С тобою лишь в мечтах гуляю
И без надежды страх скрываю…
«Когда тебя встречаю я в трамвае…»
Когда тебя встречаю я в трамвае
Средь безразличных и чужих людей,
Глаза невольно сразу прикрываю
И бессловесно выхожу скорей.
Спешу забыть, когда мы были рядом.
Те дни пьянили крепче, чем вино.
Я тщусь запрятать их смятенным взглядом
В завалы сердца, в темноту, на дно.
Пусть там лежат ненужными вещами.
Их блеск померк, уже не тот, что был.
Ищи веселья с новыми друзьями,
Меня ж забудь, как я тебя забыл…
Степан Чарнецкий© Перевод Г. Некрасов
ГУЦУЛЬСКАЯ ПЕСНЯ
Над зыбкой моею склонялись не няньки, а ели,
Им Прут помогал.
Под музыку ветра, кружась, танцевали метели,
Шум хворь отгонял.
При стаде овец я рос под присмотром мужчин
На полонине.
Я с детства влюблен в остроконечные шапки вершин
В солнечной сини…
ГОВЕРЛА
Вновь ты передо мной! Слепит меня твой снег.
И, мнится, я иду в долину, как в весну.
Жар солнечных лучей и ветра тихий смех —
О чем же ты грустишь там, в ледяном плену?
Взгляни: как веселит нас зеленью Хомяк,
Как Поп-Иван короной бледною блеснул,
Как шумный Прут в волнах полощет лета флаг —
О чем же ты грустишь там, в ледяном плену?
Гора, моя гора! Мне ль не понять тебя.
В объятьях вечных льдов лежит твоя судьба,
Душа ж твоя огнем горит в рассветный час.
И летом, и зимой ты прячешь щедрость дум,
Не веет над тобой ветров горячий шум.
О, как же это все роднит, Говерла, нас.
ГРУСТНЫЕ ИДЕМ
С родинкой терпения явились мы на свет.
С лицом, что отразило увядших листьев цвет.
Жизнь нашу озаряло звезд гаснущим огнем —
Грустные идем.
В осенней серой хмари прошли наши года.
Безлунной ночи ветер нас нянчил иногда.
В тисках судьбы жестокой мы жили и живем —
Грустные идем…
Над нами не играли оркестры бурных дней,
Не грело солнце лета, гром был травы немей.
Безропотно мы жили, забывшись полусном,—
И с грустью отойдем…
НАД ГОРНОЙ РЕКОЙ
Над горною рекою
Я с думами стою.
Душа течет тоскою
В бегущую струю.
Как облака повисли
На камни брызги звезд.
Искрятся в шуме мысли,
Словно кометы хвост.
Вода поет и стонет
О чем-то о своем.
И в волны глухо тонет
Избитых далей гром.
С застывших круч в долины
Спешит — не удержать.
Ее бурлящей сини
И стужам не сковать.
Когда льет непогода
Дождей крутой навал —
Как грозы с небосвода,
Вниз рвется лесосплав.
Каменья, словно души,
Сорвавшись эхом с гор,
Спадают с плеч Давбуша
В вечнозеленый бор.
Стою над пенной рябью.
Ты — счастье, дикий рок.
Больное сердце рабье
Уносит твой поток.
Оно средь бревен в дрожи
Летит в слепящий блеск.
Да, мне всего дороже
Твой неумолчный плеск.
«Я иду… Над ночной почерневшей стерней…»
Я иду… Над ночной почерневшей стерней
Ветер свищет разбойною пулей.
Я, как блудный скиталец, бреду стороной,
Жажду сини взлохмаченной бурей.
Я плыву… Мне бы остров свободы найти,
Обрести бы желанную сушу.
И с собою любовь бы туда привести,
Отогреть бы застывшую душу.
Я лечу… Я лечу сквозь бураны огня.
Вечен путь мой средь сумрака смрада.
Бессловесной печалью рокочет волна —
Но мне жалости этой не надо.
«Село в тоске…»
Село в тоске…
Понурые деревья,
Окаменев, качаясь, спят.
А тучи рваные висят
Над избами как древние поверья.
Однообразны дней осенних лица.
В душе — гнездится пустота.
Спадает бисер слез с куста,
Где пес бездомный по ночам ютился.
Он убежал за теплым ветром в поле
По жухлой, слипшейся траве.
Мечтаю с болью в голове:
Где ж мне найти хоть миг счастливой воли?
Надежно бродит холод по подворью,
А солнца не было и нет.
Я у дождя ищу ответ —
Он бьет и бьет по лужам с нудной дрожью.
Вчера о прошлом лете месяц плакал.
Сегодня целый день дождит.
Стерня прибитая блестит,
Да ветер воет бешеной собакой.
«Твой голос — рыданье без слов…»
Твой голос — рыданье без слов,
Молитвы крутая боль,
Мелодия белых цветов,
Дыхание утренних зорь…
Твой голос — жестокий укор —
И сердце болит сильней…
Твой голос — надгробный аккорд
Разбитой жизни моей…
В ТЕМНУЮ ВОЛНУ
Вы представляете, как гаснут волны,
Закутанные в тихий плач полей?
В долину мирно сходит сумрак томный,
На смену свету розовых лучей,
Спешащему на запад, где за лесом
Закат горит в густой тени ветвей…
Давно уснуло солнце за навесом
Сползавших туч по склонам синих гор —
И ночь вошла великим геркулесом…
Но кое-где ласкали звезды взор,
И падал свет спокойствия на души —
Манил к себе невидимый простор…
В тиши слепой не уловили уши
Шагов идущего с любовью сна.
Лишь посвист ветерка покой нарушил…
Волнение, что ж — осень не весна.
Дыхание зимы — острей, чем гвозди.
Короны гор укрыла белизна.
Слова беспамятства блестят, как звезды,
Молитвами — без звуков и без слов,
А с неба падают уж снега грозди.
А там гуляла журавлей любовь,
Которые тогда над нами плыли.
Но прошлое не возвратится вновь…
А впрочем, в моем сердце не остыли
Бушующие волны прежних дней.
Они пока еще слышны и милы,
Как песня улетевших журавлей…
СПЕШУ В МЕЧТАХ К ТЕБЕ Я
Спешу в мечтах к тебе я под тихий плач березы,
Страдаю одиноко во тьме беззвездной ночи,
Никто не замечает невидимые слезы —
Я тайны доверяю лишь стуже зимней ночи.
Часами в снах лелею твои глаза и губы.
О! как мила их сладость в тиши глубокой ночи!
О! как, моя родная, твои касанья любы!
Про это знает только лишь стужа черной ночи.
«Я вижу, как сейчас, веселый шумный зал…»
Я вижу, как сейчас, веселый шумный зал
И слышу голоса и нежный шелест шелка.
Под ярким светом ламп с тобой я танцевал,
И мы, кружась, тогда болтали без умолка.
Та музыка звучит во мне и по сей час…
Все помню, все храню и лишь одно жалею:
Что дрожь руки твоей, огонь счастливых глаз
Не смел прервать словами: «Будь, о будь моею!»
«Я знаю, в жизни нам не по пути с тобою…»
Я знаю, в жизни нам не по пути с тобою,
И не делить нам больше счастье звездной ночи.
А впрочем, только я свое признанье скрою,
Что за тобою следом ходят мои очи…
Как тайных бубенцов серебряные звуки,