Люк не был уверен, что полные боли завывания, разносившиеся по долине час за часом, исходят не от голодного, плачущего где-то в лесу Слэйда. Замерзшего. Лапы покрыты коркой грязи. Раздался такой тихий всхлип, что он даже не мог сказать, слышал ли его на самом деле. Тихий укор, крик о помощи. Но что же издавало эти звуки? Собака? Или жестокий ветер? Или же та ужасная тварь, с которой Люк столкнулся в лесу днем?
Мысли, одна другой хуже, лезли ему в голову. Может, Слэйд выбрался на дорогу – только для того, чтобы гигантский грузовик, мчавшийся по узким объездным трассам, сбил его. Может, он удрал в другую часть леса, кишащую охотниками, и они приняли его за оленя. Или, может, он нашел койота, и тварь растерзала его за то, что пес оказался слишком близко к ее детенышу.
Как бы ему ни хотелось расстегнуть молнию палатки и броситься в темный лес – в голове мучительно стучала мысль, что, наверное, Слэйд ждет его прямо там, за первыми деревьями – он знал, что тогда заблудится и сам.
Время от времени стоны возобновлялись, вырывая его из полудремы. Получился какой-то замкнутый круг: стоило Люку успокоиться и начать проваливаться в сон, как из леса опять начинали доноситься скулеж и вой.
Оставалось только лежать без сна и слушать.
10 марта 2019
В промозглом утреннем воздухе трещал костер. Мусорная яма пестрела останками вчерашнего ужина: смятые алюминиевые трупы последних банок пива (оказавшегося приятно прохладным), фольгированные упаковки из-под различной готовой еды. Дилан почти не спала – ей снились тени, расхаживающие вокруг палатки с ножами в руках. Усталость давила на плечи, по коже до сих пор бежали мурашки при мысли, что те силуэты она видела вовсе не во сне, но чувствовала она себя полностью проснувшейся.
Но стоило ей мельком взглянуть на скалу, как она тут же позабыла обо всех воображаемых ночных незваных гостях, людях-тенях, что бродили на зыбкой границе сна и реальности. Она принялась проигрывать цепочку движений, при помощи которых поднимется на склон, прямо на траве у подножия скалы. Выпила кофе и принялась за разминку, лазая траверс и боулдеринг по нижней части скалы и не поднимаясь выше пяти футов от земли. Ее кожу покалывало статикой, когда она карабкалась вверх, холодные иголочки статического электричества пронзали кончики пальцев, как будто она касалась незаземленного металла, а не твердой скалы. Солнце согревало шею, его сияющие пальцы снимали боль предыдущего дня, расслабляя сухожилия, растягивая их, как мягкие ириски.
Угрюмый Люк молча разбирал бухту веревки под трудным участком маршрута. Камалоты и оттяжки он кидал в кучу, металл лязгал, как еще не настроившийся оркестр. В этой куче Дилан углядела карабин с поломанной защелкой.
– Эй, малыш, ты можешь быть немного осторожнее? – спросила она. – Это снаряжение не то чтобы новое. И если что-то сломается, нам будет нечего поставить на замену.
Люк что-то проворчал себе под нос.
– Да что не так? – спросила Дилан, зная, что Люк будет раздуваться от ярости, пока не взорвется, если она лаской не поможет ему спустить пар.
– Ничего, – ответил он и пнул камешки в грязи.
– Это как-то связано со Слэйдом?
Дилан вздохнула. Конечно, как она могла забыть? Когда произнесла имя собаки, тут же ощутила укол вины. Это из-за нее он потерялся, из-за нее они отказались от дальнейших поисков. Но что им оставалось делать? Бросить экспедицию и вдвоем отправиться на поиски? И заблудиться в лесу? Кроме того, это была не ее экспедиция, чтобы устанавливать правила, а Клэя.
– Мне показалось, я слышал его сегодня ночью, – сказал Люк, закусив губу.
– Я сегодня ночью ничего не слышала, – она не стала рассказывать, что ей приснилось. С удивлением осознала – только сейчас – что тени бродили вокруг палатки, не издавая ни единого звука.
– Кто-то был там в лесу, – ответил он. – И выл, плакал, словно ему было больно, холодно или голодно.
– Сомневаюсь, что это был Слэйд, – сказала она, пытаясь убедить не только Люка, но и себя. – Может, это был просто дурной сон. Мне тоже снилась всякая ерунда.
– Я так злюсь на себя за то, что позволил этому случиться.
– Это не твоя вина, – сказала Дилан, надеясь, что он не возразит в ответ, не скажет правды – что это ее вина. Ей нужен был ясный ум, чтобы карабкаться вверх, и ей нужно было, чтобы он страховал ее, чтобы глаз с нее не сводил, пока она будет двигаться по склону, а не крутил головой, пытаясь услышать воображаемый вой. Поэтому она сидела рядом с ним, позволяя ему рыдать и сморкаться в ее воротник, пока он не выплакался, и все это время скала манила ее к себе, заставляя вставать дыбом волоски на коже.
Дилан возилась со своей беседкой, регулируя обхват ножных петель.
– Готовы начать? – спросил Клэй.
Он оставил их с Люком наедине, позволил посидеть, прижавшись друг к другу, у подножия скалы рядом с грудой спутанного снаряжения, хотя и не скрывал своего раздражения, расхаживая немного позади них и бурча себе под нос.
– Да, извини, – ответила Дилан. – Люку тяжело дается побег Слэйда.
– Ты еще не думала над названиями маршрутов?
– Хороший вопрос, – сказала она.
Она указала на дальний конец скалы, на первый маршрут, которым она поднялась, и который в подробных записях Сильвии именовался не иначе как «м-р-т 1».
– Может, «Этот – на потом». Тот, которым я пытаюсь пройти – «Чистый кентуккийский адреналин».
Она намелила руки, мозоли от вчерашних восхождений уже покалывали. Вытерла излишки мела о лодыжку, оставив отпечаток, похожий на пятерню скелета.
– У вас все готово?
– Уже час как, – сказал Клэй.
Дилан словно ударило током, пробрав до костей. Она вскочила, встряхнула руками, чтобы нейтрализовать заряд. Натянула привычную улыбку. Люк сделал несколько снимков ее на склоне – она занималась боулдерингом прямо над землей (край фотографии потом можно отрезать, чтобы казалось, что Дилан находится на гораздо большей высоте). Она со скучающим видом быстро пролистала фотки, отобрав для размещения в блоге три лучших снимка. С них она улыбалась себе во все тридцать два зуба.
«Чистый Кентуккийский Адреналин на этих склонах #Скалолазание #ПервыйПодъем»
Стоило Дилан коснуться стены, как все пошло по маслу. На этот раз никаких ошибок. Словно бы она просто ускользнула к скале ночью, чтобы вспомнить расклад. Она добралась до оставленной точки с оттяжкой всего за пару минут, не пренебрегая при этом страховкой – да и на то, чтобы установить каждый камалот в щель и прищелкнуть веревку уходило не больше пары секунд.
Дилан часами поднималась по скале вот так, головокружительно плавно и легко. Стена предвосхищала ее потребности – стоило протянуть руку, и вот пожалуйста, удобная щель именно там, где она хотела ухватиться. Дрожащие пальцы, отчаянно ищущие, на что бы опереться, остались во вчера. Там же остались молитвы любому богу, который может находиться где-то поблизости, пока она цеплялась своими туфлями с резиновыми носами за любой, самый маленький выступ на гранитном склоне.
У Дилан должны были болеть руки. Один тридцатиминутный перерыв между восхождениями и желудок, заполненный кофе и клейкой овсянкой – это, безусловно, не тот бальзам, что разогревает тело. Но мышцы ее предплечий не чувствовались натруженными, не стянулись в твердые узлы, которые можно было развязать только временем, или какой-нибудь дурно пахнущей мазью, или шершавыми пальцами. Они оставались такими же послушными, энергичными и готовыми на все, как и с утра – после того, разумеется, как она оправилась от ужаса, пережитого ночью.
На полпути вверх по новому маршруту на скале находился глубокий карман, долгожданная передышка для пальцев, все утро хватавшихся за крохотные, перекрученные выступы. Привычным движением она потрясла за спиной свободной рукой – сухожилия уже расслабились. Она могла провисеть в этом месте весь день. Резиновые туфли прилипали к стене, словно та была клеем намазана. Дилан, наверное, могла бы прислониться к камню, не держась руками ни за что, и вздремнуть. Не двигаясь с места, она установила еще один камалот. Металл легко вошел в стену, и она вщелкнула веревку через карабин.
Оставшаяся часть маршрута над ней выглядела намного сложнее. Множество крошечных выступов, щели глубиной на полпальца, а то и меньше.
– Поднимаюсь! – крикнула она Люку.
Веревка на талии Дилан ослабла, и она двинулась вверх, снова цепляясь руками за крошечные выступы на граните. Она уперлась ногой в глубокий карман и поднялась наверх.
Ее рука вошла в другой большой карман.
Тот же самый карман.
Камалот, который она установила последним, торчал из скалы прямо перед ней, хотя она только сейчас поднялась сюда к нему. Веревка даже проходила через карабин и возвращалась к ее беседке. Ей показалось, что она смотрела на него целую вечность. Как она могла вернуться сюда? Она почувствовала, как ее нога опирается на карман, за который она теперь цеплялась рукой, и пот стекал на камень.
Дилан стряхнула пот с кисти и снова двинулась вверх. Но цикл продолжался снова и снова. Пот струился по ней ручьями, затекая в глаза и под рубашку. Она повторяла одни и те же три движения, всегда возвращаясь к одним и тем же проклятым камалоту и карману. Поднималась в этой петле до тех пор, пока мышцы не свело от усталости и они не начали болеть, пока пот с ладоней не затек на самые кончики пальцев, и она тогда соскользнула со склона. Люк подхватил ее, зафиксировав веревку на месте с помощью страховочного устройства, остановив ее падение всего в нескольких футах под зажимом.
– Эти маршруты ты проложишь на раз-два, – сказал Люк, когда она оказалась на земле. – Повезло, должно быть – да ты и вообще везучая, по-моему.
– Я продолжала подниматься по кругу.
– Что ты имеешь в виду?
– Я поднималась наверх и каким-то образом оказывалась под камалотом, который только что установила. Это было так странно – ты ничего не видел?