Но им было чертовски скучно. Так что они отправились в лес с призраками, чтобы напиться там. Пугаться все же лучше, чем скучать. Это были первые выходные на летних каникулах, и их матери уже рвали на себе волосы оттого, что они все время околачиваются дома, их гнали на улицу со словами, чтобы они нашли себе занятие. Так что компания просто следовала полученным инструкциям.
Они нашли уютную маленькую ложбину среди деревьев и расселись у стволов и на трухлявых бревнах. Они потягивали горький «Будвайзер» и обменивались историями о привидениях, какие знали, пока не рассказали их все.
– Фигня это все, – сказал Марк. Допил пиво, смял банку ногой как если бы давил жука, и зашвырнул ее в лес, чтобы она ржавела где-нибудь там. Раннее июньское солнце наконец опустилось за деревья, воздух наполнился влажной дымкой. – Нет в этом лесу ничего, кроме жуков.
– Может быть, призраков нужно вызвать, – сказал Джимми, бросая свою опустевшую банку на землю. – Как на спиритическом сеансе. Может быть, все это время они просто не показывались.
– Спиритическом сеансе? – переспросила Сьюзи.
Они с Томом переглянулись, обменявшись мыслями столь же очевидными, как тот факт, что пара обменивалась слюной за школой после уроков. На то, чтобы на самом деле вызывать призраков, они не подписывались. Они просто хотели выпить и улизнуть целоваться в темноте, вырезать свои инициалы на дереве. Нож Тома уже стал липким от темного сока.
– Черт возьми, да, – сказала Джулия. – Давай сделаем это.
– У нас с собой ничего для этого нет, – сказал Марк. – Разве для этого не нужна специальная доска или что-то в этом роде?
– У нас есть это, – заметил Джимми, щелкнув по газовому фонарю. – Для этого просто нужен огонь, верно?
– Ребята, перестаньте, – сказала Сьюзи. – Давайте не будем.
– Да это же не по-настоящему, ничего такого, – сказал Джимми. И зловещим голосом произнес: – Мы призываем духов, которые живут в лесу. Если вы слышите нас, подайте знак.
Подростки напряглись, ловя любой внезапный шум, или же тихий шепот, который мог раздаться среди деревьев. Все небо обложили тучи, и глубокая тьма заполнила каждую впадину, каждую щель между стволами. Исчезло все, кроме того, что попало в круг света от фонаря. В грязи вроде как поблескивало что-то металлическое и мелкое.
Но ничего не произошло. Они отхлебнули пива, побросали банки, расслабили плечи. Как они могли оказаться настолько глупы, чтобы поверить в призраков?
Джимми разочарованно взялся за ручку фонаря. Металл обжег кожу, пылающий жар пробил глубокую полосу на ладони, и пальцы Джимми разжались. Стекло разбилось, осколки разлетелись по земле, вырвавшееся наружу пламя принялось жадно облизывать все, что могло пожрать. Тонкие огненные щупальца распространялись по идеальному кругу, как будто кто-то нарисовал его на земле жидкостью для розжига.
– Что за фигня, – выпалил Марк, опрокидываясь спиной назад с трухлявого бревна, на котором сидел.
В темноте между деревьями появились глаза.
Первой закричала Сьюзи, ее почти полная банка Budweiser шмякнулась на землю, выбросив из себя небольшой гейзер пива. Глаза обрастали лицами, телами, и вот они уже вышли под свет пламени, окружив поддатых подростков. Прежде чем кто-либо из них успел открыть рот, прежде чем они успели спросить, кто все эти люди, прежде чем они успели обратить внимание на мелкие детали в облике призраков – темнеющие провалы на месте глаз у мужчин, топор, такой большой, что, казалось, им можно было срубить очень толстое и старое дерево, неподвижный сверток в руках женщины и блестящую слюну, капающую из растянутого в улыбке рта мужчины в подпаленном пальто – призраки принялись за дело.
Они накололи пустые банки на ногти, распустили алюминий на острые полоски, которыми и вспороли кожу подросткам на запястьях, на шеях, везде, где артерии подходили близко к коже, кровь хлынула на землю, заливая открытое пространство, и лилась из их тел, пока не заполнила обозначенное линией пламени кольцо.
В городе назвали это групповым самоубийством, обтянули лес желтой лентой, а родители глаз не спускали с оставшихся детей, никого теперь никуда не отпускали без сопровождения взрослого. Безумным летним приключениям пришел конец.
Никому и в голову не пришло, что пока эти пятеро подростков теряли сознание, пока их кровь хлестала на голодную землю, призраки облизывали багровые края жестяных обломков, и исчезли, один за другим, только когда алое озеро погасило опоясывающий его круг пламени.
13 марта 2019
– Дерьмо, – произнес Клэй.
– Ты ж вроде сказал, что она ушла за помощью, – выпалила Дилан.
– Так оно и было, – твердо ответил Клэй.
Кожа Сильвии потемнела, приобрела глубокий, баклажанно-фиолетовый оттенок. Во вмятине под ее головой белела обнаженная кость черепа. От лица отвалился кусок щеки, и подрагивал на влажной почве, как желатин. Клэй сглотнул полную самогона желчь.
Он ощутил гладкую кожу Сильвии на своих ладонях. Красные полосы, которые он оставил на шее, пожрала гниль. Место, которое он сжимал своими длинными пальцами, полностью разложилось, обнажив позвонки. Он не мог рассмотреть тело толком. Фонарик Дилан тускнел или же серая дымка по краям обзора заволакивала большую его часть?
– Я… э-э, наверное, что-то случилось после того, как она ушла, – солгал он.
– Чушь собачья.
– Клэй, ты что натворил? – закричал Люк и использовал все свои здоровые конечности, чтобы отдалиться от Клэя насколько мог.
– Я говорю правду, клянусь, – сказал Клэй.
Он моргнул, сощурился, не сводя с Сильвии почти ничего уже не видящих глаз.
– Здесь до лагеря рукой подать, – заметила Дилан. – Если бы что-то случилось после того, как она убежала, ты бы это увидел и услышал. Так что же ты скрываешь?
– Может быть, это сделала та женщина, – ответил Клэй. – Ну которую я видел на тропе. Или кто-то из тех, кого мы видели за деревьями.
– Мы бы услышали ее крики, – возразила Дилан. – Разве она не начала бы кричать?
– Не знаю, – ответил Клэй. Лицо его раскраснелось. Как ее тело могло так сильно разложиться всего за одну ночь? Этого он бы устроить не смог. – Очевидно, что здесь происходит какая-то фигня. Пожалуйста, я говорю вам правду. Клянусь.
– Когда вы с Сильвией ушли, – сказал Люк, – все эти люди стояли за деревьями рядом с лагерем. Исчезли только, когда ты вернулся.
– Я не знаю, – вырвалось у Клэя, прежде чем он успел спохватиться. – Я не знаю. Я не знал, что делаю. Это место словно бы управляло мной, оно как будто наполнило меня всей этой яростью. Я был как в тумане. А когда он рассеялся, мои руки сжимали ее шею, а она уже обмякла.
– Так ты просто оставил ее здесь? – выпалила Дилан. – А нам все насвистел? Я думала, ты ее друг. Я думала, ты мой друг.
– Так что мне надо было делать, по-твоему? – рявкнул Клэй.
– Не убивать ее, тварь! – закричал Люк.
Дилан наставила на Клэя ножик, кончик лезвия вспыхнул в свете звезд. Этот отблеск – единственное, что видел Клэй. Обзор сузился до крохотной точки, вокруг сияния на металле плескалось серое ничто. Бутылка давила на бедро, жидкость плескалась внутри и обжигала кожу, словно близкий пожар заставил ее закипеть. Выпуклые знаки на стекле прижигали его талию как клеймо.
– Я думала, что я тебя знаю, – сказала Дилан, помогая Люку подняться с земли. – Я думала, мы друзья. Мы уходим в ту сторону, и не советую тебе идти за нами. Заблудись здесь, выродок.
Дилан и Люк поковыляли прочь и скрылись за деревьями, оставив Клэя наедине с телом Сильвии, с доказательством того, что он натворил. Его вырвало, запах железа и меди защекотал ноздри. Он сидел в темноте, слушая, как они пробиваются через лес, прочь от него, пока не стихло даже их бормотание и треск листьев под ногами.
Его глаза не привыкли к темноте. Зрачки расширились, но света не уловили. Он подержал руку перед лицом, пошевелил пальцами, но так ничего и не увидел. Однако даже в полной темноте ему не нужно было ощупывать себя, чтобы найти за поясом бутылку, вытащить пробку и поднести пойло к губам. Он хорошенько приложился к бутылке. Едкий спирт выплеснулся из уголков его рта.
Во всем виновата эта окаянная долина. Хотелось бы ему никогда не пролетать над этим участком леса! Наверняка где-нибудь еще нашлась бы прекрасная скала, к которой они могли бы отправиться. Уж лучше было не найти вообще ничего подходящего.
По крайней мере, с самогонкой он чувствовал себя уютно. Спиной он ощущал шершавость ствола сквозь ткань рубашки. Он прихлебывал из бутылки, а время словно бы растягивалось все сильнее, и серое вокруг него становилось все непроницаемее. Сколько он уже здесь сидит? Пару секунд? Минут, часов?
Ему было уже все равно.
Тишина давила на него – такая же темная и тяжелая, как отсутствие света, и такая же тревожная. Если бы в нос ему не била вонь от тела Сильвии, он мог бы отдаться на волю своего воображения, увидеть, как вырывается из леса, находит джип и уезжает по пустому шоссе прочь. Берет в придорожной закусочной жирный бургер. Черт возьми, даже заезжает в то замызганное кафе, чтобы навестить ту странную официантку, просто чтобы сказать ей, что она ошибается, что в лесу нет абсолютно ничего, кроме жуков, листьев и грязи. Вместо этого ему казалось, что он находится в пустоте, где нет ничего, кроме пахнущего гнилью воздуха. Он запустил пальцы в грязь, мокрая земля забилась под ногти, сжал пальцы, выдавив из кулака что-то – будем надеяться, застоявшуюся в луже воду. Он даже с силой втянул носом исходящее от Сильвии зловоние, просто чтобы уцепиться за это ощущение как за единственную связь с реальностью.
Но пальцы его онемели, а к запаху он принюхался – и то и другое произошло слишком быстро. Реальность отступала. Осталось только серое небытие. С тем же успехом он мог находиться в открытом космосе.
В тот миг, когда он был уже на грани сумасшествия, перейдя в своем воображении к картинам гораздо более жутким, чем уютные фантазии о фастфуде, в тот миг, когда он уже ничего не чувствовал и не слышал, и даже запахи исчезли полностью, когда он высунул язык в холодный мартовский воздух в последней отчаянной попытке хоть на вкус ощутить что-нибудь – и даже гари от пожара, заставившего их бежать очертя голову, не ощутил на языке, в тот миг, когда самогон – теперь уже почти допитый – больше не обжигал, а стал безвкусным, как вода, он что-то услышал. Треск веток, ломающихся о своих братьев и сестер. Какие-то звуки, источником которых могли быть люди. Смех? Скрип зубов? Хлюпанье слюны?