Невозможный мужик наклонился вперед, его колени подогнулись. Он ударился о землю с такой силой, что даже деревья задрожали. Их ветви затряслись над головами людей, осыпая их обломками сухой коры и мертвыми ветками.
Тело мужика растворилось в грязи – глаза Дилан приспособились к темноте, и она разглядела это во всех подробностях.
13 марта 2019
Люк крепче сжал нож, клинок уже умудрился заржаветь и только что не рассыпаться в прах там, где на него упала кровь-смола мужика-призрака. Люк жадно вдохнул холодный свежий воздух, его сердце едва не колотилось о ребра, сжигая последние остатки адреналина. На том месте, где растаял мужчина, собралась темная лужа, они оба держались от нее подальше. По крайней мере, мужик, кем бы он ни был, – призраком? Какой-то тварью? – исчез. Вдалеке закричала женщина, это был тот же самый пронзительный звук, который они услышали, когда наткнулись на домик у скалы, как будто они не убили мужика, а отправили его туда.
Адреналин наконец схлынул, и к Люку вернулась его ярость. Нож Дилан в шерсти окоченевшего Слэйда. Люк стиснул зубы.
Дилан похромала к Люку, чтобы не наступать в лужу темной крови, ей пришлось обойти ее за деревом.
– Слава богу, что я услышала тебя, – сказала она. – Я подвернула ногу на корне. Не знаю, сколько бы еще смогла бежать. Ты меня спас.
– Да, – ответил Люк, его пальцы на деревянной рукояти ножа вспотели.
– Это была какая-то безумная хреновина, – сказала она, обнимая его и склоняя голову ему на плечо. Его чуть не стошнило от гнилостного запаха смоляной крови призрака и крови обычной, которой она была покрыта с ног до головы. Нож дернулся в руке. Она была так близко. Он мог вонзить его ей в шею одним быстрым движением. – Давай придумаем, как убраться отсюда.
– Почему ты убила Слэйда? – Он должен был знать.
– Что? – переспросила она, поднимая голову с его плеча. Попятилась, ковыляя, чтобы оказаться вне пределов его досягаемости. – О чем ты говоришь?
– Я нашел его. Его тело.
– Боже мой, Люк. Мне так жаль.
Она подошла ближе, явно собираясь опять обнять его, этого он бы уже не вынес и остановил ее вопросом:
– Тогда почему ты убила его?
– Люк, я не убивала Слэйда, – ответила она. – Мне очень жаль, что ты нашел его вот так, что ты нашел его тело. Но это не я.
– Я знаю, что это ты, – осклабился он. Деревянная рукоять жгла ладонь. – Я нашел твой нож в его шее.
– О чем ты говоришь? Вот он.
Она протянула к нему раскрытую пустую руку, покрытую коркой крови, небольшой родник ее все еще бил из большого пальца.
– Дерьмо, – сказала она, оторвала от рубашки полоску ткани и принялась перевязывать рану. Импровизированная повязка слизнула кровь, Дилан вздрогнула и стиснула зубы, затягивая ее.
– Ты не можешь его найти, потому что он внутри Слэйда, – сказал Люк.
– Люк, клянусь, я не убивала Слэйда, – она похромала туда, где сражалась с призраком, обходя вонючую лужу по краю. – У меня только что был нож. Он у меня только что был – ты видел меня с ним! Я била им того мужика, ту тварь.
– Не лги мне, – сказал он.
Опираясь на ветку-костыль, он поковылял обратно к неглубокой могиле, где похоронил Слэйда. Она оказалась намного ближе к краю леса, чем должна была, но Люк не задумывался об этой странности. Исчезли кинжалы, кромсавшие его ногу; осталась только жгучая, давящая боль в груди.
Дилан опустилась на колени, пошарила руками по траве, словно надеялась, что кончики ее пальцев коснутся холодной рукояти ножа. Судя по всему, она уже не боялась упасть в смоляную лужу или поймать открытое лезвие ладонью.
– Мы с тобой оба знаем, что ножа там нет. Он у Слэйда в шее, – сказал он. – Я не только видел Слэйда. Я его на руках держал. Прижимал его холодное тельце к своему. Ты хоть можешь себе представить, каково это? Вот так найти того, кого ты любишь, мертвым – убитым! Остывшим! Обмякшим!
– Мне жаль, что ты нашел Слэйда вот так, – ответила она, – но ты должен услышать меня. Я не знаю, что ты нашел или видел, но в шее Слэйда был не мой нож. Возможно, это был даже не Слэйд.
Он сдвинул с тела слой почвы.
– Вот доказательства. Ты, наверное, думала, что я его никогда не найду. Что не нащупаю твое имя, выгравированное на оружии, торчащем из его меха.
Дилан смотрела на хладный трупик, открыв рот.
– Люк, это не Слэйд, – сказала она.
– Ты что, думаешь, что я, сука, не узнаю своего собственного пса?
– Я не знаю, откуда взялся этот пес, но это не Слэйд, – ответила она высоким голосом, от отчаяния слова налезали друг на друга. Она и впрямь хотела, чтобы он поверил в эту чушь. Обвести его вокруг пальца, заставить думать, что он не узнает пса, которого растил со щенячьего возраста.
– Не лги мне, – сказал он.
– Люк, посмотри, у Слэйда была отметина в форме кита на шее, верно? Где она? На этом псе ее нет. И уши не те. У Слэйда были остренькие, а у этого висячие. Это не он!
Торчащие из истрепанной рукояти ножа занозы впивались в его ладонь. Он зарычал.
– Люк, пожалуйста, – сказала она. – Чей бы трупик это ни был, с этим местом что-то не так. Оно заставляет нас видеть всякое. Исходя из того, что мы уже знаем, это тело может быть еще одним видением или чем-то вроде. Как тот призрак! И Клэй, кстати, говорил, что видел на тропе странную собаку. Да ты сам видел такую в нашу первую ночь здесь!
Она попятилась от него, от доказательства того, что наделала, все дальше в деревья.
Он двинулся за ней, даже не заморочившись обойти лужу. Мерзкая жидкость плеснула вверх, впиталась в его штаны, в импровизированную повязку на лодыжке. Ожога он не почувствовал. Одним быстрым взмахом ножа уничтожил перевязь, в плену которой находилась вторая рука. Ему было уже все равно, болит она или нет. Призрачный отблеск сверкнул на стали, когда он переложил нож в только что освобожденную руку.
Весь мир сошелся перед ним в одну точку, на ней он сосредоточил всю бьющуюся в нем силу. Ему не будет покоя, пока он не разберется с этим. Люк похромал за Дилан, благодаря тому, что теперь он мог ухватиться за костыль поудобнее, это получалось у него быстрее.
Она упала назад, успела упереться руками, спиной налетела на дерево, Люк словно стал копией призрака, которого они только что убили. Прежде чем он успел подойти достаточно близко, чтобы ударить ее ножом, чтобы так же аккуратно перерезать шею, она поднялась и отступила снова, одной ногой опираясь уверенно, а раненной – с опаской.
Нож вспорол воздух, она все еще была слишком далеко, почти в пределах его досягаемости, но все-таки за ними. Он двигался слишком медленно. Он перенес малую толику веса на раненую ногу, теперь опухшую полностью, фиолетовую и гниющую, в которую тысячами кинжалов должна была при малейшем прикосновении вгрызться боль и вырубить его, но благодаря ярости не почувствовал ничего. Он срезал повязку и с нее.
– Я в руках его держал, – прорычал он. – Я думал, ты тоже его любишь. Мне в голову не могло прийти, что ты можешь причинить ему вред. Ты убила его в самую первую ночь, так ведь? Ты специально выпустила его из палатки!
– Люк, пожалуйста, – произнесла она в ответ.
Он бросился на нее, и нож просвистел лишь в паре дюймов от ее носа. С каждым шагом ярость словно бы вливалась в него из земли через ноги, заставляя внутренности кипеть. Губы Дилан шевелились, но в ушах Люка раздавалось лишь болезненное жужжание, словно рой тех мух вернулся и заполнил весь его череп. Он дрожал всем телом от предельного напряжения, каждый мускул и сухожилие – натянуты, дышал он медленно, громко и хрипло. Сердце его стучало, словно зажатое тисками, и разожмутся они только тогда, когда он отомстит за Слэйда.
Люк двигался медленно, но и у Дилан была подвернута лодыжка. Ее силуэт покачивался между деревьями, опиралась она в основном на левую ногу. Но она могла разворачиваться и делать резкие повороты, петляя между деревьями, пока он ковылял сзади на своем импровизированном костыле. Он не мог ее упустить.
Впереди показалась прогалина. На ней пылал костер, оранжевые отсветы исполняли безумный танец на стенах домика. Дилан свернула, не выходя на прогалину, двинулась направо, в более густой лес. Люк хмыкнул и тоже изменил траекторию движения.
– Ты не сможешь бежать вечно, – прорычал он.
Ее ноги продолжали двигаться, позволяя ей оставаться вне пределов досягаемости, пока она не добралась до другой поляны среди деревьев, по мере приближения стволы их становились все тоньше и тоньше. Дилан увидела тех отвратительных подростков, тех, что окружали труп Сильвии – они собрались кружком и склонились над чем-то, головы их покачивались, и она замерла на месте. Подростки стояли на коленях, разрывая что-то. И чавкали. У Дилан вырвался крик, они подняли головы, желтые бусинки глаз светились над испачканными чем-то ртами.
Они улыбнулись Люку, между зубов у них обильно торчали клочки мяса.
Он улыбнулся в ответ. Скоро он подгонит им еще одно угощение.
Впереди засияло оранжевое зарево – этот огонь словно бы бежал по пролитой бензином дорожке. Люк ухмыльнулся. Дилан поджидала ловушка, слишком большая, чтобы девушка могла избежать ее, успела изменить направление, прежде чем пламя окружит их и все, что ей останется – встретиться с ним лицом к лицу.
А оружия у нее не было.
– Твою же мать, – сказала она.
На миг Люку показалось, что она бросится в огонь и пройдет пылающее кольцо насквозь, это обожжет ее, но не убьет. Люк хотел, чтобы она умерла. Дилан двинулась вперед, ближе к пламени, и притормозила, принимая решение. Воздух стал густым, как мед, недавно промерзшая земля раскисла в грязь, и от нее поднимался пар. Пот сочился из всех пор Люка, он терял воду, которую выпил за последние сутки, а ее было не так-то много. Он словно плыл в собственном поту – хотя скорее тонул. Его кровь, казалось, закипала, пузырясь на краснеющей коже, и он понял, что ему не кажется, он на самом деле поджаривается, его мышцы подрумянивались и натягивались, как бифштекс на гриле.