Но Дилан коснулась камня, и все было кончено. Конечно, она полезла. Дилан начала восхождение. Каждое сухожилие, каждый мускул, каждая связка были истощены и перегружены, перерастянуты и готовы лопнуть в любой момент. Лодыжка откликалась болью на каждое движение, всякий раз, когда она переносила свой вес на эту ногу или цеплялась за скалу пальцами на ней. Липкая дорожка тянулась по граниту вслед за раненым большим пальцем. Пальцы ног вдавились в носки ботинок, но даже это не заставило Дилан дрогнуть. Она словно вернулась домой.
Склон был прохладным и сухим. Она работала над задачами, которые ставило перед ней восхождение. Засунула пальцы в крошечный карман, собрала там паутину, к счастью, большой палец, который она повредила, не так уж часто был нужен при скалолазании. Ноги соскользнули со стены, и она удержалась на кончиках прилипших пальцев. Она не сорвется. Этого она себе не позволит. Не позволит этому месту победить – по крайней мере, будет бороться с ним до конца. Уйдет на своих условиях. По мере приближения к вершине солнце опаляло ее лоб, оставалось уже рукой подать. В пяти дюймах от вершины, у самого конца скалолазного маршрута, Дилан потянулась, цепляясь за полочку – хорошая зацепка, широкая, изогнутая «ручка». Вообще легкотня.
Она ухмыльнулась. Вот практически и все.
Она перекинула другую руку на зацепку, скругленную как ступенька лестницы. Еще один высокий подцеп ступней, и она будет на «топе». Она выживет. Конечно, здесь, на верхотуре, до нее никакие призраки не доберутся. Конечно, она сможет подать оттуда сигнал кому-нибудь, например пролетающему над долиной вертолету – их теперь уже должны начать искать. Она выдохнула, празднуя этот миг, готовясь перенести ногу на следующую опору.
Отсюда ей были видны бескрайние леса Кентукки вокруг, море деревьев с набухшими почками. То, ради чего другие альпинисты тренировались всю свою жизнь, она сделала – и не один раз, а дважды. С опухшей лодыжкой, раненым большим пальцем, голодная и изнемогающая от жажды. Даже без альпинистской обуви. Даже если этого никто никогда не узнает, этой проклятой долине не отнять у нее того факта, что она поднялась на эту скалу – с первой попытки, без веревок и без страховки. Это место забрало у нее все. Карьеру, друзей, возлюбленного.
Но этого долине у нее не забрать.
И вот последнее движение – Дилан перебросила руку через топ, и пальцы приземлились на чью-то шершавую руку. Кто-то сжал ее кисть, теплым, знакомым сжатием, которое она узнала бы даже в полной темноте.
Люк.
Он почему-то стоял на вершине скалы, как нимбом окруженный солнечным светом, и потянул ее наверх и через край. Как он мог оказаться здесь? Это что, еще одна галлюцинация?
– Позволь мне помочь тебе, – сказал он мягким ангельским голосом. – Это уже практически все.
Она откинулась назад и уперлась пальцами ног. В последние минуты жизни он стал самим собой – может, ему удалось спастись. Может, он все-таки не умер. Может, успел подняться сюда первым. Он тоже здорово умел лазать по скалам.
Нет.
Не сходится.
Новое наваждение долины.
Голова Дилан оказалась на уровне края полки стены, и все стало окончательно ясно. Ей не выбраться отсюда, ни за что. Это место, что бы оно собой ни представляло, заманило ее сюда. Просто хотело увидеть эту ее последнюю попытку. Заставить ее надеяться.
За лицом Люка прятались все остальные: толпа гостей-призраков, собравшаяся поужинать в лесу, мужчины без глаз, солдаты, подростки в пестрых спортивных куртках, женщина и ее мертвый ребенок. Даже собака, которую Люк принял за Слэйда. Клэй и Сильвия тоже были там. Плоть свисала полосами с костей Сильвии, половины лица не было. Кишки Клэя вывалились из живота, грудная клетка распахнута, как открытый шкаф. Люк уже был не просто силуэтом – глаз и пальцев ног нет, изо рта льется кровь. Две дыры в груди от ножа. Это она их там оставила. Голодные призраки облизывались.
Люк – «не Люк, это не тот человек, которого я любила» – снова потянул ее вверх, на этот раз он стиснул руку так сильно, что у Дилан побелели пальцы и затрещали кости запястья.
Она уперлась ногами в камень. Ее не перетащат через край, на вершину скалы, только для того, чтобы сожрать. Она слышала предсмертные крики Клэя, разносившиеся по всему лесу. Глубоко запало в душу то, что успело произойти с плотью Сильвии, пролежавшей в земле меньше дня. Она видела, как глаза и пальцы ног Люка схрумкали как конфеты, как лакомства. К чертям такое.
Когда она уперлась в скалу ногой, камень затрещал. Кусок заскользил вниз, откололся от стены и полетел вниз вместе с ней.
Ее рука выскользнула из руки Люка.
Того, кем он стал.
Ухватиться было не за что. Никакого «бога из машины», случайной опоры, замеченной в последний миг. Ей предстояло упасть и разбиться насмерть. По крайней мере, это произойдет на ее условиях. Может, ей удастся избежать участи своих товарищей, а может, нет. Но она не позволила этому проклятому месту победить.
На одно невыносимо долгое мгновение Дилан успела увидеть то место, откуда откололся кусок камня. Скала истекала кровью. Кровь хлынула водопадом. Как будто ей удалось нанести скале увечье.
«Отлично», – подумала она.
Она пролетела сквозь пустоту. Вокруг места разлома стремительно побежали трещины, вытекавшая из поврежденного места кровь словно разрушала все вокруг себя. Скала обрушилась целиком, и земля поглотила ее. Вместе с Дилан.
И снова все успокоилось. Пыль осела.
Не осталось никакой скалы.
Только небо Кентукки.
Апрель 2019
С тех пор, как Клэй отправился в экспедицию, Табита не получила от него ни единой весточки. Ни поста на его страничке, ни письмеца по мылу, ни эсэмэски. Он обещал написать ей о том, что им удастся найти, когда они поедут в город пополнить припасы, но прошло уже несколько недель, а он словно в воду канул. Возможно, он настолько увлекся исследованиями, что его группа до сих пор не покинула ту долину, или же в город за припасами послали кого-то одного. Может быть, что-то пошло не так с исследованием, и он вообще не отправился ни в какую экспедицию, или она была свернута слишком быстро, и он стыдился написать ей об этом. Она крутила в голове эти надуманные причины так и сяк. Но не смогла успокоить себя ими – что-то глухо ворчало внутри, и невидимая рука словно дергала ее за штанину.
Может, она неправильно запомнила дату их отправки? Она писала ему сообщения, но не получила ответа ни на одно. Он и раньше, бывало, увлекался исследованиями настолько, что забывал обо всем, но никогда еще не молчал так долго. Она порылась в почте в поисках каких-нибудь зацепок и обнаружила февральское письмо с координатами места и темой: «Мы что-то нашли!»
В ясный день она снова пролетела над этим местом. К этому времени деревья покрылись листвой и стояли зеленые и лохматые, а к брюху самолета больше не был привязан радар, чтобы создать подлинную картину места. И почему она так завелась? Что она могла увидеть с неба? Но все же, когда она добралась до воображаемого крестика на месте назначения прямо под ней, ее сердце замерло, а дыхание перехватило. Что-то было не так, и причина была не только в том, что листья, как волосы, покрыли голые ветви, и не в том, что небо теперь было голубым, а не холодным, тоскливо-серым, как в тот день, когда они обнаружили скалу.
Она не смогла ткнуть пальцем, в чем же разница. Но все равно тревога сдавила ее грудь.
Она петляла зигзагами над пространством, разворачивала самолет, сделав столько заходов, сколько смогла, опустившись настолько низко, насколько ей только хватило духу. И только несколько часов спустя, вернувшись на аэродром, добравшись до дома, приготовив ужин и съев его, она поняла, что упустила очевидное, – в тот момент, когда стояла в ванне и чистила зубы.
В этом месте не было никакой скалы.
Долина исчезла.
Спала она беспокойно, и думала только об одном: а в тот февральский день – торчала ли макушка каменной колонны над голыми ветвями деревьев?
На следующее утро глаза ее покраснели и воспалились. Табита позвонила в полицейское управление Ливингстона. Она потягивала кофе, в то время как голос на другом конце провода, в котором явно слышалась тоска по тем денькам, когда эта чертова группа еще не потерялась, бубнил, что да, была здесь такая группа и пропала.
– Мы получили несколько звонков о пропавшей в этом районе группе туристов, – невозмутимо, скучающим голосом сообщил офицер. – От пользователей какого-то приложения, как его, Инстакарт? Инстаснап? Я в этом не разбираюсь. Позвольте, я гляну. Подождите секунду.
В наушнике раздался шорох перекладываемых бумаг. В желудок Табиты словно упал тяжелый свинцовый шарик, разбрызгав кофе вверх по пищеводу – напиток наполнился горечью, а молоко в нем стало кислым. Сколько туристов может бродить в лесах вокруг Ливингстона и потеряться там?
– Мэм? В полученных нами звонках сообщалось о некоей Дилан Прескотт, которая, по словам заявителей, путешествовала со своим парнем Люком, и, возможно, с ними была еще пара человек. Вам знакомо это имя?
– Нет, – ответила она.
Отняла трубку от уха, и пока офицер болтал о социальных сетях и пранкерах, открыла приложение. Нашла аккаунт Дилан, в профиле было написано: «Ущелье Ред-Ривер реки. всегда лезу вверх. спортсменка-представитель фирмы „Petzl“».
– Но этого действительно слишком мало, – сказал офицер. – Я имею в виду, что нам все время звонят с какими-нибудь странными заявлениями. Но мы маленький отдел – мы не можем отправляться прочесывать лес всякий раз, когда какому-нибудь подростку захочется попранковать.
– Офицер, – сказала Табита, сглотнув, – кажется, мой друг Клэй был с Дилан, о которой вы уже получили сообщения. В середине марта он отправился в лес, вроде по шоссе 490, и с тех пор я ничего о нем не слышала.
Она продиктовала офицеру координаты долины и повесила трубку. Принялась листать посты на странице Дилан. Последние представляли собой темные размытые снимки, совершенно не похожие на остальные фотографии – те, где были улыбки, люди в альпинистском снаряжении, еда или собаки. Табита кликнула фотку в последнем посте