Пробило тринадцать часов. В коридоре послышались шаги, дверь в кабинет открылась, и на пороге возникли Сова, Стрельцов и Рэмбо. На их мрачных физиономиях отражалась неподдельная тревога. Раздольнов встрепенулся и раздражено бросил:
— Ну что там еще стряслось?
— Николай Павлович, хреново наше дело, — доложил Сова.
— Удивил, хуже, чем есть, не бывает.
— Бывает, нас пасут на двух тачках. Одна торчит за углом, вторая накручивает круги.
— В доме напротив, на чердаке, засел снайпер, — сообщил Стрельцов.
Раздольнов мгновенно протрезвел, после секундной растерянности взял себя в руки и заговорил отрывистыми фразами.
— Не паниковать! Не первый раз, прорвемся!
— А никто и не паникует. Но свободных ходов у нас почти не осталось, — признал Сова.
— Вот только не надо накручивать! Может тебе померещилось? — не хотелось верить в худшее Раздольнову.
— Нет, Николай Павлович, все в натуре!
— А если это полиция?
— Какая на хрен полиция! Морды-то наши, русские.
— Сволочи, добрались и сюда! Вот же… — выругался Раздольнов и, яростно сверкнув глазами, спросил: — Ну так что будем делать?
— Надо рвать когти, пока не поздно! — решительно заявил Сова.
— Погоди, погоди, не гони лошадей! — осадил его Раздольнов и обратился к Рэмбо и Стрельцову. — А вы, что скажете?
Рэмбо облизнул внезапно пересохшие губы и заявил:
— Палыч, Сова дело предлагает. Но лучше уходить по темноте, тогда больше шансов прорваться.
— Ага, так они и будут ждать! Сова прав, сматываться надо сейчас, пока не поздно! — возразил Стрельцов.
— И прорываться не к автобану, там наверняка засада, а через виллы, — торопил Сова.
— Вы чо, охренели? — взвился Рэмбо. — Я чо, Шумахер? Выскочить из ворот на скорости и подрезать на девяносто, это же капец. Я не собираюсь…
— Заткнись! — рявкнул на него Сова. — Шумахер ты или хер, если жить захочешь, то и на метле полетишь.
— Вот и лети, — огрызнулся Рэмбо.
— Захлопните пасти! — гаркнул Раздольнов и обратился к Рэмбо. — Что конкретно предлагаешь?
Тот бросил победный взгляд на Сову и объявил:
— Как только стемнеет, в комнатах зажечь свет и громче включить музыку. Пусть, гады, думают, шо мы балдеем.
Стрельцов хмыкнул и с сарказмом заметил:
— И еще твое чучело перед окнами таскать.
Раздольнов махнул на него рукой и потребовал:
— Продолжай, Рэмбо.
— Потом спуститься в подвал, через него пробраться в сад, а там леском прямая дорога к автобану.
— Ты чо лепишь, Рэмбо? Нас же перещелкают, как куропаток! Шеф, пока не поздно надо заканчивать базар и прорываться на машинах! — стоял на своем Сова.
Раздольнов ничего не ответил и замкнулся в себе. В наступившей тишине были слышны сопение Рэмбо, недовольное бурчание Совы и вой ветра в камине. Раздольнов искал выход из положения. Затянувшуюся паузу нарушил Стрельцов.
— Николай Павлович, у них минимум восемь стволов, и обложили нас со всех сторон. Наш шанс, если будем прорываться через запасные ворота. За ними прямой участок дороги.
— Ага, шанс на тот свет. Они не дураки и наверняка выставили там засаду. Палыч, я дело говорю, надо уходить через сад, — искал Рэмбо поддержки у Раздольнова.
Тот пригвоздил его ледяным взглядом и объявил:
— Уходим через запасные ворота, но на тачке садовника.
— О, толково придумано, шеф! — согласился Сова.
— Выиграем не меньше минуты, — просчитал вариант Стрельцов.
— Плюс на нашей стороне скорость, маневр и четыре ствола, — напомнил Раздольнов.
Рэмбо ничего другого не оставалось, как смириться.
— Все, идем на прорыв! — принял решение Раздольнов и распорядился: — Рэмбо, ты за рулем! Проверь тачку, чтоб работала как часы! Володя, Сова за вами стволы! Встречаемся в гараже через двадцать минут!
Они сверили часы и разошлись. Телохранители отправились готовиться к прорыву. Раздольнов, оставшись один, открыл сейф, высыпал на стол документы и стал перебирать. Шорох за спиной заставил его напрячься. Рука скользнула в ящик стола и легла на пистолет. Обернувшись, он увидел в дверях Стрельцова; тот мялся на пороге. Раздольнов отпустил пистолет и буркнул:
— Ну, что там еще стряслось?
— Николай Павлович, похоже, среди нас крыса! — обронил Стрельцов.
— Чт — о?! Э-этого не может быть! — не мог поверить Раздольнов.
— Может, слишком много накладок.
— Каких? Говори по делу!
— Утром подохли собаки, в обед перестал работать телефон, а пару минут назад те, что нас пасут, зашевелились. Одна тачка покатила к запасным воротам.
— Чт-о?! Ты хочешь сказать, они пронюхали, что мы идем на прорыв?
— Все указывает на это, — подтвердил Стрельцов.
— У-у, тварь! Найду, удавлю своими руками! — зарычал Раздольнов и обрушил кулак на крышку стола.
Малахитовая подставка опрокинулась. Карандаши и ручки посыпались на пол. Бумаги веером разлетелись по кабинету.
— Кто?! Кто эта крыса?! Рэмбо? Сова? Вика? Нет! Нет! Этого не может быть! — не мог поверить Раздольнов, и его лицо кривили гримасы.
— Не знаю, Николай Павлович. Сейчас не время разбираться, надо уносить ноги! — торопил Стрельцов.
— Да! Да! Собирай всех в гараже прямо сейчас!
— Хорошо.
— Свет и музыку не вырубать. За руль мерса сядешь ты. Машину во двор не выгоняй, заведешь прямо в гараже. Прорываться будем через главные ворота к автобану. Ты понял?
— Да, — подтвердил Стрельцов.
— Все, действуй, Володя! — распорядился Раздольнов и снова обратился к документам.
Чеки, лицензии, договора полетели в металлический кейс. Перетряхнув ящики секретера, Раздольнов нашел старую записную книжку и сунул в карман, остальное сгреб в кучу, вынес в гостиную, швырнул в камин и спустился в гараж. Все уже были в сборе. Он испытующим взглядом стрельнул по лицам. В глазах Виктории застыл ужас, лица Совы и Стрельцова были напряжены. Рэмбо пытался взять себя в руки, его выдавала дрожь губ.
«Ты что ли крыса? Не может быть! Мы же с тобой выросли в одном дворе! Ладно, потом разберемся», — решил Раздольнов и приказал:
— Всем в машину!
Рэмбо и Виктория дернулись к ауди садовника.
— Назад! Едем на моей! — остановил их Раздольнов.
Виктория растерянно заметалась и, подгоняемая Совой, втиснулась на заднее сиденье. Рэмбо потерянно топтался на месте.
— Ты чо, присох? Давай в машину! — рявкнул на него Сова.
— Я-я забыл деньги и документы? — мямлил Рэмбо.
— Шкура дороже! Садись! — отрезал Раздольнов, сел рядом с Викторией и, ощутив дрожь ее тела, с неприязнью подумал: — «Трясется как цуцик», — пробежался взглядом по лицам телохранителей и спросил:
— Ну что, ребята, прорвемся?
— Прорвемся, — прозвучало в ответ.
— Достали стволы! Стрелять по моей команде! — предупредил Раздольнов и поторопил: — Трогай, Володя!
Ровно и мощно загудел двигатель мерседеса. Виктория сжалась в комок и остановившимся взглядом смотрела в спину Стрельцова. Раздольнов, Сова и Рэмбо достали пистолеты, передернули затворы и открыли окна. Стрельцов нажал на кнопку пульта управления; створки гаража, а вслед за ними въездные ворота распахнулись, и нажал на педаль газа. Мерседес взвизгнул колесами по брусчатке, промчался по двору и пулей вылетел на улицу. Рев двигателя и скрежет металла о забор взорвали патриархальную тишину старого квартала. Крутнувшись волчком, машина едва вписалась в узкий переулок. Стрельцов с трудом удержал ее, выровнял и утопил педаль газа до пола. Боковым зрением он увидел, как из ауди выскочило двое, в их руках были автоматы, и резко взял вправо. В следующую секунду за его спиной раздался вопль Раздольнова:
— Палите! Палите!
Сова и Рэмбо открыли огонь. Киллеры бросились под защиту машины, вслед мерседесу запоздало прозвучали ответные выстрелы. Стрельцов жал на газ и стремительно уходил в отрыв. Позади остались виллы, парк, и дорога вышла к автобану. Погоня безнадежно отстала. Впереди показался полицейский пост, и общий вздох облегчения пронесся по салону. Окончательно напряжение спало, когда они въехали в Лозанну и остановились у офиса. Раздольнов выслал вперед Сову с Рэмбо, предложил Виктории выйти из машины, затем достал блокнот, ручку написал записку и пояснил:
— Володя, по этому адресу найдешь Астояна и передашь ему записку. На словах скажи, пусть срочно ищет мне чистую квартиру. Эти сволочи не дадут нам отсидеться в офисе.
— Все понял, Николай Павлович, не переживай, сделаю, — заверил Стрельцов и выехал по адресу.
Астоян оказался на месте. Сообщение о нападении киллеров повергло его в шок. Он долго не мог прийти в себя, с трудом вчитывался в записку Раздольнова и мямлил что-то о каких-то трудностях. Стрельцову пришлось помахать пистолетом перед носом Астояна, и это сделало его более сговорчивым. Он обещал в ближайшие часы найти укромное убежище.
В офис Владимир возвратился, когда за окнами сгустились вечерние сумерки. Атмосфера в нем была гнетущая и, казалось, пропитанная ядом подозрительности. Ее не разрядили ни коньяк, ни неунывающий Вил Галлиев. Ужин проходил при гробовом молчании, нарушил его писк сотового у Рэмбо. Он суетливо заерзал на стуле и выскочил в коридор. Сова проводил его тяжелым взглядом, но промолчал. Раздольнов порывался что-то сказать Стрельцову и, передумав, встал из-за стола. К нему присоединилась Виктория, и они поднялись на второй этаж в комнату отдыха. Вслед за ними зал приемов покинули Вил и Сова. В дверях промелькнул Рэмбо и опять пропал.
Стрельцов остался один. Усталость и нервное напряжение дали о себе знать, он прилег на диван и забылся в беспокойном сне. В какой-то момент в нем заговорило чувство нависшей смертельной опасности. Он встрепенулся и прислушался. Из холла доносились скрип паркета и странная возня. За него сработали инстинкты: тренированное тело сжалось, как пружина, а рука дернулась к кобуре. Стрельцов выхватил пистолет, но не успел передернуть затвор. Противник опередил. В комнату ворвались двое, и он оказался под перекрестием стволов.